— А вы, Элизабет, ведете себя скандально, — тихо откликнулся Питер. — Все вы. Я поверить не могу…
— Ты не можешь поверить, что одна из этих женщин осмелилась на такое? — мягко спросил Джулиан. — Но светским дамам нечего делать до выхода замуж. — Он увидел возмущение на их лицах, но проигнорировал его. В последний год он старательно и тщательно занимался изучением женских нравов и характеров. — Некоторому типу женщин становится… скучно.
— Не притворяйтесь, что вы понимаете нас! — резко заметила Ребекка.
— Возможно, сейчас это так, но я намерен узнать вас очень хорошо.
Бурлящее в крови спиртное почти заставило его потерять контроль над собой. Он увидел, как сжались ее зубы. Проклятие! Но она его заинтриговала… и начинала интересовать его почти так же, как алмаз.
Лео остановился перед Сюзанной, сестрой Лиланд в очках. Она прямо встретила его взгляд, глаза ее были полны уничтожающего презрения.
— Питер, — позвал Лео, — скажи, что ты веришь, будто натурщицей является Элизабет. Потому что я хочу эту.
Питер нахмурился.
Храбрость Сюзанны дрогнула. Она напряглась.
— Как вы смеете, сэр?! Я не думаю, что вы способны разглядеть истину! Ваша репутация свидетельствует о малом интеллекте.
— Я мало видел вас в свете. Вы там почти не бываете, не так ли? — медленно произнес Лео. Глаза его зажглись охотничьим блеском. — Вы ведь синий чулок. Это так? И еще, насколько мне известно, ковыряетесь в искусстве.
— Ковыряюсь? — откликнулась она ледяным тоном.
— Полагаю, что это делает вас склонной позировать собрату-художнику. Как забавно! Питер, что скажешь ты? — Лео не сводил глаз с женщины, служившей предметом его внимания, словно она сбежит, если он перестанет пригвождать ее к месту пристальным взглядом.
Питер горестно вздохнул:
— Ребекка, Сюзанна, ваш брат — мой друг. Он столько раз помогал мне, что невозможно перечесть. Я не верю, что вы виновны в этой нескромности, что бы вы там ни говорили. — Он перевел взгляд на Элизабет. — Значит, это должны быть вы.
Она жизнерадостно улыбнулась:
— Я так вам и сказала.
Питер с ответной улыбкой наклонился к ней: — И я с удовольствием займусь доказательством этого. Ее улыбка дрогнула.
— Значит, все ясно, джентльмены, — произнес Лео с добродушной беззаботностью. — Это пари и так доставит нам много удовольствия, но полагаю, что денежное вознаграждение усилит наши стремления.
— Ну и ну, какие сложные слова вы умеете употреблять! — вызывающе бросила Сюзанна.
Джулиан сдержанно усмехнулся. Лео рассмеялся и смерил друзей оценивающим взглядом:
— Скажем… пятьсот фунтов?
Джулиан кивнул, зная, что для него такая сумма не будет затруднительной, но Питер был младшим сыном всего-навсего сквайра.
Однако Питер также отозвался коротким кивком.
— Заметано.
Джулиан ничего не сказал насчет алмаза. Пари есть пари, и каждый использует свои преимущества.
На какой-то миг он поверил, что его поиск правды в истории с пропажей алмаза близок к завершению. Всю свою взрослую жизнь он провел, стараясь восстановить уважение к своему титулу и спасти свою собственность и зависящих от него людей. Он никогда ни на шаг не выходил за границы пристойности, относясь к малейшему капиталовложению с осторожностью и обдуманностью. Даже к поиску невесты.
Однако теперь он стоял ослепленный и зачарованный наготой Ребекки Лиланд, привлеченный алмазом, который способствовал падению и краху его отца. Сама эта женщина бросила ему вызов и смотрела на него пренебрежительно, словно то, что она сделала, было всего лишь большим приключением, а не огромным риском для ее дальнейшей судьбы… Как это и было в действительности. Он ее не понимал. Но он узнает все.
— Это бесполезно, — сказала Ребекка, уперши руки в бока.
Не стоило ей привлекать внимание к своим женским округлостям, так смело представленным на картине за ее спиной.
— Мы можем разрешить это прямо сейчас, — ответил Лео. — Вы можете снять одежду и позволить нам увидеть правду.
Женщины покраснели и испепелили Лео презрительными взглядами.
Но Джулиану вовсе не хотелось, чтобы правда открылась так легко. Ему нужно было под прикрытием пари разузнать все подробно.
— Я предвкушаю удовольствие открыть правду, — продолжал Лео, — и ваши мотивы. Они интригуют меня больше всего.
Ребекка снова натянула шляпу на голову и скрыла под ней роскошную гриву своих волос.
— А теперь, когда вы достаточно поразвлеклись, освободите нам дорогу.
Шляпа затеняла большую часть ее лица, оставляя в полосе света только пухлые губы. Джулиан почувствовал, что слишком возбужден, и, прежде чем совершить глупость — например, потребовать у нее поцелуя на глазах у всех, — отступил в сторону.
Однако вместо того, чтобы направиться к выходу, Ребекка повела своих подруг назад к картине.
— Что это вы делаете? — ошеломленно произнес Джулиан, когда они положили руки на раму картины.
— Забираем то, что принадлежит нам, — ответила она, не глядя на него.
— Клуб купил эту картину у художника вполне законно, — возразил он.
— Она вовсе не предназначалась для клуба, — хмуро и с досадой промолвила Элизабет.
— Вы хотите сказать, что она была предназначена для частного собрания? — медленно произнес Питер. — Что ж, Элизабет, в этом есть смысл… Тем более учитывая, кто ваш брат. Однако вы просчитались.
— Вы все просчитались, — добавил Джулиан.
— Сюзанна, повтори это для меня по буквам. Я не уверен, как это пишется, — окликнул ее Лео.
Она проигнорировала его пьяное подшучивание.
— Но вы ведь наверняка не хотите, чтобы все мужчины видели ее во время вашего пари, — сказала Ребекка. — Что, если и у других возникнут те же идеи?
— Вам нужно было подумать об этом раньше. До того как вы стали позировать, — произнес Джулиан, задумавшись о том, узнал ли кто-то еще этот злосчастный алмаз… на картине или на балу… на ее изящной шейке. А может быть, никого больше не интересовал этот подарок магараджи, горько подумал он, глядя на алмаз, сияющий на них с картины. Почему она поступила так глупо: надела его на публику?
Потому что считала: ее тайна хорошо скрыта во Франции.
Тряхнув головой, Ребекка потребовала:
— А что мы получим, если никто из вас не установит истину?
— Значит, вы собираетесь активно участвовать в нашем пари? — заинтересованно спросил Джулиан, обдумывая открывающиеся возможности. Почему он так рвался увидеть, как эта женщина — она была на несколько лет моложе его — намерена открыто участвовать в том, что может погубить ее?
