— О Господи, — сказал он хрипло. — Как же вы вовремя! Я как раз мечтал, чтобы кто-нибудь помог мне развеять хандру. Умная молодая леди, которая смело пренебрегает правилами поведения, принятыми в обществе, — именно то, что нужно.
— Все ли у вас хорошо? — поспешила спросить Марша. — Кажется, вы не ложились.
— Да, — подтвердил он. — Но вам нужно уходить. Вам не следует здесь находиться.
— Прошу вас, впустите меня. — Она положила ладонь на панель двери.
Он прикрыл дверь еще на дюйм.
— Нужно ли напоминать, что молодым леди не полагается навещать джентльменов у них дома? Кроме того, я отослал всех слуг до полудня. Мне нужно побыть одному. А Джо крепко спит после душераздирающего утра, когда ему пришлось прощаться с той, кого он очень любил и больше никогда не увидит.
Его тон, до сей минуты довольно бесцветный, вдруг приобрел особую горечь, что очень испугало Маршу. Лорд Чедвик не был человеком ожесточенным. Это был серьезный, целеустремленный мужчина. Но тот, кто играет на пианино и во все горло распевает песни, да еще любит сына всем сердцем, не может быть циничным!
— Лорд Чедвик, — сказала она, — прошу вас. Я не уйду, пока вы меня не впустите.
— Я вам верю. Но сегодня не расположен к компании. В противном случае я проводил бы вас домой. Вашим родителям было бы явно не по себе, если бы они узнали, не правда ли?
Марша и Кэрри встревоженно переглянулись.
— Я подожду на кухне, — предложила горничная. — Приготовлю чай. Может быть, он выпьет чашку чаю.
— Да, может, и выпьет, — согласилась Марша. — Вероятно, стоит приготовить хороший завтрак. Плохо, что он отпустил слуг. Интересно, а Джо ел что-нибудь?
— Я все еще здесь, — ворчливо сообщил граф. — Нет, мы с Джо не съели ни крошки. Поедим потом, когда вернется прислуга. Видите ли, я отослал всех прочь, потому что хотел хоть немного побыть без свидетелей.
Марша предпочла не заметить его уничижительного взгляда и взяла Кэрри за руку.
— Вам лучше уйти. Возвращайтесь в одиннадцать.
— Но, миледи…
— За ним нужно присмотреть.
— Кого вы имеете в виду? Меня или Джо? — спросил граф. — За мной присматривать не надо, и, конечно же, я сам могу присмотреть за Джо.
Марша пропустила его слова мимо ушей. Зато открыла сумочку и дала горничной несколько монет.
— Придумайте сами, чем вам заняться. Мама думает, что мы пошли гулять в парк, а потом пройдемся по магазинам. Погуляйте без меня да купите себе что-нибудь. Увидимся позже, у дверей кухни. — Она распахнула парадную дверь и вошла в дом. — Кэрри?
— Да, миледи. — Горничная смотрела с тревогой.
— Нисколько за меня не беспокойтесь. Я сама могу о себе позаботиться. Я начальница школы, помните? — Улыбнувшись немного грустно, Марша закрыла дверь.
— Разве об этом забудешь? — Лорд Чедвик хмурился, когда она взглянула ему в лицо. Руки его были сложены на широкой груди.
— Я пришла познакомиться с Джо, — сказала Марша. — Знаю, что он не спит. Дети просыпаются рано, не так ли?
— Да. Он встал в шесть и отчаянно плакал, прощаясь с Эйслин. Так плакал, что выбился из сил и заснул снова.
— Хорошо, — прошептала она. — Как вы?
Его лицо было непроницаемым.
— Отлично.
Марша подошла на шаг ближе, разняла его сложенные на груди руки. Потом взяла его ладонь и держала в своей, не выпуская.
— Мне жаль, — сказала она просто. — Должно быть, это страшно — видеть горе ребенка. — Она невесело улыбнулась. — Даже смотреть, как они плачут из-за пустяков, и то тяжело. Раньше это разбивало мне сердце — все время, когда я была в школе.
Граф молча слушал. Марша продолжала:
— Со мной было так, два раза, когда ученица оплакивала смерть кого-то из своих любимых. Один раз отца. Второй — сестру. И это было… ужасно.
Его лицо, казалось, было высечено из гранита.
— Должно быть, — заметила она осторожно, — вам теперь очень тяжело.
— Легче, чем Джо.
Повисло молчание.
