— Да, благодарю.
— Вам уже приготовили комнату на втором этаже. Там накрыт ужин. Если вам понадобится что-то еще, дайте знать мистеру Шоу. Доброй ночи.
Он развернулся и широкими шагами вышел из гостиницы, прикрыв дверь. Так поспешно, что Клэр не успела даже возразить. Но что она могла сказать, если он велел ей обращаться к мистеру Шоу? И где всё это время будет он?
Если в самом начале пути ей казалось, что поездка будет ужасной, теперь Клэр понимала, что она будет просто невыносимой. Еще и потому, что Эрик был единственным человеком, который теперь связывал ее с жизнью, от которого она полностью зависела, но и он не желал больше иметь с ней ничего общего, стремясь как можно скорее избавиться от нее.
От нее действительно избавлялись. Как от ненужной вещи. Отец сплавил ее с рук, считая, что ей пора устраивать свою жизнь. Клиффорд уехал, не посчитав нужным даже написать ей. А теперь человек, который так отчаянно стремился женить ее на себе, спешил с таким же отчаянием отделаться от нее. Сплавить с рук.
Едва сдерживая слезы, Клэр поднялась в отведенную для нее комнату, поужинала и легла спать с невыносимой тяжестью в груди.
Утро не принесло ей ничего хорошего. Лишь осознание того, что дорога продолжится, какой бы разбитой и несчастной она ни чувствовала себя. Никто не поинтересовался, чего хочет она. Никому и в голову не пришло спросить, что ей на самом деле нужно. Шел четвертый день со дня свадьбы, свадьбы, которая должна была стать триумфом любви, уважения и искренней привязанности. Вот уже четыре дня, как она была замужем, два дня из которых провела в дороге, но это принесло ей только горечь и разочарование.
Сам Бетховен сыграл с ней злую шутку, вернее, его Лунная соната, с горечью думала Клэр, готовясь к новому дню. Вероятно, это и погубило ее.
«Как Лунная соната может спасти?»
Вспомнив тот далекий день, когда она танцевала с Эриком, Клэр вдруг поняла, что именно соната, которую она так обожала, в итоге и сгубила ее, потому что она не могла представить, чтобы хоть кто-то не слышал эту божественную мелодию. Ей не должно было быть дела до того, что Эрик прочитал биографию Бетховена только потому, что она так страстно любила его. И все же, сидя на кровати и глядя на свои дрожащие пальцы, она понимала, что не могла остаться безразлична к поступку, который тронул ее до глубины души.
А теперь не осталось и Лунной сонаты. Она не представляла, как сыграет ее вновь. Ей даже стало казаться, что она забывает ноты.
Клэр оделась с помощью молодой служанки, а потом ей принесли завтрак.
Перед ней поставили яйца пашот, жареный бекон, теплый шоколад и тосты с клубничным джемом. Клэр застыла в немом изумлении, глядя на то, чем обычно любила завтракать. Она могла поклясться, что даже шоколад пах именно так, как она любила. Это так сильно удивило ее, что она тут же повернулась к служанке.
— Кто приготовил этот завтрак?
Молодая девушка, заправлявшая постель, быстро выпрямилась и взглянула на Клэр.
— Миссис Ходжс, миледи. Вам что-то не нравится?
Что-то все же насторожила Клэр, но что именно, она так и не смогла понять. Нахмурившись, она снова взглянула на накрытый перед ней стол.
— Всё… всё хорошо, но… Вы всегда подаете своим гостям яйца пашот? Я ведь не говорила, что люблю яйца, приготовленные именно так. И горячий шоколад… Откуда у вас клубничный джем?
Девушка выглядела озадаченной, будто ее спрашивают о том, о чем никогда никто и не думал спросить.
— Миссис Ходжс всегда заготавливает много клубничного джема. У нее он получается отменным. Уверена, вам понравится.
Сказав это, она присела в реверансе и удалилась, оставив удивленную Клэр одну, которая никак не могла понять, что же только что произошло. Ее снедало странное беспокойство. Неужели в постоялых дворах подают именно такие завтраки? Но откуда она могла знать наверняка, если никогда не останавливалась в подобных местах?
