Квинн увидел румянец на лице Бретта, и понял, что его надо отвлечь.
— Ты говорил про бал?
— Ах, да. Ты мог бы поехать вместо меня. Обычно я останавливаюсь у них, — Бретту не понравилась зловещая улыбка, появившаяся на лице Квинна. Его одолели дурные предчувствия. Но было уже слишком поздно.
— Когда у них бал?
— Тридцать первого октября.
— Тридцать первого? Канун Дня всех святых? — Квинн улыбнулся с тем холодным удовольствием, которое так не любил Бретт. — Очень удобно.
— Квинн, не забудь, они мои клиенты, я еще и опекун Мередит. Я полагаюсь на твою честь.
— Я буду воплощением вежливости и респектабельности, — торжественно ответил Квинн, а половинка его рта тем временем изогнулась в улыбке. Затем его глаза потеплели. — Клянусь, Бретт, я не сделаю ничего такого, что могло бы бросить тень на тебя.
Бретт выглядел немного пристыженным. Он встал, подошел к Квинну и положил руку ему на плечо.
— Я знаю, Квинн. Просто…
Квинн встал.
— Знаю, Бретт. Просто мы по-разному думаем… разного хотим.
— Разве? — вопрос был задан мягко и осторожно.
— Боюсь, что да. Ты всегда стремишься к семейному очагу, в банк, а я… мне нужна лишь колода карт да сговорчивая женщина. Мне нравится моя свобода, Бретт. И я не переменюсь. Ни ради тебя, ни ради кого-либо другого.
Бретт вздохнул:
— Я отправлю Ситонам письмо.
— Спасибо, брат. Мне пора идти.
— Ты не придешь на обед?
Квинну этого очень хотелось. Но ему приходилось держаться на некотором отдалении от Бретта, чтобы не повредить ему в случае чего. Если его когда-нибудь арестуют, он не хотел бы, чтобы у брата были проблемы. Будет лучше, если все будут считать, что братья не общаются.
— У меня запланирована встреча. Прости. И передавай Бетси мои наилучшие пожелания и поздравления.
Бретт кивнул. Его голубые глаза, которые были гораздо светлее, чем у брата, затуманила грусть.
— Мы в любое время рады тебя видеть, ты же знаешь.
— Знаю, — мягко ответил Квинн. И ушел.
— Брат сделает мне приглашение на бал на плантацию Ситонов, — сказал он Кэму, вернувшись на пароход. Увидев, как озарились ожиданием глаза его друга, он добавил: — Ты, конечно, едешь со мной.
— Когда?
— В канун Дня всех святых. Хорошее время для того, чтобы кого-нибудь унесли духи, как ты считаешь?
Впервые за несколько недель Кэм позволил себе улыбнуться.
— Пастор?
— Ну да. Мы не можем быть связаны с этим, но зато можем привести в действие наш план.
— А я смогу повидать ее и подбодрить.
Квинн кивнул. Он был доволен, что все так легко складывалось.
— Особый груз повезем? — спросил Кэм.
— В этот раз, я думаю, нет. — Ответил Квинн. — Элиас сказал, что увеличившийся поток беглых рабов заставил хозяев плантаций удвоить бдительность. Хотя, конечно, он наверняка не знает, когда кто-нибудь появится, но именно сейчас он предупреждает всех, с кем связан, чтобы они были крайне осторожны.
— Значит, скучная поездка.
— Они редко бывают скучными, Кэм. В Виксбурге мы сойдем с парохода и поживем там до тридцать первого октября. Возьмем с собой двух лошадей.
— Календулу? — спросил Кэм. Квинн сам выбрал это смешное имя для огромного золотистого жеребца, которого держал при городском доме на Джексон Плейс.
— Думаю, Календула произведет хорошее впечатление, а?
— А вы хотите произвести на кого-то впечатление?
— Только на Дафну, Кэм, — быстро ответил Квинн.
— Хм, — сказал Кэм с дружеской дерзостью. — А ваша гордость, кэп?
Глаза Квинна сузились. — Гордость?
— Обычно женщины вам не отказывают, что бы вы у них ни просили.
Квинн почувствовал раздражение. Ему совсем не нравилась мысль, что Мередит Ситон каким-то образом занимает его.
— Тебе что, нечем заняться?
— Да, сэр, хозяин, cap. Я конечно всегда могу драить палубу, грузить ваши ящики и обмахивать веером вашу особу.
— Сходи в город, Кэм, — холодный взгляд сопровождал его слова.
Кэм подарил ему одну из своих верных улыбок. Никогда ему и в голову не могло прийти, что можно с таким удовольствием дразнить белого человека.
— Пожалуй, именно так и сделаю, кэп. Да, таки сделаю.
Для него по-прежнему казалась чудом возможность выбирать. Чудом. Может быть, через несколько недель он сможет подарить это чудо Дафне.
Мередит нервно разглаживала атласную полосу своего пеньюара.
Черт возьми брата!
Зачем, во имя Неба, он пригласил на бал Квинна Девро?
Вчера, когда он приехал, она как раз смотрела в окно. Черная одежда, посеребренные сединой черные волосы — его ни с кем нельзя было спутать. Нельзя было не узнать и его раба, Кэма, который ехал немного позади.
Мередит зачарованно смотрела на них. Ей не хотелось признаться в этом, но капитан Девро был прекрасным наездником. Он легко управлялся со своим жеребцом, который нервно приседал, приближаясь к дому. Если бы это был кто-то другой, она бы с удовольствием его нарисовала — стройная прямая фигура в черном на горячем золотистом скакуне. Вместо этого она выругалась такими словами, какие вовсе и не должно знать молодым леди.
Что он здесь делает?
Она вышла из комнаты и попыталась найти Эвелин. Ее она нашла в спальне. Эвелин была в бальном платье, которое портниха заканчивала подгонять по ее фигуре.
— К нашему дому приближается капитан Девро, — и утверждение и вопрос одновременно.
— Ах, мы разве тебе не говорили? — сказала Эвелин. — Бретт Девро прислал свои извинения и просил принять его брата вместо него. Опал в восторге. Она сказала, что он был очень любезен.
Мередит не знала, что сказать.
— Он игрок… его никто не принимает.
— Ну, если Бретт утверждает, что он — джентльмен, значит, он таковым и является, — самодовольно ответила Эвелин. — В любом случае уже слишком поздно. Его уже пригласили. Он сегодня у нас обедает, — она критически оглядела Мередит. — Постарайся надеть что-нибудь получше.
Мередит разозлилась. Все это время она безуспешно пыталась избавиться от образа Квинна Девро и от ощущения на своих губах его поцелуя, даже несмотря на то, что понимала — поцелуй был лишь частью плана, по которому она должна была продать ему Дафну.
Дафна. В душе Мередит зародились подозрения. Может быть, поэтому он устроил это приглашение. Ну, это ничего хорошего ему не принесет. Дафна принадлежит ей, а не Роберту.
И разрази ее гром, если она еще хоть раз сядет с Девро за стол. Она приложила руку ко лбу и покачнулась.
— Кажется, у меня мигрень. Моя бедная головушка просто раскалывается.
На лице Эвелин не было сочувствия. У Мередит часто бывали мигрени. И обычно в самое неподходящее время.