— Не знаю. Иногда я думаю, что наблюдать еще тяжелее. Возникает ощущение беспомощности. По крайней мере, когда знаешь, что это твоя собственная боль, ты можешь решать, что делать и как жить дальше. Но когда страдает кто-то другой… — Марша замолчала. Да слушает ли он ее вообще?
Вздохнув, он пошел в глубь дома.
— Почему бы нам не пойти на кухню? — бросил он ей.
Марша бросилась ему вслед.
— И я смогу приготовить вам чай?
— Если хотите, — сказал он. — Мне нечем заняться, пока не проснется Джо.
В этот момент наверху что-то упало с глухим стуком. Лорд Чедвик поднял голову, прислушиваясь.
— Мне нужно проверить, как он там.
— Можно мне с вами?
Он пристально взглянул на нее.
— Зачем вы снова явились сюда?
— Познакомиться с Джо, — сказала она. — Оставьте абсурдную мысль, что он только ваш. Я намерена с ним подружиться.
— Вы?
— Я. — Марша пошла за ним вверх по лестнице, стараясь не думать, как приятно ей смотреть на графа — на его широкие плечи, длинную поджарую спину, сильные ноги под полами сюртука.
Он оглянулся, и Марша смущенно покраснела.
Его взгляд сделался пристальным и невольно повеселел. На верхней площадке ему пришлось ее дожидаться.
— Вторая дверь направо, — прошептал он.
Они молча пошли по коридору. Дошли до нужной двери, и он встревоженно заглянул в комнату первым.
По его знаку она подошла ближе, прильнула к приоткрытой двери, чтобы тоже заглянуть внутрь, чувствуя, как дыхание графа щекочет ее волосы.
На сердце у нее тут же потеплело. Джо, с торчащими во все стороны белокурыми локонами, лежал, разметавшись на кровати, уткнувшись носом в подушку. Очевидно, он спал очень беспокойно. Ворочаясь, умудрился рукой или ногой сбросить на пол книгу.
Она смотрела, как он дышит в своем мирном сне. Потом молча взглянула на лорда Чедвика. Их взгляды встретились.
«Прелестный малыш», — сказал взгляд Марши.
«Я знаю», — был его ответный взгляд.
Отойдя от двери, граф взял ее за локоть и повел дальше по коридору туда, где обнаружилась комната — незанятая спальня.
— Джо скоро проснется, я уверен. Он ведь проспал всю ночь.
— И вы думаете, что вам делать?
— Да, но у меня нет ни малейшего представления. — Он заговорил грубо и отрывисто: — И утром не было. Я просто прижимал его к себе, а он кричал и плакал. Я не мог его отпустить.
— У вас безошибочный инстинкт, — сказала Марша. — Мальчику нужно знать, что вы никогда его не покинете.
Они опять помолчали.
— Может быть, он проспит дольше, чем вы думаете, — сказала она. — Когда у ребенка душевная травма…
«О небо! Когда у девушки душевная травма…» — подумала она против собственной воли. Когда уехал Финн, она спала неделю напролет. Родители не знали, что такое с ней творится.
Сглотнув ком в горле, она начала снова:
— Когда у детей случается неожиданное горе, они, как правило, много спят, чтобы легче перенести беду и прийти в себя.
Лицо лорда Чедвика исказил гнев.
— В чем дело? — спросила она.
— Я ни за что не хотел для него никаких душевных травм! — воскликнул он. — Я должен был этому помешать.
— Вы не можете защитить его от всего на свете, — возразила она.
— Вот это я мог бы предотвратить, — сказал он, провел рукой по волосам и сел на край кровати.
— Перестаньте. — Ей казалось, что самое естественное сейчас — это подойти к нему, протянуть руку и откинуть назад прядь волос, упавшую ему на лицо. — Перестаньте себя винить.
Он притянул ее к себе. Она оказалась зажата между его коленями. Положила руки ему на плечи и почувствовала, как между ними растет неловкое напряжение, неумолимое влечение друг к другу. А то, где она стояла, ее не смущало. Напротив, она была именно там, где нужно.
«Но у тебя есть призвание», — напомнил ей внутренний голос. Звучный, уверенный и спокойный голос, который вел ее эти четыре долгих года.
— Спасибо, что вы здесь, — сказал он.
— Я… я рада. — Несмотря на уверения здравого смысла, близость их тел кружила ей голову. — В тяжелые времена нам всегда необходим друг.
