Джек даже не двинулся с места, чтобы остановить ее.
Дождавшись, пока тропинка свернет в небольшую рощу, Алессандра смогла наконец ускорить шаг и разразиться сердитыми всхлипываниями.
Неужели она повторила свою прошлую ошибку?
Приступ ненависти к себе обхватил кольцом и крепко сжал ее грудь. Она такая слабая, а Черный Джек такой сильный. И его спокойная уверенность была такой… соблазнительной. Господи, как же ей нравилось его отношение к самому себе! Этот человек чувствовал себя комфортно с самим собой. В его теле не было ни единой фальшивой клеточки.
Или все это всего лишь ее девчачьи фантазии? Может, она просто видела то, что хотела видеть?
Алессандра поморщилась, когда, спотыкаясь, стала подниматься по склону холма. Когда-то в прежние времена она была столь же самоуверенна, как Джек. Она до сих пор помнила, какой восторг охватил ее, когда было опубликовано ее первое научное эссе. В честь этого случая муж, который гордился ею, устроил гала-обед в их дворце, они стояли у озера рука об руку, и ей казалось, что она способна пойти по воде.
А теперь Алессандре казалось, что она потеряла последние капли самообладания.
Ее глаза наполнились слезами. Может быть, она всего лишь безнравственная шлюха, которая торопится схватить то, что ей может дать мужчина.
При мысли об этом по ее телу пробежала дрожь. Нет, нет, нет! Вздернув подбородок, Алессандра напомнила себе, что многому научилась после зловещей интерлюдии с Фредерико. Она больше не такая слабовольная женщина, какой была раньше. Несчастья научили ее быть сильной.
Настолько сильной, чтобы переиграть Фредерико.
Настолько сильной, чтобы защитить Изабеллу.
Настолько сильной, чтобы держать Черного Джека Пирсона в неведении относительно ее черной, упрятанной в дальние уголки души тайны.
Его руки просто отказывались подчиняться разуму. Опустив глаза на лежавший перед ним листок, Джек чертыхнулся. Предполагалось, что он рисует живописный мост Палтни-Бридж в Бате. Вместо этого его маленькая кисточка упрямо изображала копну черных волос, обрамляющих женское лицо. Преследующие его зеленые глаза, сочные красивые губы…
— Очень интересно, лорд Джеймс. — Посмотрев на рисунок, Лутц откашлялся и приподнял брови. — Я настойчиво советовал вам дать волю воображению. Вижу, вы последовали моему совету.
Джек быстро перевернул страницу.
— Извините, — проговорил он. — Что-то сегодня мои мысли где-то блуждают.
— Хм! Я не могу судить ваши мысли зато, что их больше увлекают не камни и вода, а красивая леди. — Подняв голову, учитель рисования из Швейцарии спросил: — Может быть, это ваша любовница?
— Нет, — быстро ответил Джек, надеясь, что учитель не разглядел в рисунке черты Алессандры. — Просто знакомая.
— Будь я на вашем месте, я постарался бы завести с ней более близкое знакомство, — заявил Лутц, прежде чем обратить внимание на арочный каменный мост через реку Эйвон. — Вы только посмотрите, как интересно свет играет на камне и на всех поверхностях. Это продлится совсем не долго.
— Хорошо, — кивнул Джек, подняв кисточку. — Я продолжу работать.
Грациозные изгибы и классический фронтон медленно обретали форму на бумаге, однако его пальцы двигались механически. А его внутренний взор все еще видел Алессандру, лежащую на ложе из золота и зеленых луговых трав, с рассыпавшимися в художественном беспорядке по ее хрупким плечам волосами.
В ответ его тело тут же напряглось. С тех пор как они с ней виделись, прошло уже два дня, но воспоминание об этой встрече все еще вызывало у него бурю противоречивых эмоций. Джек не знал, что и думать. Что чувствовать.
Был ли он грубияном, который бесстыдно воспользовался ее слабостью? Солнце, вино, какие-то неуловимые чувства, понять которые он еще не смог, заставили ее забыть обо всем на свете. А он как безжалостный дикарь набросился на нее, размахивая саблей, и потребовал полной капитуляции. Джек внутренне содрогнулся. Гордиться тут было нечем.
Однако Джек ни о чем не жалел. Стоило ему вспомнить о ее нагой плоти, нагретой солнцем, как его бросало в жар. Он не был настолько самоуверен, чтобы подумать, будто Алессандра вдруг влюбилась в него. И все же она хотела того же, чего хотел он.
В страсти нет поэзии, она необъяснима.
Она согласилась еще раз встретиться с ним, и тогда, возможно, он сможет поглубже заглянуть в ее тайну. В маркизе есть темная сторона, спрятанная под слоями…
— Облака! — крикнул Лутц, прервав его размышления.
Подняв голову, Джек увидел, что мост почти исчез из виду, растворившись в тени.
— Полагаю, нам следует завершить урок, — проговорил учитель, взглянув на свои карманные часы. — Свет ушел до конца дня. Так что придется подождать другого случая, чтобы завершить картину.
— Изумрудное платье, миледи? — спросила горничная.
Признаться, Алессандра предпочла бы ночную сорочку.
Свернуться калачиком в уютной постели с хорошей книгой куда приятнее, чем идти на очередную вечеринку. Посещение развлечений, предназначенных для группы итальянцев, утомило ее. Этим вечером они должны были идти на танцы в Ассамблею. Ей было и без того невыносимо каждый день видеть Фредерико, который вертелся вокруг нее. Но танцевать с этим мерзавцем — это уже сущая пытка.
К тому же, разумеется, не стоит забывать о Джеке. Наверняка он будет там этим вечером. Последние два развлекательных вечера она уже пропустила, под каким-то предлогом, так что сегодня ей придется призвать на помощь все свое мужество и появиться на танцах.
— Пожалуй, я надену платье цвета бургундского вина, — ответила наконец Алессандра.
Возможно, в этом платье она не будет выглядеть такой бледной. Впрочем, можно воспользоваться и каплей румян. Она не вправе появляться на людях в таком виде.
Алессандра посмотрела в зеркало, но быстро отвела глаза. Она была неестественно бледна, к тому же казалось, что ее кожа буквально липнет к костям, обостряя каждый уголок, каждую тень.
Она выглядела ужасно.
Что, впрочем, неудивительно, учитывая, что она жила в темном, населенном духами подземном мире страха с той минуты, как Фредерико угрожал ей.
На мгновение Алессандре захотелось вынуть из секретера маленький нож для бумаг, инкрустированный драгоценными камнями, и сунуть его себе в ридикюль. Когда Фредерико во время танца крепче прижмет ее к себе, она с легкостью вонзит лезвие ножа между его ребер.
Будет еще один труп. А ее сразу повесят.
— Поднимите подбородок, миледи, — попросила горничная. — И руки тоже, пожалуйста.
