После этого, тяжело дыша, хозяин дома с трудом нагнулся и прикрыл погреб половиком. В этот момент в дверь требовательно постучали. Не дожидаясь приглашения войти, дверь распахнулась, и в дом ворвались трое головорезов. Не обращая внимания на тихие возмущения старика, разбойники бесцеремонно обошли маленькое жилище, заглядывая во все места, где мог поместиться человек.
— Их здесь нет! — крикнул один из пиратов, выходя на улицу.
— Они не могли далеко уйти, кто-то их прячет, — с ненавистью проговорил второй, покидая кухоньку.
— Старик, — обратился первый пират, — если увидишь четверых мужчин и женщину, одетую, как последний оборванец, сообщи дочери губернатора, Луизе. Она ведь теперь здесь главная. Тебе хорошо заплатят.
— Кто они?
— Они преступники. Враги всех порядочных людей.
С этими словами разбойники покинули дом, громко хлопнув дверью. Тяжело вздохнув, пожилой господин зашел в кухню и вскоре уже закрывал изнутри погреба люк. Еще через минуту он достал из запыленного ящика старые и подъеденные молью одеяла и протянул их гостям. С все возрастающим недоумением, Кристофер принял одеяла и, расстелив их на дощатом полу, кивнул Патрику, тот быстро уложил Сесилию. Пододвинув нетвердой рукой табурет, хозяин медленно на него опустился и перевел дыхание. Эдуард неопределенно кашлянул и спросил:
— Почему вы это делаете?
— Вы нуждались в помощи, — просто ответил тот. — Я был в состоянии оказать ее вам.
— Мы вам очень признательны, — с чувством произнес Патрик, слегка поежившись от прохлады сырого погреба.
Хозяин с сочувствием посмотрел на обнаженный торс гостя. Чувствуя на себе взгляд, милорд Вэндэр отвернулся, поворачиваясь к старику спиной, на которой красовался длинный трехлетней давности шрам. Пожилой господин пристально осмотрел шрам и тихо сказал Эдуарду:
— Молодой человек, пойдемте со мной наверх, поможете мне.
Через пять минут они вернулись. Эдуард нес три миниатюрных табурета, сорочку и тарелку с ячменными печеньями.
— Оденьтесь, — почти приказал старик Патрику.
— Скажите, сэр, почему вы это делаете? — ошеломленно спросил милорд, натягивая сорочку. — Вы ведь не знаете нас.
— Я делаю то, что считаю правильным, — улыбнулся хозяин, присаживаясь.
— Многие считали бы правильным выдать нас дочери губернатора, — отозвался Кристофер, — или убить.
— Почему?
— Да потому, что у нас многоговорящая внешность, — глухо отозвалась Сесилия, уже полностью придя в себя и поднимаясь на локтях. — Посмотрите на меня. Много вы видели дам в таком наряде, с таким оружием?
— Я много что видел, — раздумывая, отозвался хозяин. — И могу сказать точно, что не привык судить о человеке по его одежде. Сейчас я скорее вижу раненую и избитую женщину, которой нужно безопасное место. — Он вздохнул и продолжил. — Я не знаю, кто вы, и не уверен, что хочу знать. Но я считаю, что вы, больше чем кто-либо на этом острове, нуждаетесь в помощи.
— Вы очень добрый человек, — улыбнулась Сесилия. — Я не встречала таких, как вы. Извините нашу подозрительность, но нас много раз предавали.
— Не думайте обо мне лучше, чем я есть, — мягко улыбнулся тот. — Я тоже не идеален. А вы, — он пристально посмотрел на Сесилию, а затем на Эдуарда, — не бойтесь принимать помощь.
Сесилия усмехнулась, но этот жест был скорее горестным, чем вызывающим. Сэр Левод тяжело вздохнул и покосился на Кристофера, который с интересом изучал содержимое банок с соленьями. Эдуард сдержал улыбку и шепотом спросил у доктора:
— У тебя есть деньги?
— Нет, — отозвался тот. — Спроси у Франсуа.
Незаметно подойдя к почти растворившемуся в темноте другу, Эдуард задал тот же вопрос. Быстро осмотрев содержимое своих карманов, Франсуа протянул командору три золотые монеты.
— Сэр, — с уважением обратился Эдуард, — не могли бы вы продать нам немного еды и воды? — с этими словами он протянул деньги.
— Хорошо, — спокойно отозвался тот, будто ожидая чего-то подобного, и слегка дрожащей рукой принял деньги.
Вскоре были открыты несколько банок с едой, принесена вода и друзья впервые за долгие дни напряжения смогли спокойно поесть и насладиться живительной влагой. Через некоторое время гостеприимный хозяин удалился наверх, оставляя путников одних. Спустя час Патрик сладко зевнул, удобнее усаживаясь в углу. Он отчаянно боролся с навалившимся сном, но постоянное напряжение и усталость давали о себе знать. Время тянулось медленно и лениво, тихо потрескивали свечи, будто напевая колыбельную. Сесилия, закутавшись в одеяло, крепко спала, рядом лежали Франсуа и Кристофер, накрывшись одним сюртуком. Эдуард, облокотившись на бочку меда, находился в забытье, которое обычно бывает после сильного напряжения. Патрик еще раз зевнул и тихо встал. За последние дни их так много раз пытались убить, что милорд Вэндэр просто не мог оставить караул.
Разминая затекшие ноги, он приблизился к стене. Присмотревшись, милорд Вэндэр заметил небольшую вытяжку. Это была узкая труба, выходившая на улицу, по которой поступал свежий воздух. По трубе то и дело скатывались холодные капли дождя. Закрыв глаза, Патрик отчетливо представил себе царившую непогоду. Крупный проливной дождь хлестал как из ведра, уже стемнело, с моря дул холодный, пронизывающий ветер. Тяжело вздохнув, он вернулся на прежнее место и, прикрыв глаза, задремал.
Никто не знал, сколько прошло времени, как вдруг тонкий слух Сесилии уловил до боли знакомые голоса. Моментально пробудившись от сладостного сна, Рыжая Мэри быстро села и прислушалась. Голоса заглушал яростный стук дождя. Затаив дыхание и не двигаясь, она прислушалась.
— Слушай, а что, если мы не найдем их до утра? — спросил Конор.
— Я спросил это у капитана, он злой как черт, — отозвался Батлл, — дал нам время до завтрашнего вечера. Эти канальи здорово его разозлили.
— Наверно, все с «Победы» сняты на поиски?
— На «Победе» Ян и Ардан, никто не посмеет туда сунуться без беглецов, — расхохотался Батлл. — Зато на «Надежде» осталось человек пять, готовят фрегат к отплытию через час.
— Зачем? — поразился Конор.
— Ян не делится своими планами…
В этот момент ударил гром, заглушая разговор. Послышались шаги удаляющихся разбойников. Сесилия поморщилась, но, как она ни прислушивалась, не могла различить ничего, кроме быстрых, безудержных ударов дождя. Опираясь о стену, Рыжая Мэри встала и прошлась по подвалу. Ходить она могла, силы постепенно возвращались. Подойдя к вытяжке, она задумалась. Им предоставлялся шанс бежать с острова, второй попытки может и не быть. То, что она задумала, было безумием, но оставаться здесь равнялось самоубийству. Медлить было нельзя, и она решилась. Набрав в грудь воздуха, Рыжая Мэри отчетливо произнесла:
