— Мы все же поговорим о герцоге Бошане, — прошептала она. — Но, может быть, хм, не сейчас? Дождемся антракта.
Однако антракт она собиралась отдать Финну! Как легко оказалось сбить ее с толку!
Глядя на сцену, Марша старалась убедить себя, что сегодня побежденной стороной является граф. Не она. Однако что-то изменилось в ней, что-то подсказывало — она уже не хочет его ненавидеть.
Все могло сложиться иначе. Жаль!
Глава 19
Что-то произошло между леди Маршей и Дунканом в полумраке зала. После ее смелой выходки они смотрели друг другу в глаза, и он понимал, что не сможет отвернуться даже под угрозой пистолетного дула, приставленного к его виску.
И она смотрела на него, как будто видела впервые.
— Сидя здесь, в заднем ряду, вы не можете ни с кем побеседовать. Мне жаль, если так, — колко сказала она, едва зажегся свет — начался антракт.
— Нисколько не жалею, что заперт здесь с вами.
Покраснев, Марша отвернулась. Граф беспечно развалился в кресле, и они оба наблюдали, как остальные встают и готовятся покинуть ложу.
Отдавая дань уважения, все дожидались, пока первыми выйдут маркиз и маркиза, хотя они были дальше всех от выхода в коридор, где уже толпилась театральная публика.
— Я рада, что вы с нами, — улыбнувшись, сказала Финну маркиза. — И вы тоже, лорд Чедвик.
Дункан позволил брату первым высказать слова благодарности, затем и сам поблагодарил за приглашение.
— Нам следовало сделать это давным-давно, — заметил маркиз. — Но, разумеется, это было невозможно, мистер Латтимор, ведь вас с нами не было. Вы должны как-нибудь приехать к обеду и рассказать, как вы жили в Америке.
— О да, — поддержала мужа маркиза.
Разговор может получиться весьма щекотливым, подумал Дункан, но от себя и Финна принял приглашение на обед на следующей неделе.
— Готовьтесь к тому, что задержитесь у нас надолго, — весело предупредил Финна лорд Питер. — Мы зададим вам миллион вопросов.
— Все хором, — пояснил лорд Уэстдейл. — Так что захватите рог, чтобы вас было слышно.
— Буду с нетерпением ждать заседания инквизиции, — сказал Финн.
Тут сомневаться не приходилось. Несмотря на то что Финну пришлось покинуть Ричмонд с позором, он все же вывез оттуда множество потрясающих и, вероятно, неприличных или полувыдуманных историй, которые мог бы поведать с огромным удовольствием. Нужно будет отрепетировать, что можно рассказывать, а что нет.
Дункан, бывало, в детстве любил слушать истории, которые рассказывал брат. Финну следовало бы взять лучшее, что было в Финне-мальчике, с собой во взрослую жизнь, оставив в прошлом детские замашки.
Каждый день Дункан встречал с надеждой, что Финн наконец повзрослеет.
— Ты разве не идешь? — спросила сестру Дженис, обернувшись в дверях.
— Да, наверное, через несколько минут, — сказала леди Марша.
— Лорд Чедвик? Мы вас подождем? — спросил лорд Уэстдейл.
— Нет, благодарю, — ответил Дункан. — Я составлю компанию вашей сестре.
— Хорошо, — с улыбкой ответил лорд Уэстдейл. — Мне самому не улыбается мысль локтями прокладывать себе дорогу в этом столпотворении лишь для того, чтобы провести четверть часа, не слыша глупой болтовни.
— Можешь остаться с Маршей, — зевнув, заметил лорд Питер.
Леди Марша смерила его убийственным взглядом.
Дункан рассмеялся.
— Согласен — самое главное происходит не на сцене, а в антрактах, лорд Уэстдейл. — Потом он обратился к лорду Питеру: — Однако я далек от мысли, что мне придется скучать, если я останусь с леди Маршей.
Она в это время делала вид, будто ищет что-то в сумочке, но щеки ее по-прежнему предательски горели.
— Что касается меня, я жажду прогуляться. Вдруг голова пройдет? Ужасно разболелась после этого кошачьего концерта на сцене, — жалобно сказал лорд Питер, выглядывая из-под копны волос.
— Ну-ну, — сказал Финн, протягивая руку леди Дженис. Он не выказал ни малейшего разочарования тем, что Марша с ними не идет.
