Диккенсон остановился в середине посеребренного луной ковра, достал из кармана табакерку и отправил щепотку в нос.
– Не понимаю вашей заинтересованности. До этой леди вам нет никакого дела. Я слышал, вы обручены с дочерью маркиза Еленой.
– Ее зовут Хелен, – сердито поправил Керн. – Леди Хелен.
– Что не имеет отношения к нашему делу, – сказала Изабелла, решив быть голосом рассудка. – Мистер Диккенсон, вы, наверное, догадываетесь, что мы с графом пригласили вас с иной целью.
«Мы». Она произнесла это бессознательно, но вдруг обрадовалась присутствию графа. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности и не так одиноко.
Только бы у него хватило ума не испортить допрос, как случилось у лорда Реймонда! Девушка пыталась уловить его взгляд, чтобы глазами показать, что вопросы будет задавать она. Но Керн, оказывается, сосредоточил внимание на старике.
– С целью? – нахмурился Диккенсон. – Какая может быть цель? Я не сделал вам ничего дурного. Мы даже никогда не встречались. – Он по-совиному уставился на Изабеллу. – Хотя припоминаю, что когда-то знавал даму вашей красоты и грации.
– Да, мою мать, – пробормотала она и, набравшись храбрости, добавила: – Вы должны ее помнить. Аврора Дарлинг.
Диккенсон разжал пальцы, будто табакерка, как уголек из камина, обожгла ему руку, и коробочка упала на пол. Но он даже не заметил.
– Аврора… Невероятно… Вы меня обманываете!
– Никакого обмана, – подал голос Керн. – Мы знаем о вашей связи с Авророй. Она называла вас Нарциссом.
Он и это знает! Изабелла похолодела и суеверно дотронулась до спрятанного в кармане дневника.
Когда старик удивленно раскрыл глаза, девушка сжала кулаки. Она ненавидела этого старого развратника, которому теперь известна ее тайна, и наряды леди уже не скроют истинного происхождения мисс Дарси. Ей хотелось выскочить из комнаты и убежать куда глаза глядят.
– Ах, эти чертовы воспоминания!.. – Диккенсон резко повернулся к Керну. – Значит, дневник у вас. Ради всего святого, поступите как джентльмен и сожгите его.
– У него нет маминого дневника, – возразила Изабелла. – Он у меня. И надежно спрятан там, где его никто не найдет.
– Чего же вы хотите? – Старик осклабился. – Никогда бы не подумал, что такое чванливое ничтожество может оказаться шантажистом. Черт возьми! Да вы хуже Линвуда.
Граф стоял в тени, но Изабелла почувствовала, что его буквально разрывает ярость.
– Нет, сэр, мы не намерены вас шантажировать, – быстро сказала она; – Мы только хотим получить ответы на несколько вопросов.
– Каких вопросов?
– Вы приходили к моей матери в тот месяц, когда она умерла?
– Когда бы я ее ни посещал, мои визиты оставались тайной, – раздраженно ответил Диккенсон. – За эту привилегию я ей щедро платил.
Представив этого старого развратника со своей матерью, Изабелла внутренне содрогнулась, но внешне невозмутимо повторила вопрос:
– Так вы приходили к ней?
Диккенсон начал было задирать аристократический нос, однако граф прорычал из своего угла:
– Отвечайте даме! Приходили вы или нет к Авроре Дарлинг в связи с ее дневником?
– А если и приходил? Если вы собираетесь насплетничать жене, то она ухаживает за сестрой в Суссексе. И я не позволю вам расстраивать ее.
– Оставим сплетни для сплетников, – едко заметила Изабелла. – Лучше скажите: вы помните день, когда в последний раз встречались с моей матерью?
– День? Как я могу это помнить? Где-то в конце весны. – Диккенсон повернулся к зеркалу и нервно пригладил редкие волосы. – Апрель. Или май. Черт побери, не знаю! Такие вещи обычно не заносят в дневник приглашений.
Изабелла ничем не выдала своего разочарования.
– Вы принесли ей какой-нибудь подарок? Цветы, драгоценности, может… сладости?
– По-моему, конфеты. Она любила шоколадные, из кондитерской Белла.
Сердце девушки забилось быстрее. Этот человек вполне мог подмешать яд в конфеты. А готовый яд продается в любой аптеке. Возможно, он действовал от отчаяния, не хотел, что бы воспоминания Авроры увидели свет, и ревнивая жена узнала о его проказах.
– Какой смысл в этом нелепом допросе? По правде говоря, я тоже не прочь узнать, каким образом вы попали в дом Хатуэя. Да еще под чужим именем. Наверно, одурачили маркиза. Такой человек никогда не пустил бы к себе шлюху. – Диккенсон презрительно скривил губы. – Подумайте над этим хорошенько. Если вы немедленно не уничтожите дневник, я иду прямо к нему и…
– Даже не помышляйте. – Керн шагнул к Диккенсону. – А смысл допроса в следующем. Мы собираемся установить, кто отравил Аврору Дарлинг.
Старик в испуге попятился, схватился за узел галстука; в лунном свете блеснуло кольцо с печаткой.
– Отравил? Вы хотите сказать: ее убили?
– Да.
В комнате повисло гробовое молчание.
– И вы считаете, убил я? – наконец выдавил из себя Диккенсон.
– Это зависит от многих обстоятельств. Вы можете вспомнить, где были вечером десятого мая прошлого года – накануне дня, когда заболела Аврора?
– Я уже сказал, что не веду записей посещений куртизанок. Такая глупость не пришла бы в голову ни одному мужчине.
– Тогда нам придется добывать сведения из других источников, – угрожающе произнес Керн. – А пока я советую не уезжать из города. У судьи с Боу-стрит может возникнуть желание побеседовать с вами.
– Судья! Просто абсурд! Вы не должны помогать этой маленькой шлюшке. У вас есть обязательства перед равными по рождению. – Диккенсон стал трясти пальцем перед носом Керна, но опомнился и повернулся к Изабелле: – Ваше место в трущобах, а не среди приличных людей. Вы такая же леди, как моя прачка.
Девушка сидела очень прямо, сложив руки на коленях. Она знала, что внешне не отличалась от благородной дамы, хотя в душе снова ощущала себя маленькой девочкой, которая очень хотела стать принцессой, но понимала, что сказки никогда не сбываются.
Что-то заносчиво бормоча, Диккенсон нагнулся, подобрал табакерку, положил во внутренний карман и, выпрямившись, презрительно взглянул на Изабеллу.
– Теперь я не удивляюсь болтовне Мобри, что у вас нет приданого. Посмотрим, что скажут люди, когда я добавлю…
Керн выскочил из тени, схватил его за горло и прижал к стене. Ножки миниатюрного столика подломились, базальтовая ваза соскользнула на пол, разлетевшись на темные осколки. Но граф даже не заметил.
– Еще одно слово против мисс Дарси, и вы ответите мне.
– Я… я молчу… Отпустите… отпустите меня.
– Сначала извинитесь перед дамой.
– Я… я сожалею.
– Вот так-то лучше. – Выпустив пленника, Керн снова отступил в свой угол. – Запомните мои слова: если вы хотя бы пикнете о нашей встрече, я без колебаний расскажу о мерзостях вашего прошлого, и ваша жена узнает все отвратительные детали.
