– Доброе утро, мистер Кент, – поприветствовал взобравшийся наверх Уиллис. И, кивнув на ее щеку, добавил: – Неплохое украшение.
– Наверное, мне следовало бы сказать: «Ты еще не видел моего противника».
– И этот ваш противник, осмелюсь спросить, мистер Гамидж?
– К сожалению, нет. – Салли не забыла о разбитой губе Уиллиса. Так же, впрочем, как и о предупреждении Коллиара. – Но думаю, мистер Гамидж больше не доставит тебе неприятностей, так что можешь даже не думать о нем.
– Все в порядке, мистер Кент. Я слышал о том, что произошло вчера.
Черт возьми… До чего же тесный мирок их корабль. Тем не менее Салли приятно было осознавать, что подчиненные одобряют ее действия. Но не следует забивать всем этим голову. Она должна работать. Работать, а не глазеть, как дурочка, на мистера Коллиара.
Поэтому, вспомнив о своих обязанностях, Салли принялась обозревать морские просторы, раскинувшиеся во все стороны на многие мили. Она должна смотреть куда угодно, только не на Коллиара. Который упорно прорисовывался в каждой ее мысли, в каждом вздохе. Только не смотреть на него…
И вот так, стараясь не глядеть на Коллиара, Салли уловила проблеск чего-то яркого, мелькнувшего в скользящей вдоль борта пене. Прищурившись, она вгляделась в кипящую в кильватере воду и вновь увидела скачущее пятнышко оранжевого цвета.
Да ведь это апельсиновая кожура!
С колотящимся сердцем Салли стала спускаться ниже, продолжая скользить взглядом по воде.
– Уиллис, – окликнула она на ходу. – Ты не мог бы меня подменить… – Не дожидаясь ответа, она спускалась все ниже, сканируя взглядом поверхность моря по левому борту.
– Мистер Кент, что вы хотели? – откликнулся меж тем Уиллис.
Уже ступив на цепи, Салли заметила еще одну корку метрах в двадцати от корабля.
– Уиллис, – снова позвала она. – Ты видел это?
– Вроде как мусор? – отозвался матрос. – Похоже на апельсиновую кожуру.
– Посмотри в подзорную трубу. И поищи еще впереди.
Вскоре зоркий марсовый вскинул руку:
– Вон там, сэр! И еще там… Два румба от носа.
– Отлично! – Обернувшись, Салли крикнула: – Эй, на палубе! – Однако ее слова, отнесенные ветром, не достигли ушей стоявшего на шканцах Коллиара.
Спрыгнув вниз, Салли направилась было к юту, но проход преградила чья-то крупная фигура.
– Кент, ты почему здесь? Немедленно возвращайся наверх.
Это был не кто иной, как Гамидж, успевший, видимо, поправиться после знакомства с ее жгучей приправой.
– Послушайте, мистер Гамидж, не будете ли вы так любезны доложить мистеру Коллиару об обнаружении по левому борту апельсиновых корок? Вон, смотрите!
Гамидж взглянул в указанном направлении, но увидел не совсем то же самое, что она.
– Мусор? И что с того? Если бы ты обнаружил рыбину…
– Ну, если только сардинку на поджаренной гренке. Гамидж, вы что, не понимаете?
Ну, конечно же, он не понимал. Так же, как и Уиллис, который таращился на нее, полагая, видимо, что она тронулась умом. Но Коллиар наверняка сразу же все поймет.
Салли была готова побиться об заклад, что уж первый-то лейтенант в мгновенье ока осознает значение плавающих в море корок. И она не собиралась тратить время на то, чтобы помогать Гамиджу выбираться из трясины его непроходимой тупости.
Однако тот по-прежнему блокировал ей путь.
– Даже не думай снова выставить меня дураком, – процедил он сквозь зубы. – Я еще сведу с тобой счеты.
– Мистер Гамидж, что здесь происходит? – донесся вдруг голос Коллиара. Он приближался к ним с совершенно бесстрастным видом, как будто просто вышел прогуляться и ничуть не заинтересован происходящим.
– Сэр, мистер Кент уклоняется от исполнения своих обязанностей.
– Да, вижу… Извольте объясниться, мистер Кент.
Гамидж шагнул в сторону, и Коллиар, едва взглянув на нее, тут же чертыхнулся:
– Черт возьми! Что с вами случилось?
Салли нетерпеливо махнула рукой. Сейчас имелись более важные темы для разговора, нежели ее синяк.
– Мистер Коллиар, я хотел сообщить, что мы с Уиллисом заметили апельсиновую кожуру, проплывающую по левому борту в юго-западном направлении. И похоже, это апельсины из Валенсии. Я думаю, стоит взять ведро и выловить их, чтобы удостовериться.
Гамидж саркастически фыркнул.
– Кент, и вы отвлекаете первого лейтенанта такими пустяками?
– Подождите, мистер Гамидж. – Голос Коллиара обрел привычную интонацию, в нем чувствовался явный интерес. Он устремил на нее пристальный взор своих умнейших глаз. – Вы полагаете, это испанские апельсины?
Конечно же, он понял! Салли облегченно выдохнула и немного сбивчиво продолжила:
– Возможно, это даже танжерины, более мелкий сорт, с расстояния точно не определить. Я спустился, чтобы попробовать выловить их сетью или ведром.
Гамидж вновь издал презрительное фырканье.
– Сомневаюсь, что у мистера Коллиара есть время и интерес заниматься выуживанием отбросов.
– Однако у меня возник такой интерес, мистер Гамидж. И вам бы тоже следовало заинтересоваться.
Ощутив наконец всю тяжесть взгляда первого лейтенанта, Гамидж невольно шагнул назад. Судя по задергавшейся губе, он уже сожалел, что привлек к себе суровое внимание руководства.
– Действуйте, мистер Кент, – распорядился Коллиар.
Салли направилась к борту, на ходу окликнув одного из освободившихся матросов – несколько человек, собравшихся на полубаке, похоже, предвкушали очередную стычку между ней и Гамиджем – и велев ему принести веревку и ведро.
– Возможно, вам интересно будет узнать, мистер Гамидж, – продолжил Коллиар ироничным тоном, – что танжерин исключительно зимний фрукт, растущий в Северной Африке, в Танжере. Отсюда и название.
Он сделал небольшую паузу, словно удостоверяясь, что данная информация дошла до слушателя, после чего продолжил:
– Их также выращивают в Испании… Ага, благодарю, мистер Кент, – отвлекся он, когда подошедшая Салли предъявила ему только что выловленную кожуру. – И следует знать, что «доны» используют зимние апельсины как средство против цинги. Потому-то, мистер Гамидж, меня и интересуют подобные отбросы, ибо, как изначально предположил мистер Кент, они наверняка приплыли от находящегося где-то поблизости испанского корабля. А вы, несомненно, помните, что мы как раз и охотимся за такими кораблями. Ведь так, мистер Гамидж?
Физиономия Гамиджа выглядела довольно бледной, за исключением красных пятен на щеках. Он, конечно, отлично знал, что мистер Коллиар ничего не говорит просто так, и потому манера изложения внушала ему дополнительный страх. В словах Коллиара отчетливо звучала ирония, но какой-то скрытый смысл отсутствовал. Он говорил то, что думал, и имел в виду то, что говорил. Поэтому неудивительно, что капитан так его ценил. И неудивительно, что он так нервировал Гамиджа.
