– Вы меня выставите? – спросила она.
– Не знаю. Не думаю, что имеет смысл обсуждать подобный вопрос, пока ты лежишь, как сам соблазн, перешедший в жидкое состояние, в моей постели. Хочешь чаю? – Закопченный чайник висел над пламенем камина.
– Замечательно, – ответила она. – Спасибо. Она смотрела, как он ловко орудует чайником.
Как могла она так сильно ошибиться в нем? Кем бы он ни представлялся, что бы ни совершил, чем бы ни казался, она все равно перехитрит его.
«Вы не будете спать с ним!»
Но эти слова прозвучали до того, как Дав обнаружил, что она женщина! И если он решит выставить ее, то у нее просто не будет выбора. Часы показывали четыре утра. Она уже лежала в его постели. Довольно улыбки, жеста, немого приглашения, и он станет ее любовником.
Жаркая дрожь пробежала по ее позвоночнику. Сколько она ни пыталась вызвать отрешенность, желания самым подлым образом требовали своего.
Дав налил ей чаю. Сильвия подобрала одной рукой волосы, чтобы не мешали, и села. Она сумела сама дойти до камина, и ноги ее в одних чулках ступали твердо. Сев в одно из кресел как ни в чем не бывало, она даже улыбнулась, принимая чашку из его рук.
– Полагаю, мне следует извиниться перед вами за обман, – проговорила она. – Так вы выставите меня?
– Может быть. Так каково твое подлинное имя и история?
– Сильвия Джорджиана Уайт. Друзья зовут меня Сильвия.
Сладкий чай обжег ей горло. У нее уже заготовлена история на такой случай: гувернантка, компаньонка – второй ложный след, проложенный ею во Франции. Все звучало на диво убедительно. Даже если он и пошлет своих агентов проверить, найдутся свидетели, которые станут клятвенно заверять, что она сказала правду, потому что отчасти так и было. Он выслушал ее историю молча, не задавая вопросов, чем невольно облегчил ей задачу.
– А твое дело – торговля антиквариатом? – спросил он наконец. – Почему оно потерпело крах? У тебя ведь оставались все необходимые навыки для того, чтобы управлять им.
– Мой склад сгорел.
– И ты потеряла все?
– Не такая уж большая потеря, – ответила она. – Да и слишком трудно оказалось убедить клиентов воспринимать меня серьезно.
– Потому что ты молода, красива, светловолоса, да еще и женщина?
– Женщина – уже достаточная причина. Как давно вы догадались?
– В первый же день, когда нашел тебя привязанной к моей кровати.
Привычка с иронией смотреть на вещи оказалась сильнее шока. Сильвия недоверчиво посмотрела на него, затем закрыла лицо ладонями и залилась смехом, и хохотала, пока не заболели бока.
– Так вы знали все время? – с трудом выговорила она наконец сквозь смех. – И как, черт возьми, вы догадались?
– Право, мадам! Вы что ж думаете, у меня глаз нет?
– Так вы уже знали и во время нашего первого обеда, когда за ростбифом, хлебом, фруктами и бисквитом с кофейной глазурью говорили эти возмутительные вещи?
Он весело кивнул.
– И в доме номер восемнадцать, и в пекарне мистера Финча? Во время гонки на санях? И когда заставили ехать позади вас на крупе Абдиэля? И когда мы на коньках катались в Сент-Джеймсском парке? Вы все время знали?
– Да.
Она ткнула пальцем в ковер между кроватью и камином.
– И даже когда вы принимали ванну у меня на глазах в тот первый вечер?
– Насколько я помню, ты не попросила позволения выйти.
Сильвия вытянула ноги, радуясь свободе, которую давали панталоны, и снова взяла свою чашку. Какое счастье, что Дав воспринял все легко!
– Значит, не так-то уж вы и боитесь оскорбить мою скромность. Какой же вы галантный кавалер, сэр!
– Я галантен только в случаях, когда галантного отношения заслуживают, мадам.
Скрученные в жгут волосы стали развиваться и рассыпаться по ее плечам.
– И вы полагаете, что подавляющее большинство женщин и не заслуживают, и не стоят галантности? Возможно, вы и правы. Я ведь действительно вторглась в ваше жилище без всякого позволения, что имело весьма дымные и разрушительные последствия. Почему вы не разоблачили меня сразу же?
– Я не имел ни малейшего представления ни о твоих мотивах, ни о том, кто ты такая, но если бы я признался, то уже не смог бы нанять тебя в качестве секретаря.
– Но если вы знали уже тогда, что я лгу, зачем вы все-таки наняли меня?
– Мне стало любопытно. И мне действительно нужен секретарь. И, возможно, мысль о том, что со временем я смогу завоевать новую любовницу, также приходила в голову.
– А, – протянула она и уставилась на свои ноги в толстых мальчишечьих чулках. – Мы собираемся продемонстрировать честность. Я так и думала. Но вот насчет любовницы не стоит очень уж рассчитывать. Я в отличие от Берты не питаю особого пристрастия к кружевам.
– В моем распоряжении имеются иные способы прельстить даму, – пояснил он.
Она подняла на него взгляд:
– Так у меня будет еще время?
– Я не вижу никаких оснований выставлять тебя из дому только потому, что ты женщина. Никогда так не делал.
– Я боялась сказать вам. Я думала, вы рассердитесь. Он плюхнулся на постель и развалился на подушках.
– Рассержусь? Почему? Я в любой момент мог открыть, что все знаю. Я просто решил выждать.
– Боялись, что я запрошу слишком много кружев? Изящные пальцы прошлись по черным волосам.
– Боже мой, Сильвия! Какие мысли тебя посещают! Хотя если ты останешься сейчас, то тебе придется примириться с тем, что для тебя существует определенный риск.
– Риск? Какой еще риск? – Она встала и откинула рассыпавшиеся волосы за плечи. – Риск прийти к выводу, что я все же влюблена в ваши кружевные манжеты?
Он посмотрел на нее снизу вверх, и в глазах его заплясали искорки смеха.
– Если бы вы так легко поддавались соблазну, мадам, вы бы не стали пытаться жить переодетой в мужское платье. Вы попытались бы, хотя и обманом, заключить совсем другую сделку. Я изо всех сил старался относиться к вашему решению с уважением.
Какое великодушие! Сногсшибательное великодушие! Она обманула его, шпионила за ним, хотела предать его в руки его врага. А он не пожелал ни на улицу ее выставить, ни заставить платить своим телом за его снисходительность. Оглядываясь назад, Сильвия понимала теперь по множеству мелких признаков, что Дав хотя и сдерживался, но желал ее. И пожалуй, даже начал соблазнять ее, но она ничего не замечала, потому что ей самой понравилось играть роль мужчины и иметь друга.
– Я не знаю, что сказать.
– Я ни разу не принуждал ни одну женщину лечь со мной в постель, хотя отнюдь не чуждаюсь того, чтобы немножко поискушать приглянувшуюся мне даму. Я бы предпочел, чтобы ты жила здесь в качестве моей любовницы. Желание и трепет ручейками вливались в ее кровь и бежали по жилам, однако страх оставался в глубоких омутах. Она вспыхнула и отвернулась.