Клэр все же съела завтрак, а потом спустилась вниз, и они вновь тронулись в путь так же по расписанию, ровно в семь.
Эрика нигде не было видно. Не было видно даже его коня. Было такое ощущение, будто он стал почти невидимой силой, которая и управляла всей этой процессией. Силой, которая управляла и ее жизнью. Клэр не могла понять, почему ей было так важно увидеть его, хотя бы мельком, но ей казалось, что вместе с ним она потеряет связь с реальностью, растеряет и все свои мечты, которые с такой беспечностью отдала ему. Отдала человеку, который когда-то внушал ей доверие, а теперь от всего этого не осталось и следа.
Дождя не было, но небо было затянуто такими же тяжелыми серыми тучами, как и вчера. И не успели они проехать и двух часов, как снова зарядил проливной дождь. Когда еще через два часа дождь усилился настолько, что вновь стало трудно разглядеть дорогу, их карета, наконец, свернула с главной дороги. Ветер завывал так сильно, что лошади испуганно ржали. Колеса едва катились по абсолютно размытым дорогам. Они с трудом подкатили к небольшому домику близ деревушки Конингтон, куда с поспешностью завели Клэр.
Домик оказался местной гостиницей, где обычно по пути в Питерборо путники могли передохнуть и подкрепиться. Комнаты в гостинице были свободны, но Клэр почему-то испытала облегчение, когда узнала, что камин еще не затопили. И поесть еще не приготовили. Но все это сделали для нее с такой молниеносной быстротой, что она даже не заметила этого.
Погода портилась прямо на глазах. Все же засверкала молния, и загремел сильный гром так, что порой тряслись стекла в рамах. Было трудно представить, что в такой дождь можно продолжить путь. Клэр оставалась в своей комнате до тех пор, пока не стало очевидно, что к ней никто не придет, чтобы сообщить, когда они выедут и выедут ли вообще. Она чувствовала себя не только брошенной на произвол судьбы. Было такое ощущение, будто о ней и вовсе позабыли. Будто она пустое место, вещь, которую без спроса можно передвигать, перемещать или оставить…
Разве такой жизни она хотела? Разве этого добивалась? Разве этого просила у своего супруга, который спешил от нее избавиться? Его отчужденность и нежелание видеться подтверждали ее опасения. Он действительно спешил избавиться от нее, спешил доставить ее к человеку, которого она любила. И пусть это могло бы стать ее спасением, Клэр вдруг поняла, что задыхается от этой поездки. От этой бесконечной дороги.
Она не могла больше сидеть в комнате. Накинув на плечи свою любимую кашемировую шаль, Клэр шагнула к двери, распахнула ее, готовая шагнуть вперед, но столкнулась с мистером Шоу, который, вероятно, собирался постучаться, и остановилась.
— Мистер Шоу?
— Миледи? — спросил он обеспокоенно. — Что-то случилось? Вам что-то нужно?
— Нет, но… — Она огляделась по сторонам, надеясь хоть где-то увидеть Эрика. Но его и сейчас нигде не было видно. — Когда мы выезжаем?
— О! — Шоу замялся. — Я как раз пришел для этого. Сегодня мы останемся здесь. В такую погоду милорд не планирует двигаться в путь.
Ее не удивило то, что за нее уже всё решили. Клэр удивилась тому, как это подействовало на нее. Ей было так горько, и вместе с тем ее возмущало то, как с ней продолжали обращаться. Возможно, она не должна была гневаться на Эрика, потому что он пытался исправить то, что сам же натворил, но она не просила развода, прекрасно зная, что это ничего не решит.
Клэр даже не думала, что здравый смысл посетит ее тогда, когда она была растеряна и полностью раздавлена. Но неужели Эрик полагал, что, игнорируя ее, тем самым решит их проблемы?
Она была раздосадована и сердита на него. Клэр до боли сжала ручку двери, желая поскорее закрыть ее, но мягкий голос Шоу остановил ее.
— Миледи, если вам что-то понадобится, пошлите за мной.
Клэр горько покачала головой.
— Мне ничего не будет нужно.
И закрыла дверь, отрезая себя от мира, который больше не понимала. Мира, который продолжал быть враждебным к ней. Что бы она ни делала.
