– Мне пришлось это сделать, – ответил он тихим голосом. – Моя смерть не положит конец войне между нашими странами, Танон.
Танон обвила вокруг пальца прядь волос, которая выбилась из прически. Она уже и так провела слишком много времени, боясь за его жизнь, и больше не желала представлять себе, как потухнет взгляд Гарета, когда дух покинет его тело.
– Ты очень любишь свой народ, – сказала Танон, ощущая укол ревности, глубоко вонзающийся в сердце. – Ради него ты пойдешь на все.
Он посмотрел на лес впереди себя и кивнул:
– Да, ради него я пойду на все.
– Даже возьмешь в жены норманнку.
Его глаза устремились на нее. Потом он повернул голову, и в его взгляде появилось радостное удивление. Значит, вот почему Танон скрывала от него свой смех? Она думала, что брак с ней пришелся ему не по вкусу? Черт побери, но ведь он никогда не говорил ей правды!
– Сначала я на самом деле не хотел жениться на тебе, но…
Она холодно улыбнулась ему и отвернулась, сосредоточив внимание на видневшейся вдали горе.
– Хотя ты постоянно испытываешь мое терпение, я…
– Я испытываю твое терпение? – Она тут же повернулась к нему. – Мне даже не нужно пытаться побороть добрые чувства по отношению к тебе. Ты так ведешь себя, что они исчезают сами…
Гарет не дал ей договорить и накрыл ее рот поцелуем. Чтобы Танон не отстранилась, он обхватил ладонью ее затылок. Но в этом не было нужды. У нее не осталось ни сил, ни желания вырываться из его объятий. Он буквально пожирал ее поцелуем, поглощая дыхание, лишая последних остатков разума. На мгновение Гарет оторвался от нее, но лишь для того, чтобы нежно улыбнуться, и Танон поняла, что ее будущее отныне решено. Потому что с этого момента она оставила попытки заставить Гарета относиться к ней равнодушно. И значит, попрощалась с надеждой на спокойное, лишенное страсти существование, к которому себя готовила. Не было смысла скрывать правду: ей очень нравился Гарет, и Танон тоже хотела нравиться ему.
Его крепкое тело пришло в движение. Когда Гарет прижался к ее бедрам, его глаза потемнели от опалившей их вспышки желания.
– С тобой трудно сдерживаться, – прошептал он и устремил губы к изгибу ее шеи. Танон закрыла глаза и опустила руки, инстинктивно приподнимаясь навстречу.
Вдруг слева она услышала звук, похожий на шаги или хлопки. Тишину утра разорвал пронзительный крик, за которым последовал не менее душераздирающий вопль, который издала Танон.
Гарет скатился с нее и вскочил на ноги, вынимая из-за пояса два ножа. Перед собой на земле он рассмотрел ворона, что смотрел на него, подняв голову, и громко каркал.
Танон села. Улыбка на ее лице превратилась в веселый смех, когда она увидела Гарета, готового оберегать ее жизнь от птицы.
– Мой защитник! – воскликнула она.
Гарет заткнул ножи за пояс и криво усмехнулся.
– Ты слишком смешлива для воспитанной леди.
– А ты слишком медлителен для воина, – не осталась в долгу Танон, готовая продолжить игривую перепалку, от которой во взгляде Гарета полыхнуло голубое пламя. Enfer, его поведение нельзя было назвать аристократическим. И это радовало Танон. – Ворон мог выклевать десять волосинок на твоей голове, прежде чем ты обратил на него внимание.
Гарет пожал плечами, его губы изогнулись в улыбке, которая зажгла пожар в крови Танон.
– Я был поглощен мыслями о поцелуях.
Но щеки Танон не залились румянцем. Вместо этого она ощутила, как губы сами сложились в любопытную улыбку. Ее воспитывали как леди, но рядом с Гаретом она чувствовала себя женщиной.
На ее лице появилось изумленное выражение.
– Да, я бы сказал, что тебе нужна была защита от того, что я собирался сделать с тобой.
Танон нервно захихикала, прикрывая рот ладонью.
– Ты смеешься? – Он произнес вопрос с таким удивлением и обидой в голосе, что Танон принялась смеяться еще сильнее. – Боже, я обречен, – пробормотал Гарет и улыбнулся. Платье Танон было в грязи, в волосах застряли листья. Но она казалась ему прекраснее, чем когда-либо. Гарет видел радость на ее лице, слышал смех, и это возвращало его в прошлое, в детство. В те времена, когда он еще не был принцем и не брал в руки оружие.
– Мне нужна война.
Седрик стоял в одной из двух сторожевых башен, похожих друг на друга, как близнецы-братья. Его мрачный взгляд был направлен через деревянный частокол крепости, где правил принц Дафидд ап Груффид, к пологим склонам гор и поросшим лесом холмам на горизонте. Земли Гвинедд… Седрик с удовольствием глубоко вдохнул прохладный, пахнущий соснами воздух. Еще довольно много земель на севере Кимране были осквернены вторжением норманн. Места тут были такими же дикими и жестокими, как и его сны. Валлиец сжал челюсти, поросшие короткой каштановой щетиной. Именно тут он обоснуется после войны. Он уже решил, что будет жить в этой самой крепости после того, как избавится от ее нынешнего владельца.
– Риддерх из Пауиса и этот дурень принц Амрен из Гвента сидят и ничего не делают, а норманны медленно продвигаются в глубь Кимра. Я слышал, что некоторые подданные лорда Беневера из центральной части марки уже начали брать в жены валлиек. Наши враги проникают в наши земли и в наши жизни, подобно болезни.
Стоящий рядом с ним принц Дафидд согласно кивнул.
– И твой брат следует их примеру. Он женился на норманнке.
– Да. И это после всего того, что натворили ее соплеменники. – Седрик опять обратил холодный взгляд на пейзаж вокруг. – Они напали на земли Истред-Тови и превратили его главное селение Лландовери в руины. Они убили много людей, а мой брат отплатил им тем, что взял в жены девушку их крови.
– Разве ты забыл, что сообщил нам твой Бледдейн? – спросил его Дафидд. – Гарет и Веферн – это один и тот же человек. Если он сказал правду, то тогда твой брат тоже перебил немало норманнов.
На губах Седрика появилась деланная ухмылка.
– Веферн, народный герой, который прячет лицо за шлемом. – Седрик рассмеялся, но его смех был безрадостен. – Он боится норманнов. В тот день, когда мы впервые встретились с и королем, Гарет стал мечтать о мире. Вильгельм запугал его своей огромной армией. Вот почему Веферн прячется. Он убил нескольких норманнов, потому что те изнасиловали крестьянку или сожгли пару хижин. У него нет страсти к войне, нет и гордости за Кимр.
Дафидд сжал челюсти, скрытые за кустистой темной бородой. Его губы превратились в тонкую линию.
– Боится или нет, но он отнимает у своих жертв жизни так, как будто ему неведом страх смерти. Мудро ли недооценивать человека, который перерезал гарнизон лорда Гамильтона из Чепстоу, а самого хозяина держал в плену на своей земле, в стенах замка?
