— Я рада, что ты одобряешь, — кивнула Серена, ничуть не обескураженная его смехом. — И мы начнем прямо с утра. Ты нанесешь визит Саттонам, якобы для того, чтобы справиться о здоровье мисс Саттон, после всех ее испытаний, а я столкнусь с тобой на пороге. Мы войдем вместе, и я защищу тебя от всех происков мамаши.
Себастьян покачал головой:
— Я буду следовать твоей коварной интриге, пока не решу, что она выходит из-под контроля. И можешь быть уверена, милая, я решу это задолго до того, как мисс Абигайль воспылает ко мне истинными чувствами.
Что ж, и это неплохо, решила Серена.
Напольные часы в передней пробили шесть, и она вздохнула.
— Нужно идти. Проверить, готовы ли комнаты к сегодняшнему вечеру и не придется ли улаживать кухонные драмы.
— У тебя когда-нибудь бывает свободный день? — спросил Себастьян, поднимаясь вместе с ней.
— Иногда… если генерал решит, что стоит принять другое предложение, более полезное для бизнеса. Тогда он открывает только маленький салон и ведет игру, пока я выполняю свое задание за обеденным столом, в бальном зале, на званом вечере… Я играю много ролей, Себастьян. Вот так!
Он ничего не ответил, хотя в душе ворочался ком гнева. Несправедливо злиться на Серену, и все же при мысли о том, что она так легко и спокойно мирится со своим положением, ему хотелось тряхнуть ее за плечи.
Ему казалось, что она живет в каком-то фарсе, словно во сне. И никакое зло не может ее коснуться. Она сохранила чистоту духа, чистоту намерений, хоть и подчинялась диктату негодяя. Но если так будет продолжаться, она лишится моральных принципов, совсем как ее проклятый отчим. И что тогда?
— Почему бы тебе просто не оставить его? — хрипло бросил он. — Ради всего святого, Серена, уходи. Ты не дитя малое, у него нет над тобой законной власти. Любая другая жизнь будет лучше, чем та, которую ты ведешь сейчас.
В ее фиолетовых глазах блеснуло нечто похожее на презрение.
— Ты действительно так и не стал взрослым, Себастьян. Так и остался маленьким наивным ребенком, искренне верящим в то, что в этом мире живут только порядочные люди.
Она шагнула к двери.
— Если бы ты видел столько, сколько видела я, то понял бы, почему для меня пока что невозможно это простое решение.
Она вышла в переднюю и потянулась к плащу.
Но Себастьян успел раньше. Теперь к неприязни примешался гнев. Как она может небрежно отталкивать его, обращаться так покровительственно?
— Думаю, ты права в одном, — сухо процедил он. — Вероятно, я не понимаю того, что понимаешь ты, но не потому, что не испытал того, что пришлось пережить тебе. Я просто не принимаю твоего пассивного согласия со сложившейся ситуацией. Твоего смирения. Но не стану спорить: тебе, как говорится, виднее.
Он накинул плащ ей на плечи и позвал Барта.
— Найди кеб, — коротко велел он, вручая Серене шляпу и перчатки.
— Итак, я увижу тебя завтра? — так же сухо спросила она.
Он хотел отказаться: хотел сказать, что не желает видеть ее, пока она не поймет его точку зрения, — но совершенно точно знал, что, если скажет это, она уйдет и больше они никогда не увидятся. А он не сможет это вынести, особенно после того, как снова ее нашел.
— Разумеется, — холодно обронил он. — В какое время лучше приехать на Брутон-стрит?
— В одиннадцать.
Она натянула перчатки, изнемогая от тоски и дурных предчувствий. Нельзя, не стоит расставаться вот так, когда между ними вновь появилась пропасть. Но как перекинуть через нее мостик? Сейчас это невозможно. Они все еще плохо понимают друг друга.
Серена взглянула на Себастьяна, поколебалась, пытаясь найти слова, но он неожиданно сжал ее руки.
— Послушай, Серена, мы ведь не расстанемся вот так? Нелепо и глупо.
Она нерешительно улыбнулась и, прильнув к нему, поцеловала в уголок губ.
— Прости меня. Я… слишком выбита из колеи и, когда мы вели эту беседу, плохо понимала сама себя. Не сердись.
— Я бы ни за что не хотел выбить тебя из колеи. И не назвал бы это беседой, — сухо улыбнулся он, приподняв ее подбородок.
— А если я поцелую тебя, хотя бы часть гармонии восстановится?
Она улыбнулась, и на этот раз в этой улыбке не было ни следа нерешительности.
— Да, пожалуйста.
Он долго целовал ее, игнорируя Барта, стоявшего в дверях с глазами, круглыми как блюдца.
Но когда Себастьян поднял голову и коснулся губами лба Серены, мальчик громко выпалил:
— Если угодно, сэр, экипаж ждет. Как вы приказали, сэр.
Себастьян и Серена обменялись растерянными взглядами. Оба совершенно забыли о Барте.
— Спасибо, Барт, — поспешно пробормотал Себастьян. — Мэм, могу я проводить вас к экипажу?
Он предложил ей руку.
Серену вдруг обуял приступ неодолимого смеха. Едва сдерживаясь, она положила руку на рукав Себастьяна и, с деланым достоинством выдавив «спасибо, сэр», позволила ему проводить ее к экипажу.
— О, бедное дитя, — хихикнула она. — Возможно, тебе следует усадить его и поделиться жизненным опытом.
— Какой вздор! — провозгласил Себастьян. — Готов поклясться, что это он мог бы кое-чему меня научить. Увидимся завтра в одиннадцать.
Он закрыл дверцу экипажа и дождался, пока скрипящий кеб исчезнет из вида. Порыв холодного ветра ударил в лицо, и Себастьян, вернувшись в дом, сразу направился в гостиную, где ждала бутылка кларета. В тот же момент открылась входная дверь и послышался жизнерадостный голос Перегрина:
— Привет, все дома?
— Я тут, — откликнулся Себастьян.
Перри вошел, быстро огляделся, заметил два бокала, тарелки и остатки пиршества.
— Гость? — осведомился он.
— Что-то вроде.
Перегрин пристально присмотрелся к брату.
— Звучит интригующе.
Подняв полупустую бутылку, он тихо присвистнул.
— Гость, достойный Нюи-Сен-Жорж, не меньше! Интересно, кто это мог быть?
Себастьян предпочел проигнорировать и вопрос, и многозначительный взгляд брата, и показал бокалом на бутылку в руках Перри:
— Прекрасное бордо. Интересно, как оно попало в наш погреб? Не помню, чтобы мы его покупали.
Перегрин поставил бутылку.
— Джаспер прислал нам целый ящик из погребов Блэкуотера. Разве не помнишь? Он сказал, что вину пора быть выпитым, потому что не собирается оставлять его в поместье на радость нашим алчным дядюшкам.
— О да, теперь припоминаю, — кивнул Себастьян. — Так где ты был?
— Почему у меня создалось впечатление, что ты стараешься отвлечь меня от всего, что случилось сегодня днем? — протянул Перегрин, поднимая пустой бокал Серены и поднося к свету. — По крайней мере поклянись, что пивший из этого бокала абсолютно здоров. Я намереваюсь его позаимствовать.