Леди Дженис благодарно приняла руку Финна, застенчиво смотря на него сияющими глазами.
— За всю прогулку я не скажу ни слова, мистер Латтимор, — сказала она шутливо. — Вдруг у вас тоже болит голова? Разве что вы меня попросите.
Последним ложу покинул лорд Питер.
— Этого обещания ей ни за что не сдержать, — шепнул он Марше и Дункану, прежде чем смешаться с толпой прочих любителей оперы.
Оказавшись наедине с леди Маршей, Дункан обменялся с ней веселым взглядом.
— Лорд Питер сейчас в том возрасте, когда говорят то, что думают, и дразнит сестер на публике. Не принимайте слишком близко к сердцу. К следующему году это прекратится. Вы даже решите, что вам не хватает его глупых шуток.
— Неужели? — Марша деланно вздохнула. — В Грегори я такой перемены не заметила. Конечно, я видела его каждое лето, но это произошло, когда я была в Оук-Холле. Одно лето он был как Питер, а на следующее — совсем взрослый мужчина. — Он видел, как потеплел ее взгляд. Она взглянула на него своими бездонными синими глазами. — Когда Питер вырастет, нас будет развлекать Роберт.
Дункан рассмеялся.
— Вам повезло иметь такую большую и дружную семью.
— Действительно. Но у вас есть брат и Джо.
— Да, — сказал он.
Она покачала головой.
— Я очень огорчена из-за того, что завтра уйдет ваша няня.
— И я.
Ее сумочка соскользнула с колен, и слишком быстро их дружеская, доверительная интерлюдия сменилась напряженным молчанием. Когда оба нагнулись, чтобы ее поднять, их пальцы соприкоснулись, и Марша так поспешно отдернула руку, будто ее ужалила пчела.
— Простите, — прошептала она. Ее лицо было бледно.
— Право, все в порядке. — Ему ужасно хотелось дотронуться до нее и сказать, что она прекрасна. Но он не осмеливался.
Исчезла смелая леди Марша, которая дразнила его в полумраке ложи своей дерзкой рукой.
— Мой брат явно наслаждается обществом вашей сестры, — сказал он, чтобы разрядить обстановку.
— Вряд ли кому-нибудь может не понравиться общество Финна. — Ее губы чуть скривились.
«Улыбнется ли она когда-нибудь мне так, как улыбалась всем остальным?» — подумал Дункан и спросил:
— А ваша сестра — какая она?
Поджав губы, она с минуту размышляла.
— Дженис умна и талантлива, но не очень уверена в себе. Время от времени на нее нападает робость. Думаю, в душе она весьма застенчива.
— Что ж, должно быть, нелегко иметь старшую сестру, которая само совершенство… и такая красавица.
— Благодарю вас, милорд, за комплимент, но мы никогда не были соперницами. Мы с Дженис прекрасно понимаем друг друга.
— Надеюсь, она понимает, что Финн — человек несерьезный.
— О, полагаю, что она это знает, — насмешливо сказала Марша.
— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы она… — Дункан не сразу решился произнести эти слова: — Смотрела на него наивными глазами.
Он знал, что именно так Финн и ослепил ее. Цитировал ее речь, которую она произнесла в тот вечер на балу у Ливингстонов.
— Дженис, по-своему, очень разумна, — сказала Марша. — Однако знаете что? — Она вскинула подбородок. — Жаль, что наивность в глазах — это, по-вашему, грех. Женщина должна иметь право влюбиться. Влюбиться глубоко и без всяких условий. Без страха.
— Согласен. Однако жизнь такова, что женщине приходится быть осторожной. Бывают мужчины, недостойные их любви. Считаю, что среди них и мой брат, по крайней мере сейчас.
— Почему вы так говорите? — Марша пыталась сохранить безразличный тон, но голос ее тем не менее звенел.
— Ему еще предстоит повзрослеть. Он думает лишь о себе.
Ее зрачки потемнели, руки вцепились в колени.
— Вероятно, он бы давно повзрослел, — воскликнула она отчаянным голосом, — если бы вы не вмешались и не определили, куда ему ехать, именно в тот момент, когда брат кого-то полюбил!
Вот это обвинение! Дункана словно ударили ножом в сердце, но внешне он был спокоен.
