— Ты не права. Я сожалею о том, что произошло, и привез тебя сюда только для того, чтобы доказать, что со мной ты в безопасности?
— В безопасности? — выпалила Мэгги. — Как вы можете говорить такое после того, что было ночью?
Риви снова вздохнул.
— Я потерял голову… я так сильно хотел тебя, а ты и не пыталась остановить меня…
Мэгги опять вспыхнула.
— А почему вы стащили мои бумаги? — строго спросила она.
К ее величайшему удивлению, Риви потянулся и взял ее руки в свои. Он говорил со спокойной искренностью:
— Мне пришло в голову, что Дункан мог найти их и использовать так, что лучше не говорить об этом. Ты по-прежнему свободна, я не стану претендовать на тебя.
У Мэгги не было ни сил, ни желания вырвать руки.
— Но вы не собираетесь вернуть их мне?
Риви с сожалением покачал головой.
— Думаю, у меня они будут в большей безопасности. Если бы Дункан наложил на них лапу…
— Мистер Кирк, — едко начала Мэгги, и от напряжения у нее заныли плечи, — настоящий джентльмен. И это, мистер Маккена, намного больше того, что я могу сказать о вас!
Риви усмехнулся, хотя в его глазах не было даже намека на веселость.
— Есть кое-что похуже, чем не быть джентльменом, Янки.
Наконец Мэгги удалось освободить руки.
— Леди Косгроув никогда не отправила бы меня в дом мистера Кирка, если бы знала, что это опасно!
Риви снова взял свой стакан и допил его, прежде чем ответить:
— Леди Косгроув незнакома с характером Дункана, а я его знаю.
Мэгги вспомнила красивую любовницу Риви и то, что случилось ночью. Глаза ее зло сверкнули.
— Не вижу, чем его «истинное лицо» хуже вашего. У него тоже есть любовница, за спиной у которой он совращает другую женщину?
Риви сжал зубы и вскочил с кресла так неожиданно, что Мэгги вздрогнула. Но он просто отошел, встав к ней спиной и уставившись на пустой камин.
— Лоретта больше не моя любовница, — сказал он таким тихим голосом, что Мэгги пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова. — Когда я понял, как сильно хочу тебя, я попросил ее покинуть мой дом.
Мэгги представила себе, что должна чувствовать женщина, знавшая все интимные детали этого изумительного мужчины и без всякого предупреждения выброшенная из его жизни, потому что он нашел новый объект флирта. Если и она уступит Риви Маккене и даст волю чувствам, которые он разбудил в ней, она через день окажется в положении Лоретты, а такая перспектива ее вовсе не привлекала.
— Я не стану вашей куртизанкой, мистер Маккена, так что вы, кажется, поторопились.
Он слегка обернулся, посмотрев на Мэгги спокойным взглядом, в котором в то же время читалась издевка.
— Не я один поспешил, мисс Чемберлен. Прошлой ночью вы отдали мне кое-что, о чем будет горько сожалеть мужчина, который женится на вас.
И хотя эти слова были сказаны не от злости или с презрением, они больно ранили Мэгги, потому что были абсолютно справедливы. Вероятно, она погибла для порядочного мужчины. Мэгги подавила в себе закипавшие слезы, не желая больше показывать Риви свою слабость. Риви подошел к ней и сел на корточки возле ее кресла, сказав ласково:
— Мэгги, ты думала о том, что у тебя может быть ребенок от меня?
Глаза Мэгги блестели, когда она подняла голову. По-прежнему не в силах говорить, она кивнула.
— Если узнаешь, что беременна, я хочу, чтобы ты немедленно пришла ко мне.
— З-зачем? — с трудом спросила Мэгги. Она была в тысячах миль от дома, она была бедна и перед ней открывалась перспектива, толкавшая других женщин на отчаянные поступки. Мысль об этом была невыносима.
Он снова взял ее за руки.
— Затем, чтобы жениться на тебе, Янки, — сказал он терпеливо, как будто предполагал, что Мэгги должна знать, что такой богатый, обладающий властью человек, как он, может сделать девушку из прислуги своей женой.
— Вы шутите.
— Я совершенно серьезен. Ничто не может быть для меня важнее моего ребенка.
Как это ни странно, Мэгги почувствовала печаль в его словах. В какой-то степени ей самой хотелось быть тем человеком, который был бы всем для Риви Маккены.
— Но у вас есть Элизабет…
— Я люблю Элизабет, — тихо ответил он, — она мне не дочь, а племянница.
Мэгги проглотила комок в горле.
— Но она зовет вас папой.
— Это потому, что она не помнит моего брата. — Глаза Риви устремились куда-то вдаль; он рассеянно сжимал в пальцах медальон, с которым никогда не расставался.
Внезапно, несмотря на все свои неприятности, Мэгги обратила все внимание на этот странный кусочек меди, висевший на золотой цепочке.
— А это что? — шепотом спросила она.
Риви выпустил медальон.
— Думаю, талисман удачи, — ответил он, но в его взгляде все еще читалась болезненная отрешенность.
— Расскажите мне о брате, — рискнула спросить Мэгги, догадавшись, что этот талисман каким-то странным образом связан с братом Риви.
— Нас с Джеми разлучили много лет назад, по дороге сюда из Дублина, с тех пор я разыскиваю его. — Риви поднялся, подошел к креслу и опустился в него с почти отчаянным вздохом. — Я нанимал сыщиков, объездил все места, какие казались мне важными…
— Но так и не нашли его, — печально закончила Мэгги.
Риви покачал головой, он отвел взгляд, а горло судорожно задергалось, когда он попытался овладеть собой.
— Элизабет его ребенок? — с мягкой настойчивостью спросила Мэгги.
Глаза Риви скользнули к ней; и он кивнул.
— Ее нашли в Брисбейне в сиротском приюте.
Там мне сказали, что мать Элизабет не была замужем за Джеми, хотя и оставила бумаги, в которых говорилось, что он отец ребенка.
Мэгги не сомневалась что Элизабет была действительно Маккена: доказательством этому были ее сине-зеленые глаза.
— Но почему эта женщина бросила Элизабет?
— Она была больна, — ответил Риви. — Если верить монахиням из приюта, она умерла вскоре после того, как оставила им ребенка.
— Может быть, Элизабет что-то помнит?
Риви посмотрел на Мэгги так, словно она была сумасшедшей, но она поняла, что его раздражение было основано на неудаче в поисках брата, а не на том, что она сказала или сделала.
— В то время Элизабет было всего два года, и если она что-то помнит, то не может или не хочет говорить об этом.
Мэгги не стала спрашивать, осматривал ли ее врач; она понимала, что такой серьезный человек, как Риви, не мог оставить это без внимания.
— Возможно, она перенесла какую-то травму…
Риви кивнул.
— Но что? — хрипло спросил он. — Что могло отнять у ребенка желание говорить? И где был Джеми, когда все это произошло.
Мэгги смотрела на руки, не желая высказывать очевидного предположения: что смерть, а не какая-то случайность могла разлучить Джеми Маккену и его ребенка и женщину, которая этого ребенка родила.
