Кричит весь Крещеный мир и Каждый Кочет Кукарекает Кантаты, то и я без Колебаний Кладу пред тобою, о Компетентный Критик, сию Компактную Коллекцию Курьезов, над Которыми Корпела твоя Комическая Кузина.
Мои дети нынче требуют все больше внимания, притом совсем иначе, нежели прежде. Они достигли того возраста, когда необходимо понемногу узнавать свет. Августе семнадцать, ее сестра едва ли на год младше. Я льщу себя надеждой, что полученное моими девочками воспитание не посрамит их первого появления в свете, а что сами они не посрамят своего воспитания, в том быть уверенной у меня есть все причины. Право же, они милые девушки — тонко чувствующие без манерности, образованные без жеманства, бойкие без вульгарности. Учились они всегда наравне, поэтому я готова закрыть глаза на разницу в возрасте и вывести в свет обеих вместе. Первое знакомство с жизнью назначено на сегодняшний вечер — мы приглашены пить чай с миссис Коуп и ее дочерью. Я довольна, что больше никого не будет, ради моих девочек. Им было бы неловко сразу же оказаться в слишком большом обществе. Станем продвигаться постепенно. Завтра к чаю будет семейство мистера Стэнли. Возможно, барышни Филлипс тоже придут. Во вторник мы делаем утренние визиты, в среду обедаем в Уэстбруке. В четверг ждем гостей. В пятницу мы должны быть на домашнем концерте у сэра Джона Уинна, а в субботу утром нас собиралась навестить мисс Доусон, и это завершит знакомство моих дочерей с большим светом. Право, не представляю, как вынесут они такую разгульную жизнь. За душу их я спокойна, страшусь только за их здоровье.
Хвала Всевышнему, великое событие свершилось. Девочки вышли в свет! Вы и вообразить не можете, как трепетали милые создания от страха и надежды, когда приблизился миг отъезда. Пока подавали карету, я призвала дочерей в гостиную и, усадив их подле себя, сказала: «Дорогие мои девочки, настал тот миг, когда я буду вознаграждена за все труды и заботы по вашему воспитанию. Нынче вечером вы окажетесь в светском обществе, где вас ждет много удивительного, однако же я должна вас предостеречь: не позволяйте чужим порокам и безумствам увлечь вас с истинного пути. Поверьте, дорогие, любимые мои дети, если это случится… я очень огорчусь». Они уверили меня, что всегда будут вспоминать мой совет с благодарностью и следовать ему в точности. Они готовы встретить в свете много такого, что поразит и ужаснет их, однако же верят, что никогда не дадут мне повода пожалеть о той неустанной заботе, с какой я руководила ими в детские годы и формировала их умы… «Если таковы ожидания и надежды ваши, — вскричала я, — мне нечего бояться, и я могу с легким сердцем везти вас к миссис Коуп, не опасаясь, что вы соблазнитесь ее примером и заразитесь ее безумствами. Идемте же, милые дети, — прибавила я, — карета у дверей! Я не хочу ни на миг отдалять счастие, к которому вы так нетерпеливо стремитесь». Когда мы прибыли в Уорли, бедняжка Августа едва дышала, меж тем как Маргарет вся была жизнь и трепет восторга. «Настал долгожданный миг! — сказала она. — Скоро мы будем в свете!» Через несколько мгновений мы очутились в гостиной, где нас встретили миссис Коуп с дочерью. Я с затаенной радостью наблюдала, какое впечатление произвели на них мои девочки. Право, обе они так изящны и милы, и хотя слегка смущались, в их манерах сквозила пленительная непринужденность. Вообразите, дорогая мадам, как счастлива была я, глядя на них! Как внимательно они наблюдали за всем, что их окружало, то с отвращением, то восхищаясь! Домой они вернулись очарованные большим светом, его нравами и обитателями.
Вечно ваша
Юная леди, испытавшая неудачу в любви, — подруге
Отчего новое разочарование таким тяжелым грузом легло на душу? Отчего я чувствую его острее, отчего оно глубже ранит, чем все испытанное прежде? Возможно ли, что Уиллоби я люблю больше его очаровательных предшественников? Или чувства становятся острее от частых страданий? Приходится предположить, что так и есть, дорогая Белла, ведь я, насколько могу судить, люблю Уиллоби ничуть не сильнее, чем любила Невилла, Фицоуэна и обоих Кроуфордов, — а я к ним ко всем испытывала самую прочную привязанность, какая только согревала сердце женщины. Скажи, дорогая Белла, отчего я до сих пор вздыхаю, вспоминая неверного Эдварда, и не могу сдержать слез, когда вижу его невесту?.. Здоровье мое пошатнулось, душа во власти уныния, друзья тревожатся за меня. Надеясь развеять мою меланхолию, они пригласили на Рождество несколько своих знакомых. В пятницу мы ждем леди Бриджит Дэшвуд и ее золовку, мисс Джейн, а на следующей неделе приедет полковник Ситон с семьей. Конечно, дядя и кузины хотят мне добра, но присутствие десятка посторонних людей только утомит и расстроит меня… Окончу письмо после того, как приедут первые гости.
Пятница, вечер
Утром приехала леди Бриджит, а с нею ее очаровательная сестра, мисс Джейн. Я пятнадцать лет уже знакома с этой милой женщиной, а никогда прежде не замечала, как она прелестна. Сейчас ей около тридцати пяти, и, несмотря на годы, горе и болезни, вид у нее такой цветущий, как не у всякой семнадцатилетней. Я в восхищении с той минуты, как она переступила порог нашего дома, и сама я ей, кажется, понравилась: она не отходила от меня весь день. В ее лице есть что-то такое милое, кроткое, словно бы не от мира сего. И обращение такое же чарующее, как и внешность. Я не могла сдержаться, чтобы не выразить мисс Джейн свой восторг.
— Ах, мисс Джейн! — сказала я и умолкла, не в силах облечь в слова свои чувства. — Ах, мисс Джейн! — повторила я снова.
Она, казалось, ждала, что еще я скажу. Я была в смятении, в растерянности… Мысли мои смешались… Я могла только добавить:
— Как поживаете?
Она сжалилась над моим замешательством и с удивительным присутствием духа пришла мне на помощь, промолвив:
— Дорогая София, не огорчайтесь, что выдали себя. Я сделаю вид, будто ничего не заметила, и переведу разговор на другое.
Ах как я полюбила ее за доброту!
— Вы по-прежнему много ездите верхом? — спросила она.
— Врач советует мне верховые прогулки. Местность здесь прекрасная, у меня очаровательная лошадка, и я без ума от верховой езды, — отвечала я, совершенно оправившись от смущения. — Словом,
