Ознакомительная версия.
Кристен с детства твердо усвоила все это, хотя сама и была христианкой. Как христианка, она знала, что должна предоставить все Божьей воле, проявить терпение и надеяться, что Всевышний вознаградит ее за это, если на то будет его соизволение. Но как дочь викинга, она понимала, что если хочет получить Ройса Уиндхерста в мужья, то ей придется завоевать его, бросить вызов обстоятельствам, которые были против нее, бороться за свое счастье всеми доступными способами.
Но хотела ли она его в мужья? Да, хотела. Наконец она нашла мужчину, с которым могла бы быть счастлива. И он был ее врагом. Это было бы смешно, когда бы не было столь удручающе грустно. Но она верила в свои силы. А конечный результат мог оказаться более чем достойным всех затраченных ею усилий.
***
Час был довольно поздний. Двое из пятерых женщин, обычно готовивших еду и прислуживавших за столом, были в этот день больны, поэтому оставшимся трем пришлось работать больше обычного, и они гораздо позже закончили уборку после ужина. Поскольку одной из троих была Кристен, другие слуги сочли ниже своего достоинства помогать им, полагая, что если кто и обязан выполнять лишнюю работу, так это она.
Но Кристен не возражала. В этот вечер Ройс задержался в зале дольше, чем обычно, и она украдкой с удовольствием наблюдала за ним, пока он играл в кости со своими людьми. По сути дела, она гораздо больше времени проводила, разглядывая его, чем убирая посуду, оставшуюся после ужина. И тем не менее пропустила момент, когда он ушел, потому что Ида как раз в это время принялась распекать ее за то, что она уделяет мало внимания своим обязанностям.
Мало- помалу в зале все стихло, было почти темно, только возле большого очага все еще горели два факела. Слуги, раскладывали на полу свои тюфяки, устраиваясь на ночь. На кухне оставались лишь Кристен и Ида, которая подготавливала все необходимое для завтрака.
Кристен не чувствовала усталости, но ее ступни горели, "потому что она провела большую часть дня на ногах. Так было каждый день, с той минуты, когда ее поднимали с первым лучом солнца, и до того момента, когда после ужина ее запирали в комнатушке. Но сегодня все было немного по-другому.
Кристен сладко потянулась, но тут со стороны входной двери до нее донесся звук шагов. Она с любопытством обернулась, и ее пульс участился, когда она узнала Ройса, который направлялся не к лестнице, а в ее сторону, прямо к ней.
Она не шевелилась и ждала, пока он приблизится. На его лице застыло напряженное, угрюмое выражение, и ее сердце забилось еще сильнее, но не от страха, а от предчувствия того, что сейчас должно произойти. Он остановился, и она лишь на мгновение удивилась, когда он схватил ее рукой за косу и с силой запрокинул ей голову. Она затаила дыхание, пока его гневный взгляд изучающе скользил по ее лицу.
– Почему ты так стараешься соблазнить меня? - спросил он, но задал этот вопрос скорее не ей, а себе самому.
– Разве, милорд?
– Ты делаешь это нарочно, - обвинил он ее. - Ты знала, что я стоял у входа и наблюдал за тобой.
– Нет, я думала, что ты уже ушел спать.
– Лгунья! - прошипел он прежде, чем впиться губами в ее губы.
Кристен так мечтала об этом, ей так давно хотелось почувствовать прикосновение его губ, дотронуться до него. Она ждала, что это случится, но не догадывалась, насколько действительность превзойдет все ее ожидания. Она не была готова к тому, что жгучее желание пронзит ее, словно удар молнии, потому что никогда прежде ей не доводилось испытывать ничего подобного.
Он целовал ее грубо, не пытаясь сдерживать свою злость. Крепко держа ее за волосы, он не давал ей пошевелиться и тем не менее старался не прикасаться к ней. Это Кристен сама прильнула к нему всем телом, пока не почувствовала всю силу его желания. Это еще больше воспламенило ее. Ее не волновало, что это было совсем не то, чего он хотел, что он целовал ее помимо своей воли и, возможно, еще сильнее ненавидел за это. Она обвила его руками, нежно скользя ладонями по крепкой мускулистой спине, пока наконец не схватила его за плечи и с силой не притянула к себе.
Она услышала, как он застонал, чувствуя ее страстный отклик, затем другой рукой обхватил ее за талию и с силой прижал к себе. Его язык проник во влажную глубину ее рта, и она приняла его, как самый ценный дар, не давая ему вырваться из ее плена. Бог мой, это было самым восхитительным, самым захватывающим ощущением, которое она когда-либо испытывала. Она бы позволила ему овладеть ею здесь, в зале, на столе, на полу - ей было уже все равно. Она хотела, чтобы он взял ее прямо сейчас, прежде чем придет в себя и остановится.
Но он все-таки остановился, и у Кристен вырвался вздох отчаяния, когда его губы оторвались от ее рта. Он смотрел на нее, и в его глазах страсть боролась с бешенством. Она смело встретила его взгляд, но это только еще больше разозлило его.
– Сука! Бог мой, неужели у тебя совсем нет стыда? - прорычал он, отшвырнув ее от себя.
Кристен рассмеялась бы над этим, если бы не испытывала такого глубокого разочарования. Он обвинял ее, словно это она пришла к нему, а не он - к ней. Но это не возмутило ее, ведь она отдавала себе отчет, что намеренно спровоцировала его. Ее задело то, что он упорно отказывал им в том, чего обоим так страстно хотелось. Как он мог? Откуда он взял силы для этого, когда сама она изнывала от желания снова оказаться в его объятиях?
Возможно, он не хотел честно признаться в том, что сейчас чувствовал, но она не отличалась подобным малодушием.
– Мне нечего стыдиться того, что я хочу тебя, - мягко произнесла она.
– Или любого другого мужчину! - с жестокой насмешкой бросил он ей.
– Нет, только тебя. - Она улыбнулась, когда он недоверчиво фыркнул. Потом умышленно добавила дразнящим тоном:
– Мы созданы друг для друга, Ройс. Постарайся смириться с этой мыслью. Рано или поздно, ты признаешь это.
– Тебе никогда не удастся включить меня в число своих любовников, женщина, - решительно заявил он.
– Очень хорошо, милорд, если таково твое желание, - ответила она, пожав плечами и преувеличенно громко вздохнув.
– Не желание, а правда, - настаивал он. - И прекрати заманивать меня своими уловками.
Услышав это, Кристен не смогла удержаться от смеха.
– Какими уловками, милорд? Я виновата лишь в том, что смотрю на тебя, может быть, чаще, чем следовало бы, но мне очень трудно удержаться. В конце концов, ты здесь самый красивый мужчина.
У него даже перехватило дыхание.
– Господи, неужели все норвежские шлюхи так бесстыдно откровенны?
Ее слишком часто называли шлюхой. Она не смела отрицать это, потому что хотела, чтобы он овладел ею в порыве страсти, а не из мести, как он, несомненно, поступит, узнав, что она невинна. Но то, что он обозвал ее шлюхой сейчас, после того, что произошло между ними, больно задело ее.
Ознакомительная версия.
