Но, несмотря на несчастье, праздник в этот вечер продолжался. Рыцари были потрясены событиями этого дня. Стоя небольшими группками, они молча опустили глаза, когда мы заняли свои места за круглым столом. По моему предложению перед трапезой Дагонет прочитал охваченным ужасом гостям особую молитву.
Моргана появилась, когда подавали второе блюдо, и вошла внутрь круга.
– Юноша умер. – После ее слов наступила гробовая тишина. – Он убит предательски. Вероятно, думали, что из красивой чаши будет пить сам король. Спасти юношу невозможно, как нельзя было бы спасти Артура, если бы питье выпил он. – Все молчали. – Но, – продолжала верховная жрица, прищурив свои зеленые глаза, – изменник ошибся, и мы счастливы, что верховный король жив. За это мы должны благодарить богов и молиться, чтобы преступника быстро нашли и наказали.
Собравшиеся ужаснулись, когда поняли, что угрожало королю.
– Можно определить, кто это сделал? – спросил Артур. Его обычно веселый голос звучал печально.
– Я видела не больше, чем другие, находившиеся в амфитеатре. – Моргана помолчала, дожидаясь, пока воины притихнут. – Королева приказала подать кубки, сама разливала вино, а потом вручила кубок юноше. Это все, что мне известно.
У меня перехватило дыхание. Все, что она сказала, было правдой: я действительно наливала вино и, значит, передала юноше его смерть. Все это видели. А Моргана пыталась сделать заключение, что я имела какое-то отношение к отравлению, и напряжение в зале усилилось. Цезарь, лежавший у моих ног, поднял голову, встревоженный настроением людей. Я внимательно посмотрела на свою золовку. К ней было приковано всеобщее внимание. Ее черные волосы были распущены и спадали до бедер, тяжелые металлические браслеты блестели, когда она поднимала руки, и рукава ее белого ритуального одеяния загибались. Лицо Морганы ничего не выражало, а ее голос оставался совершенно безучастным. Никто бы не догадался, что ко мне она испытывает личную неприязнь. По коже у меня пробежали мурашки.
– Ты что, обвиняешь меня? – задала я вопрос, вырвавшийся у меня против воли.
Моргана смотрела в какую-то точку между собой и Артуром.
– Конечно, нет! – осторожно ответила она. – Я и не допускаю подобной мысли. Заговор с целью убить собственного мужа, который является верховным королем, был бы преступлением, которое взывало бы к небесам об отмщении.
Она снова замолчала, чтобы сказанное ею дошло до сознания каждого, а потом, подумав, повернулась ко мне. Я ругала себя за несдержанность, мне стало дурно, и по коже пошли ледяные мурашки.
– Нет, я не хочу верить, что ты способна на такое коварство. – Моргана вздохнула и грустно улыбнулась, как будто печально размышляя о чем-то сокровенном. – Кроме того, не знаю, ценишь ли ты это, но я люблю тебя как сестру и не могу представить, что ты можешь посягнуть на жизнь моего брата Артура.
Ее слова были нежны как шелк, но своим медовым голосом она затягивала петлю у меня на шее.
Рыцари обсуждали развитие событий. Но, когда поднялся какой-то юноша и попросил разрешения говорить, наступила тишина.
– Меня зовут Кадваладр, я кузен того человека, который умер, – В его голосе слышалось горе. – Я требую, чтобы король обвинил того, кто убил моего брата.
Слова эхом отозвались в зале, и Цезарь со вздохом опустил морду на лапы.
Артур был потрясен, но сохранял королевское самообладание.
– Ты обвиняешь королеву?
Юноша перевел дыхание, бросил взгляд на Моргану и потом кивнул.
– Мы все видели, кто дал ему кубок. Неважно, кому он предназначался. Он принес смерть.
Я могла поклясться, что этот парень был подкуплен Морганой.
Артур смотрел на него неверящим взглядом, на его лице были растерянность и гнев.
Моргана подняла руки – это означало, что она будет говорить от имени богов.
– После такого обвинения честь королевы можно защитить только поединком.
Мы с Артуром ахнули, ужасаясь тому, что древним ритуалом хотят заменить правосудие.
– Старые боги очень строги, когда нужно смыть пятно с доброго имени королевы, потому что она выражает волю народа и должна во всем заслуживать доверия.
Голос верховной жрицы был ханжески благочестив.
Артур посмотрел на рыцарей Круглого Стола. Они сидели как каменные, одни опускали глаза под его взглядом, другие нет, но никто не двигался с места. Наконец верховный король обратил свое внимание на юношу, стоящего перед нами.
– Ты, Кадваладр, согласен завтра на рассвете сойтись в единоборстве с рыцарем королевы?
Юноша, совсем недавно перенесший тяжелую утрату, теперь понял, что ему бросает вызов король, которому он так надеялся послужить, и заметно струсил.
– Или выноси свои обвинения, или возьми их назад, – гремел Артур.
Юноша, заикаясь, согласился на поединок, и Артур обратился к нашим воинам.
– Кто хочет защищать королеву?
Наступила ужасающая тишина, и мой живот скрутило в узел. Пальцы Артура сжались в кулак, и он ударил по ладони другой руки, щелкнув костяшками пальцев.
– Я не представляю, чтобы кто-то мог подумать, что Гвиневера виновата в этом, – закричал он в негодовании. – Она преданная жена, настоящий друг, хороший советчик и прекрасная королева. Каждый из вас чувствовал ее заботу и любовь, и мне стыдно, что вы ставите под сомнение ее честь.
Он помолчал, обводя взглядом каждого рыцаря. Я не могла поднять своих глаз на них и смотрела только на своего мужа. Оглядев зал, он повернулся прямо ко мне и потянулся за своим кубком. Выплеснув на пол его содержимое, Артур протянул мне кубок, чтобы я наполнила его.
Я наклонилась и сделала, что он просил, вспомнив вдруг, как я наполняла его кубок, когда мы встретились в первый раз. И теперь, как и тогда, я благодарно улыбнулась ему.
Он поднял кубок и, провозгласив тост за меня, выпил его до дна и перевернул его кверху дном как доказательство своей веры.
Но все его товарищи молчали.
– Прекрасно. – Его голос был суровым и размеренным. – Я назначаю Ланселота Озерного завтра в поединке защищать королеву. Если он будет побежден или убит, это станет доказательством вины королевы. Если он победит, Гвиневера будет вне подозрений.
Артур медленно оглядел рыцарей, стараясь понять, как они относятся к его приказу. Под столом я погладила своего мужа по ноге, извинилась и вышла из комнаты, остановившись во дворе, чтобы меня вырвало.
Бригит поддержала меня и принесла воды из фонтана. В королевских комнатах она накрыла меня пуховым одеялом, а по всему моему телу прошел озноб.
Ночь обещала быть долгой и мучительной.
Моргана стояла передо мной и, улыбаясь, приняла младенца из моих рук.
