— Кто-то должен отвести его к матери, — сказала Алессандра. — Пожалуй, это сделаю я.
— Отличное предложение, леди Джаматти, — кивнул Дуайт Дэвис. — А я отвезу лорда Джеймса в город, чтобы он не умер от простуды.
— Не думаю, что короткий заплыв в реке стоит такого беспокойства, — проворчал Джек, позволив накинуть одеяло на свои широкие плечи.
— Тем не менее я не позволю, чтобы карьера многообещающего ученого в области классической античности оборвалась, только-только начавшись, — промолвил Дуайт Дэвис. — Не говоря уже о том, что при неблагоприятном исходе этого заплыва мне пришлось бы сообщить герцогу Ледьярду, что его сын, переживший сражения в Португалии и Испании, принес свою жизнь в жертву мирным полям Сомерсета.
— Не беспокойтесь, — покачал головой Джек. — У его светлости есть и другие сыновья.
— Вот, сэр, возьмите. — Один из ассистентов Хейвер-стика протянул ему флягу с бренди.
— Выпейте, выпейте, сэр! — воскликнул Дуайт-Дэвис, потрясая в воздухе лопатой с таким торжествующим видом, словно это было имперское знамя.
Толпа перед Джеком расступилась.
Слава Цезарю! Алессандра чуть дольше, чем следовало, наблюдала за процессией, прежде чем направиться к спасенному ребенку.
Джек провел рукой по все еще мокрым волосам, испортив то подобие прически, которое он соорудил с помощью своей щетки. Взглянув на свое отражение в зеркале, он состроил недовольную гримасу, ведь больше всего ему сейчас хотелось сбросить сюртук, развязать галстук и провести вечер за мольбертом, а не тащиться на торжественный ужин в Историческом обществе.
Долг, напомнил он себе. Джек в который уже раз напомнил себе, как много общего у солдатской муштры и у учености. На этот раз, например, ему предстояло принять участие в ученом «параде», нарядившись в выходное платье.
Весь Бат горел желанием развлекать итальянскую делегацию. Джек с раздражением посмотрел на пачку приглашений, лежавших у него на камине. Ассамблеи, концерты, пикники… Черт, будь у него выбор, он натянул бы тент на берегу реки и быстро покончил с формальностями и лестью. В последний раз одернув накрахмаленный лен, лорд Джеймс расправил плечи и вышел из своей квартиры, взятой в аренду на время раскопок. Квартира находилась недалеко, надо было всего лишь пересечь Куин-сквер.
— Добро пожаловать, лорд Джеймс, добро пожаловать! — Завидев Джека, проходившего через портик, перед ним в любезностях рассыпался мистер Латтимер, глава местного Исторического общества. — Надеюсь, вы не заболели после своего героического поступка?
— Да нет, с какой стати? — пожал плечами Джек. Больше всего ему хотелось, чтобы никто больше не вспоминал о дневном инциденте. — По-моему, значение этого поступка сильно преувеличено.
— Вы опять слишком скромны, сэр! — воскликнул приметивший Джека Дуайт Дэвис. Подбежав к нему, он настоял на том, чтобы крепко пожать Джеку руку.
— Да уж, этот джентльмен заслуживает медали за смелость. — Фредерико Беллазони отвернулся от одной из стеклянных витрин и поднял бокал с вином в знак приветствия.
— Отличное предложение! — Глаза Дуайт Дэвиса вспыхнули. — Уверен, нам удастся сделать медаль из римской монетки и какой-нибудь…
— Синьор Беллазони просто пошутил, — сказал Джек, с недоумением взглянув на льстивого итальянца. Затем он перевел взгляд на полку, где были выставлены мраморные фрагменты. — А теперь скажите мне: это обломки статуй Сулис Минервы[10] из храма, который находится здесь, в городе?
Как Джек и надеялся, двое ученых быстро отвлеклись от темы разговора и принялись подробно рассказывать историю богини и ее изваяний. Фредерико из вежливости несколько минут слушал их, а затем направился к столику с бутылками, где весело болтали несколько человек.
Наконец подали ужин, собравшиеся начали произносить тосты. Едва сдерживая желание посмотреть на карманные часы, Джек попивал вино и старался обращать внимание на пожилую жену члена местного отделения общества, которая подробнейшим образом описывала ему вооружение древнего центуриона. Впрочем, вокруг было много и других дам. Их звонкий смех то и дело оживлял монотонное гудение мужских голосов.
Что касается Алессандры делла Джаматти…
Джек огляделся по сторонам. Она приехала довольно поздно, и ее тут же окружили друзья-земляки. Они все еще ухаживали за ней, и, судя по смешкам, улыбкам и быстрой итальянской речи, вся эта компания очень неплохо проводила время.
Джек зацепил пирожок с омаром и сделал знак лакею подлить в его бокал вина.
Алессандра так старательно улыбалась, что у нее даже заболели щеки. Но тут у нее заболела голова, застучало в висках. А ведь она никогда не страдала головной болью!
— Хочешь попробовать фазана в сливочном соусе, Алесса? — спросил Орричетти. — Мы наслушались рассказов о том, как плохо готовят англичане, но фазан у них вышел отлично.
— Спасибо, Пьетро, но у меня и без того тарелка полна еды, — ответила маркиза.
— Да, но ты почему-то ничего не ешь. — Граф погрозил ей пальцем. — Придется мне пригласить тебя в свою резиденцию и приказать кухарке приготовить феттучини Альфредо.
Алессандра заставила себя усмехнуться.
— На такой диете я скоро располнею, как принц-регент, — сказала она. — Но пока ты здесь, тебе непременно следует попробовать девонширские сливки. Даже французы вынуждены признать, что они великолепны на вкус.
— Да, но все эти английские яства не идут ни в какое сравнение с моцареллой ди Буфала из Казерты! — воскликнул профессор Мариэлло.
— Но сыр чеддер не так уж плох.
Губы Алессандры дрогнули. Итальянцы говорили о еде почти также много, как и о политике. Неудивительно, что обсуждение всевозможных блюд продолжалось до конца ужина.
В соседней комнате расставили карточные столы, и гостям предложили сыграть в вист, попивая чай. Алессандра от игры отказалась, предпочла сесть за пианино, стоявшее в тени пальм, высаженных в кадушки.
Она заиграла, выбрав мелодию, которая лучше всего отражала ее чувства. Возможно, стоило бы сыграть не Бетховена, а Вивальди, мрачно подумала она. Тьма против света. Конфликт, отражающий ее собственное настроение.
Лорд Джеймс Джекхарт оказывал на нее весьма странное действие. Ей хотелось избавиться от него, как и от любого аристократичного индюка — богатого, тупоумного дилетанта, который быстро бы утомился от строгой дисциплины, необходимой на раскопках. Но ей все труднее и труднее было так относиться к нему. Незадолго до ужина Дуайт Дэвис показал всей итальянской группе акварельные рисунки Джека с архитектурных сооружений.
