— Вы ничего не едите, — заметил маркиз, прервав ее размышления. — Сегодня я хочу многое показать вам.
Не могу допустить, чтобы вы упали в голодный обморок у меня на руках.
Неома поняла, что он подшучивал над ней, но ответила спокойным голосом:
— Этого не произойдет.
— Сначала мы отправимся в конюшни. У меня такое чувство, что те лошади, которых вы еще не видели, чувствуют себя обделенными вашим вниманием.
Неома не успела сказать, что именно этого ей хотелось бы больше всего, как вдруг дверь в столовую открылась и вошел Перегрин.
Ошеломленная его появлением, она сначала уставилась на него, затем воскликнула:
— Перегрин? Что ты… здесь делаешь?
Однако Перегрин смотрел только на маркиза. У него было такое выражение лица, которого прежде Неома никогда не видела.
— Мне бы следовало убить вас! — грубо произнес Перегрин, и так громко, что голос эхом разнесся по комнате. Неома встала.
— Что ты такое говоришь? Что случилось?
— Ты еще спрашиваешь, что случилось, — в ярости ответил Перегрин. — Почему я застаю тебя здесь с этим дьяволом?
Неома тщетно пыталась что-то вымолвить, но так и не смогла, что-то словно застряло у нее в горле. Перегрин продолжал:
— Как ты думаешь, что оставалось мне думать, когда Дадчетт сказал, что видел, как ты ехала по направлению в Сит. При этом он спросил, сколько заплатил мне этот распутник.
Перегрин вздохнул так глубоко, как будто ему не хватало воздуха, и добавил:
— Он также сказал, что сам бы заплатил мне за тебя вдвое больше!
— Перегрин, как ты можешь такое говорить! — в ужасе кричала Неома.
— Признаю, что это моя вина, — сказал Перегрин все тем же яростным голосом, — что я вообще привез тебя в это скверное место, но я никак не думал, что моей сестрой будут торговать, как обычной проституткой!
Свирепо глядя на маркиза, который стоял как вкопанный с первой минуты его появления, Перегрин не мог держать себя в руках и продолжал:
— Я не законченный идиот, чтобы не понять, что здесь произошло. Вы заставили Неому «расплатиться с вами» за расписку, которая для вас ничего не стоит. Думаю, как мужчина я бы должен вызвать вас на дуэль. Но, если вы убьете меня, для вас станет еще проще завладеть моей сестрой! Я увожу ее с собой, а завтра в вашем лондонском доме вас будут ждать документы на наше поместье.
Неома вскрикнула, но Перегрин, не обратив на это внимания, добавил:
— Сомневаюсь, что наше поместье стоит тех денег, что я должен вам, но, кроме него, мне нечего более вам предложить. Я думаю, вы сможете использовать его наилучшим образом.
Перегрин говорил грубо, яростно произнося каждое слово. Затем, взяв Неому под руку, произнес:
— Пойдем отсюда. Я не позволю тебе оставаться здесь ни на минуту!
— Перегрин! — взмолилась Неома.
— Ты сейчас же уедешь со мной! — непреклонно говорил он авторитетным тоном.
Впервые она увидела своего брата с другой стороны. Перед ней был не тот брат, которого она всегда по-матерински опекала. Это был взрослый мужчина. Не говоря больше ни слова, Перегрин вышел из столовой, потащив за собой Неому. Она хотела обернуться и извиниться перед маркизом. Однако Перегрин шел очень быстро, и, когда они уже были в парадном вестибюле, Неома поняла, что маркиз не пошел за ними. Уже перед дверью, едва переведя дыхание, Неома вымолвила:
— А… как же мои вещи?.. Они… не собраны. Перегрин остановил мажордома, который проходил мимо них, и попросил:
— Будьте так любезны прислать вещи мисс Стандиш в дом его светлости в Лондоне. Я распоряжусь, чтобы их потом забрали оттуда.
— Хорошо, сэр.
Пока Перегрин разговаривал с мажордомом, Неома дотянулась до своего жакета, который оставляла на стуле. Затем Перегрин потащил ее к выходу, а потом по ступенькам к почтовой карете, запряженной двумя лошадьми. Когда Перегрин сам взялся за вожжи, грум пересел назад. Выехав на основную дорогу, Неома, оценивая все произошедшее, тихо сказала:
— Прости… меня.
— Об этом мы поговорим дома, — сказал Перегрин. — Если он причинил тебе зло, то, клянусь, я убью его!
— Нет! Нет! Со мной… все в порядке. Все было не так… как ты думаешь, — с трудом произнесла Неома. Она боялась, что грум слышит их разговор.
Довольно долго они ехали молча, но вскоре Неома поняла, что они ехали не по лондонской дороге. Она спросила:
— Куда мы… едем?
— В поместье, — ответил Перегрин. — Как ты, очевидно, догадываешься, я должен забрать бумаги на поместье.
На глаза Неомы навернулись слезы не только от осознания того, что они навсегда потеряют дом, но и от того, что у Перегрина больше ничего не останется в жизни. Однако говорить об этом не было смысла. Она знала, что он сделает то, что сказал, и передаст документы на владение поместьем маркизу, тем самым заплатив «долг чести».
«О боже! Как же ты допустил, чтобы такое случилось? Почему это должно было произойти с Перегрином?»
Они ехали долго, прежде чем повернули на знакомую дорогу. Вскоре показались заржавелые крыши пустых полуразвалившихся домиков. Наверное, оттого, что Неома сравнивала родное поместье с величавым Ситом, она заметила валявшиеся на нескошенной траве ветки деревьев и росшие вокруг сорняки, а также несколько трещин на стенах их старого дома. Кое-где выбиты были окна, на крыше во многих местах расколота черепица. Однако особняк, построенный в елизаветинском стиле более чем два столетия назад, был еще прочным и мог согреть. Неома знала, что более всего на свете любит этот дом. Это был ее родной дом, единственное наследство Перегрина.
«Мы вынуждены потерять этот дом. Для человека, который станет его владельцем, этот дом ничего не будет значить».
Подсознательно Неома подумала, что, может быть, все же маркиз поймет, как она любит этот дом, потому что это ее кровно-родное место, лучше которого для нее нет ничего на земле.
«Не стоит думать об этом», — тут же убедила она себя.
Войдя в дом, Неома поняла, что их никто не встретит: слуги, старики Бриггз, из-за своей глухоты, наверное, даже не услышали, как они подъехали к дому. В тот момент, когда Перегрин расплачивался с грумом, Неома вошла в гостиную. Занавески и покрывала изрядно выцвели, ковер совсем износился, но от всех этих вещей повеяло какой-то особой теплотой и напомнило ей о матери. Неоме стало обидно, что мамы сейчас нет с ними. Она бы поняла все их проблемы и подсказала, как с ними справиться. Она всегда умела найти верное решение.
В дверях показался Перегрин, который прервал воспоминания Неомы. У него по-прежнему был сердитый взгляд.
— Как ты могла поступить столь предосудительно, послушавшись маркиза? — спросил он.
