– Я не хочу говорить об этом, – коротко ответила Ребекка.
– Почему ты к нему так плохо относишься? – Танон нахмурилась.
– Кто говорит, что я к нему плохо отношусь? Он меня просто не интересует.
– Из-за моего отца.
Танон пожалела, что сказала это. Но, Господи, как Ребекка может долгие годы любить мужчину, который никогда не полюбит ее в ответ?
– Понятия не имею, о чем это ты говоришь, – отрывисто произнесла Ребекка, выпуская из рук косу воспитанницы.
Няня могла отрицать это до своего последнею вдоха, но Танон знала, о чем говорит. Она всю жизнь наблюдала за томительными взглядами, которыми провожала Ребекка ее отца, за улыбками, что были сначала яркими, а потом, с течением лет, стали почти незаметными. Зачем она так поступила? Зачем оставалась с ним так долго, распрощавшись с надеждой на собственное счастье и ничего не получив взамен?
– Ребекка, если у тебя нет никаких причин для отказа, то почему бы тебе не сесть рядом с ним?
Ее няня вздохнула, посмотрела на Хереворда, который залезал наверх, а потом поднялась на ноги.
– Не вижу в этом никакого смысла, – пробормотала она» направляясь к карете.
Танон посмотрела вслед уходящей Ребекке, а потом обернулась в сторону Гарета. Танон буквально пила его взглядом. Даже при виде его рук, затягивающих подпругу на седле, в голове проносились непрошеные образы.
Она не вынесет, если полюбит его, а он не сможет ответить на ее чувство. Но может быть, он полюбит ее когда-нибудь? Он совсем не похож на Роджера – это стало ясно, как только Гарет появился в Уинчестерском замке. Он ни в кого серьезно не влюблен. Возможно, ей удастся завоевать его сердце – Вряд ли у них будет то, что есть у ее родителей, но…
Гарет повернулся, как будто почувствовал ее взгляд. Танон вдруг представила, как выглядит сейчас, и отбросила локоны с лица. Гарет проследил за ее движением, а потом согнул палец и жестом позвал ее к себе. Танон сделала шаг в его сторону, споткнулась и не успела выпрямиться, как уже услышала мягкий грудной смех Гарета.
Танон подняла голову и посмотрела на мужа, прищурившись.
– Ты не ушиблась?
– Вовсе нет, – ядовито отчеканила она.
– Это хорошо, потому что я хочу, чтобы сегодня ты поехала верхом.
– Лучше бы ты сразу привязал меня к колесу кареты, – пробормотала она.
У него хватило смелости рассмеяться! Танон разрывалась между желанием злобно посмотреть на него и удивленно охнуть.
– Боже правый, да ты, должно быть, самый первый грубиян во всем Уэльсе.
– В Кимре, – поправил ее Гарет, усмехаясь при виде Танон, чуть ли не впервые потерявшей самообладание. – После того как я научу тебя ходить не спотыкаясь, придет черед учиться говорить на моем языке.
От изумления Танон открыла рот. Потом стремительно Развернулась и пошла от него прочь. Она оказалась перед дверью кареты в тот самый момент, когда Гарет дошел до своей лошади. Он вскочил в седло и повернул коня к жене.
Танон нажала на ручку двери, следя за приближающимся Гаретом. Не сбавляя темпа, он нагнулся и, обхватив ее рукой, поднял с подножки экипажа.
Мгновенно повернув к Гарету голову, Танон окинула его жгучим взглядом.
– Это был довольно впечатляющий поступок. Что же ты собираешься сделать дальше – раздеться догола и убить дикого вепря голыми руками?
Гарет удивленно приподнял светлые, пшеничного цвета брови.
– Боже, ну и острый у тебя, оказывается, язык! А я думал, что женился на воспитанной девушке.
– Ты действительно думал? – выпалила она, прежде чем смогла остановить себя. – Или просто поскрипел своей пустой головой?
Гарет продолжал улыбаться, но в его взгляде появился предостерегающий блеск.
– Женщина, ты испытываешь мое терпение.
– А ты – мое.
– Больше не повышай на меня голос.
– И ты постарайся больше этого не делать, – ответила Танон.
Гарет промолчал. Танон не выдержала:
– Ну?
– Что – ну?
– Ты не прикажешь мне немедленно извиниться перед тобой?
– Нет. Мне кажется, что лучший способ сдержаться – просто не разговаривать с тобой.
Танон опять резко развернулась и посмотрела на него зелеными глазами, горящими от обиды.
– Не нужно меня запугивать. Я могу вообще больше с тобой не разговаривать.
Он усмехнулся.
– Сделай одолжение.
– Сделаю. – Танон чуть не подскочила в седле от злости. – Если только ты пообещаешь научиться вести себя, как положено воспитанному человеку.
Она отпрянула от него, но Гарет притянул ее обратно. Прикосновение его ладони было горячим, требовательным, почти властным.
– Ты не превратишь меня в павлина, Танон. – Он погладил ее, едва не касаясь груди, Танон затрепетала.
– А что ужасного в павлинах? – спросила его Танон. – Они старательно прихорашиваются, чтобы понравиться самке, и с гордостью демонстрируют свои прекрасные перья.
Он зарылся носом в ее густые волосы.
– Значит, ты хочешь, чтобы я продемонстрировал тебе свои перья? – От его хрипловатого, мелодичного голоса Танон будто обожгло огнем.
Она попыталась побороть чувство, которое вызывало в ней прикосновение Гарета, но это было бесполезно. Она была с Гаретом каждый день – смотрела на него, спала рядом, и это медленно сводило ее с ума. Сначала Танон считала его дикарем, но он не пытался силой завладеть ею. Гарет просто безжалостно мучил ее, уделяя ей все свое внимание, ведя себя, как настоящий рыцарь, – конечно, за исключением тех случаев, когда насильно сажал ее к себе в седло.
Танон открыла рот, но поняла, что злоба исчезла без следа. По какой-то ужасной причине она вдруг представила Гарета обнаженным, а вокруг него – дюжину женщин, готовых сделать для него что угодно. Женщин, которые точно знали, как доставить удовольствие мужчине. Она скрипнула зубами и сжала ладони в кулаки.
– Те женщины, с которыми ты был… Кто-нибудь из них дорог тебе особенно? – Танон поклялась, если Гарет ответит на этот вопрос утвердительно, она не станет обращать на него внимания весь день, хоть даже будет умирать от желания поцеловать его.
– Какие женщины?
Она вытаращила глаза и в изнеможении вздохнула.
– Все женщины, которые заигрывали с тобой.
– Никогда не замечал, что со мной кто-то заигрывал.
– Ох, перестань, Гарет, – сказала Танон и, повернувшись бросила на него недоверчивый взгляд. – У тебя чрезвычайно мужественная внешность. Боже мой, ты выглядишь так, как будто только что соблазнил целый гарем. Ведь даже Элеонора Фицдраммонд предложила тебе разделить постель на следующий день после знакомства!
– Танон. – Выражение его глаз смягчилось. Нежность, засиявшая в их бездонных глубинах, заставила ее сердце сжаться. – Если бы я не знал, что это невозможно, то решил бы, что ты понемногу влюбляешься в дикаря.
