Вор перестал извиваться. Он, вернее, она лежала под телом Девеллина, тяжело дыша. Маркиз открыл рот, чтобы позвать Ханиуэлла с лампой, когда воровка опять выругалась. На этот раз что-то заставило Девеллина замереть.
– Слушай, хозяин, – прошептала Руби Блэк. – Отпусти, ну? Ты не про то думаешь.
На миг он вообще лишился способности думать. Он не знал, что происходит, однако не имел намерения отпускать ее. Особенно грудь. Наоборот, грубо сжал пальцами.
– Ты не про то думаешь, – повторила она. – Дай мне встать, ладно?
– Ты лживая, нечистая на руку маленькая стерва, – процедил маркиз. – После всего ты еще смеешь…
– Ничего я у тебя не стащила, – прошипела Руби. – Дай встать, и я пойду своей дорогой.
Сорвав с нее шляпу, Девеллин провел рукой по ее волосам, как будто мог опровергнуть то, что уже знало его тело. Да, это Руби. Только волосы туго заплетены и свернуты кольцом на голове, как у чопорной гувернантки. Ему вдруг нестерпимо захотелось увидеть их яркий блеск. Но эта мысль усилила его раздражение. Захватив в кулак волосы, он притянул голову Руби к своему лицу.
– Отпусти меня. Пожалуйста.
– Нет, Руби, на этот раз тебе цопался дьявол мести, помнишь?
Она вдруг резко дернулась, пытаясь освободиться.
– О нет, дорогая, – прошипел он ей на ухо. – Мы с тобой еще не закончили наше дело.
Придавив ее всем своим весом, Девеллин сунул руку ей под ягодицы и приблизил ее бедра к своим. Руби отчаянно сопротивлялась, и весьма безрассудно, поскольку еще больше распалила его. Ему была нужна свеча или любой источник света. Но затем он передумал. Она слишком проворна. Слишком находчива. Он дернул ее за волосы, откинул ей голову и сжал зубами кожу на горле. Руби опять заметалась под ним. Увы, это привело к тому, что свободные штаны спустились еще ниже.
Он беспощадно массировал ей грудь рукой, затем стал пощипывать сосок. Он был уверен, что ворсистая шерстяная рубашка надета прямо на голое тело. Ему хотелось большего, и он с нетерпением попытался освободить ее от рубашки.
– Не надо, – прошептала Руби. – Отпусти меня.
– Нет, я собираюсь получить то, за что заплатил, пылкая маленькая стерва.
– Я принесла твои деньги. Там, на столе. Погляди.
– Отпустить тебя, чтоб ты снова нырнула в окно? И не надейся.
Она вздрогнула и задохнулась, почувствовав, как он сунул руку ей под рубашку. Сосок тут же затвердел, едва на него легла его ладонь.
– Тебе это нравится? – спросил маркиз.
– Нет.
– Лгунья.
– Пожалуйста. Умоляю тебя.
– Руби, я очень люблю, когда ты умоляешь, – хохотнул он и впился в ее рот.
Она сделала выдох, теплое дыхание коснулось его щеки, а затем он почувствовал, что она подняла бедра. Вожделение стало почти нестерпимым, он был уже на грани взрыва. Его рука потянулась к ее штанам, грубо дернула их вниз. Продолжая целовать Руби, он упорно и неуклюже стягивал с нее штаны. Он должен обладать ею. Должен быть внутри. Маркиз подавил опасение, что она этого не хочет. Не важно, что они лежат на полу, между столом и кроватью, он не желает останавливаться и спрашивать. Наконец штаны соскользнули. Он положил руку на ее голый живот и ощутил дрожь теплой кожи, скользя пальцами вниз.
Девеллин вдруг остановился.
– Боже всемогущий! – с трудом выговорил он. – Под ними у тебя ничего ведь нет.
Руби отвернулась.
– Я ж не думала, что кто-то будет стаскивать с меня штаны, верно?
Однако Девеллин был не в состоянии разговаривать. Он просто задрал ее рубашку, открыв грудь, и начал ласкать ртом твердый сосок. Теплый запах Руби обволакивал его. Он глубоко вдохнул его, втянул в рот сосок и легонько прикусил.
Девеллин знал, что его грубая щетина царапает ее нежную кожу, что его зубы скорее безжалостны, чем осторожны, но умерить свой пыл уже не мог. Он боялся промедления. Тогда он, возможно, задумается о том, что делает.
Кроме того, и Руби не казалась столь уж нежелающей. Ее бедра поднимались ему навстречу, дыхание стало быстрым, тяжелым. Не отрываясь от ее груди, маркиз провел рукой по ее животу, однако не остановился. Палец скользнул в завитки, потом ниже и погрузился во влажную теплоту.
Руби вскрикнула. Она была влажной. Более того, молящей. Горячая упругая глубина затягивала его палец.
– О Боже, – простонала она.
Уткнувшись ей в шею, Девеллин прикусил кожу за ухом.
– Ты хочешь меня. Скажи это, Руби.
– Нет.
– Скажи мне, что хочешь этого, Руби.
В темноте она горько засмеялась.
– Мое тело хочет тебя, – прошептала она изменившимся голосом. – Так что продолжай. Сделай это, Девеллин. И на том закончим.
– Меня это устраивает.
Девеллин больше не мог ждать.
Руби коротко, тихо вскрикнула. От его резкого толчка, подумал он. Не от боли. Он начал ритмично двигаться, не задумываясь, нравится ей или нет. Это не имело значения. Он получил наконец то, чего хотел. О чем мечтал. Что не давало ему покоя. Девеллин полностью отдался страсти, позволив Руби все глубже и глубже втягивать его в некое подобие чувственной бездны.
– Руби, Руби, Руби…
До него вдруг дошло, что это был его хриплый шепот. На секунду в голове у него прояснилось, и он подумал о том, чтобы остановиться. Должно быть, он не закончил толчок, потому что Руби обхватила ногой его талию и потянула вниз.
– Не останавливайся… не сейчас…
Он почувствовал, как требовательные руки легли на его голые ягодицы, побуждая действовать тверже. Быстрее. Они превратились в животных, сцепившихся друг с другом и стремящихся к облегчению.
– Да, – простонала она, поднимая бедра навстречу его мощным ударам.
Девеллин закрыл глаза и молился, чтобы никогда больше не потерять ее. Он не выпустит ее из этой комнаты. Никогда в жизни он не получал такого удовольствия от объятий, никогда в жизни не встречал женщину, которая бы настолько подходила ему, как эта. Он двигался со всей мощью, на какую был способен, колени у него саднило от трения о ковер. Пальцы Руби вонзились в его тело.
– Не сдерживайся, дорогая.
Он поцеловал ее медленно, проникновенно, теперь нежнее, чувствуя на губах ее слезы. Резкие вздохи перешли в крики наслаждения.
– Вот так, дорогая, вот так, – шептал он. – Дай себе волю.
– Да, вот так, – молила она. – Да… вот так… вот так…
Ее крики взывали к нему, побуждая действовать, голос такой необычный и все же такой знакомый. Как эротический сон, который он видел снова и снова. Девеллин вкладывал в свои толчки столько энергии, что дюйм за дюймом тащил с собой ковер. Колени у него горели, словно ободранные. Легкие раздувались, словно кузнечные мехи. Затем он почувствовал, как она содрогнулась под ним, крепко сжав его ногами и руками.
