выглянула из-за обгоревшего ствола. Сначала то, что она увидела, напоминало огромный движущийся холм, покрытый грязью, но потом это нечто выпрямилось, явив ее взору широченную спину, огромные плечи и косматую голову.
И Лили, не сдержавшись, издала звук, угрожающе похожий на писк.
Нечто развернулось — гораздо проворнее, чем можно было ожидать от существа таких невероятных размеров, — его ужасное, покрытое сажей лицо приобрело злое выражение, а лапа поднялась, словно ее обладатель вознамерился ударить Лили. В лапе был зажат загнутый на конце острый нож.
Лили сглотнула. Если доживет до конца дня, то непременно извинится перед Индио, ибо в парке действительно обитало чудовище.
День не задался с самого начала, считал Аполлон Грейвс, виконт Килбурн. По грубым подсчетам, добрая половина древесных насаждений парка развлечений погибла, и, вполне возможно, такая участь ждала еще четверть растений. Источник, питавший декоративный пруд, оказался завален головешками, и теперь вода в нем изрядно застоялась. Садовники, которых нанял для Аполлона Аса, в большинстве своем оказались непригодными для работы. В довершение ко всему весенние дожди превратили руины «Хартс-Фолли» в настоящую топь, что вынуждало отложить работы в парке до тех пор, пока не просохнет земля.
И вот теперь здесь появилась эта незнакомка.
Аполлон смотрел в огромные зеленые, оттенка лишайника, глаза, обрамленные такими темными и густыми ресницами, что казалось, будто они вымазаны сажей. Женщина или девушка? Она была не слишком высокой, однако беглый взгляд на лиф ее платья убедил Аполлона в том, что она вполне себе взрослая — благодарение Богу, — просто очень миниатюрная, да к тому же одета в дурацкое платье из зеленого бархата, чрезмерно расшитого алыми и золотыми нитями. На ней даже не было шляпки. Темные волосы выбились из пучка на затылке, и теперь непослушные локоны хлестали ее по раскрасневшимся от ветра щекам. Вообще-то она довольно хорошенькая — этакая девчонка-сорванец.
Впрочем, это не имело никакого значения.
Откуда, черт возьми, она взялась?
Насколько он знал, в разрушенном парке остались лишь так называемые садовники, которые в данный момент трудились над восстановлением изгородей позади пруда. Аполлон как раз вымещал свое разочарование на мертвом пне, пытаясь выкорчевать его вручную, поскольку единственную ломовую лошадь использовали другие работники, когда услышал женский крик, а потом перед ним неожиданно возникла и сама незнакомка.
Женщина ошеломленно заморгала и перевела взгляд на поднятую руку Аполлона.
Проследив за ее взглядом, он поморщился и, повернувшись на звук, поднял руку машинально, но она наверняка восприняла зажатый в его руке нож для обрезки ветвей как угрозу.
Аполлон поспешил опустить руку и теперь стоял перед незнакомкой в заляпанной грязью рубахе и жилете, и ее изысканная женственность заставляла его чувствовать себя безмозглым животным.
Его жест очевидно придал ей уверенности, она выпрямилась, хотя это не сделало ее выше, и спросила:
— Кто вы такой?
Вообще-то ему хотелось задать ей такой же вопрос, но, увы, он не мог, и виной тому нападение, которому он подвергся в психиатрической лечебнице.
Виконт Килбурн запоздало вспомнил, что должен вести себя как простой рабочий, потянул себя за волосы и опустил глаза, уставившись на изящные расшитые туфельки, перепачканные грязью.
Кто эта женщина?
— Отвечайте немедленно, — властно потребовала незнакомка, несмотря на то что ее ноги утопали в грязи. — Кто вы такой и что здесь делаете?
Аполлон несколько мгновений смотрел на ее лицо: изогнутые брови, зажатую между зубами пухлую розовую нижнюю губу, — потом опять опустил глаза, постучал себя по горлу и покачал головой. Если после этого незнакомка ничего не поняла, значит, не так умна, как могло показаться на первый взгляд.
— О, — произнесла женщина, пока Аполлон смотрел на ее туфли, — я не догадалась сразу. — Ее хрипловатый голос зазвучал мягче, когда Аполлон опустил глаза. — Впрочем это не важно. Вы не можете здесь оставаться, поймите.
Незнакомка не видела, как у него от удивления округлились глаза. О чем это она? Он работал в саду, и она наверняка это видела. Кто она такая, чтобы ему приказывать?
— Вы. Не можете. Оставаться. Здесь. — Женщина произнесла эти слова громко и отчетливо, как если бы разговаривала с глухим.
Некоторые полагали, что раз Аполлон не может разговаривать, то у него проблемы и со слухом. И сейчас он поймал себя на том, что недовольно хмурит брови, хотя тотчас же взял себя в руки.
— О, господи, — немного помолчав, пробормотала женщина. — Понимает ли он меня? Поверить не могу, что мистер Харт позволил…
Только теперь до Аполлона дошло, что исполненное разочарований утро сменилось совершенно нелепым днем. Эта смехотворно одетая женщина приняла его за слабоумного.
Ножка в вышитой туфельке принялась постукивать по грязи.
— Посмотрите на меня, пожалуйста.
Аполлон медленно поднял голову, постаравшись сохранить невозмутимое выражение лица.
Изогнутые брови незнакомки над большими глазами сошлись на переносице. Наверное, она не сомневалась, что придала взгляду строгость, но на самом деле получилось очаровательно. Теперь она походила на девчонку, которая собралась выбранить котенка за разлитое молоко. По телу Аполлона прокатилась волна возмущения. Ей не следовало находится в этом жутком месте без сопровождающих. Окажись здесь кто-нибудь другой — наподобие тех, что бесчинствовали в лечебнице, — ее достоинство, а может, даже и жизнь могли оказаться под угрозой. Разве у нее нет мужа, брата или отца, которые позаботились бы о ее безопасности? Такая хрупкая женщина — находка для хулиганов и грабителей.
Аполлон заметил, что выражение ее лица стало более доброжелательным. И причиной тому наверняка было его молчание.
— Вы не можете мне ответить, верно? — спросила она мягко.
Аполлон и раньше сталкивался с жалостью окружающих, когда те узнавали, что он утратил способность разговаривать. Обычно это вызывало в нем дрожь ярости и какого-то ужасающего отчаяния. Ведь прошло уже девять месяцев после несчастья, а он все еще не был уверен, что когда-нибудь сможет заговорить. Но вопрос незнакомки не пробудил в нем привычного гнева. Возможно, причиной тому — ее женские чары: уже на протяжении долгого времени ни одна дама, кроме его сестры, не пыталась вступить в диалог с ним. А может, она просто не как все — в ее голосе слышалось участие, а не презрение, и это меняло его отношение к ее словам.
Аполлон покачал головой, не сводя взгляда с незнакомки и стараясь сохранить глуповатое и безучастное выражение лица.
Вздохнув, она обхватила себя обеими руками и, оглядевшись по сторонам, пробормотала:
— Ну и что мне делать? Я не могу оставить Индио одного.
Аполлон постарался не выказать удивления: кто или что такое «Индио»?
— Уходите! — наконец произнесла она решительно, несказанно его удивив, и пальцем
