этого хочу.
Тея испуганно посмотрела вниз.
— Ты уверен, что это в меня войдет?
Эван фыркнул. Как ей удается его смешить и одновременно сводить с ума от вожделения? Весьма необычно, но ему нравится.
— Не волнуйся: там все растянется для меня, и влажность поможет.
Она кивнула и, глубоко вздохнув, с серьезным видом заключила:
— Ну ладно. Тогда я спокойна.
Эван просунул ладонь ей между ног, раздвинул пальцами скользкие нежные складки и направил член внутрь ее тела. Легонько продвинувшись вперед, он остановился, давая ей время привыкнуть к новым ощущениям: что за невыносимая пытка — медленно, дюйм за дюймом, продвигаться в внутрь, когда хочется ворваться в эти бархатные глубины и наконец-то освободиться от напряжения.
Он продвинулся еще немного, сильнее стискивая зубы.
— Все хорошо? — спросил он хриплым шепотом.
Все, пора! Одним резким движением он миновал последнюю преграду, вошел до конца и замер, сдерживая желание тела двигаться.
Тея открыла глаза.
— Было очень больно? — встревожился Эван, покрывая короткими поцелуями ее лицо.
— Нет. — Она слегка пошевелилась, и Эван охнул. — Я… это так… необычно.
Тея поерзала, устраиваясь поудобнее, и Эван едва не задохнулся.
Больше терпеть он не мог: медленно вышел из нее почти до конца и снова вошел, раз, другой, выжидая, чтобы не сделать больно. А когда понял, что все в порядке, ускорил движения, хотя и недостаточно, но это еще впереди.
Чтобы дать ей возможность испытать наслаждение еще раз, он просунул ладонь между их телами и большим пальцем потер ее бугорок. Вскоре он почувствовал, как бедра ее напрягаются. Она заметалась головой по матрасу и вонзила ногти в его спину, всхлипывая, умоляя… Ее хриплое дыхание и стоны едва не лишили Эвана самообладания, но он дождался, когда она воспарит в небеса, и только тогда дал волю себе. Ее внутренние мышцы немилосердно его сжали, и Эван что есть силы вонзался в нее снова и снова, и его собственная разрядка была такой мощной, что изливаясь в ее жаркую влажность, он не смог сдержать крик.
Он всей тяжестью рухнул на Тею, но тут же перекатился на бок, обнял ее и прижал к груди, чувствуя, как неистово бьется о ребра его сердце. Он крепко прижимал Тею к себе, оба были мокрыми от пота, расцарапанная спина саднила.
— Ты чувствуешь то же, что и я? — тихо спросила Тея, и на ее сочных, сладострастных губах появилась ленивая улыбка.
Эван кивнул, поднес ее ладошку к губам, поцеловал и прижал к сердцу.
— Ты хоть знаешь, что сделала со мной?
Тея чувствовала, как колотится его сердце.
— Ну, если тебе было так же хорошо, как мне, то да, знаю.
Эван подтянул ее вверх, на себя, и запустил пальцы в густые волосы.
— Ты великолепна, леди Клейтон, и теперь наконец-то моя.
Этой ночью они занимались любовью еще дважды, и каждый раз Тею изумляло собственное тело: Эван точно знал, что сделать, чтобы добиться нужного ему отклика, знал, к чему прикоснуться, что прошептать на ушко и когда, чтобы усилить наслаждение. К тому времени как сквозь шторы стал пробиваться свет зари, Эван наконец крепко уснул, а Тея лежала без сна, переживая заново все, что с ней произошло.
Он назвал ее леди Клейтон и сказал, что она великолепна. Он вытворял с ее телом такое, о чем она даже не представляла. И всего за одну ночь у нее родилось подозрение, что он приковал ее к себе и телом, и душой. В конце концов, может же леди влюбиться в того, кто считает ее красивой, называет своей, хоть он ни разу не сказал о любви, даже на пике наслаждения.
Лечь с Эваном в постель казалось ей правильным: они стали мужем и женой, и это была их брачная ночь, но теперь, когда наступило утро, Тея боялась, что он оставит ее и отправится в Лондон, к той, другой. А она останется здесь одна и ночь за ночью будет вспоминать о его прикосновениях. При мысли, что Эван будет проделывать со своей любовницей то же, что с ней, Тее становилось дурно.
Она посмотрела на спящего мужа, такого мирного и уязвимого сейчас, и в ней поднялась волна нежности. По-девичьи длинные ресницы лежали на загорелых щеках, отчего он казался моложе и беззащитнее. Тея прижала ладонь ко лбу. Боже милостивый, несмотря на все свои лучшие намерения, она поступила именно так, как не надо было: вышла за того, кто не испытывает к ней таких же сильных чувств, как она к нему. Что поделаешь — дура есть дура.
Когда взошло солнце, Тея выскользнула из постели Эвана, схватила свою разорванную ночную рубашку и вернулась в собственную спальню. Эта комната была еще шикарнее той, в которой она жила в качестве гостьи.
Вытащив из гардероба халат, Тея оделась, плотно завязала поясок и принялась расхаживать взад-вперед, пытаясь справиться с нараставшей паникой.
Нужно взять себя в руки и хорошенько поразмыслить. Они с Эваном провели чудесную брачную ночь, незабываемую, но нельзя позволять себе думать, что так будет всегда. Они заключили брак не по любви, и об этом нужно всегда помнить. Сегодня же она приступит к своим обязанностям виконтессы — такова теперь ее роль, этому ее учили. Томиться от любви, пребывать в готовности прыгнуть в постель в ту же секунду, как муж поманит пальцем, в ее планы решительно не входило.
Надо успокоиться и решить, что делать дальше. Сначала она подольше полежит в горячей ванне, затем поспит, а потом выпьет чаю с Филиппом.
Эван зевнул, потянулся и, перекатившись на кровати на бок, протянул руку, нащупывая мягкое нежное тело жены. Похлопав по холодным простыням и сообразив, что никого там нет, он сел и потер глаза.
Утренний свет лился сквозь неплотно задернутые шторы. Он был в спальне один. Тея ушла. Эван вздохнул и коротко выругался.
Неужели она сожалеет о том, что между ними произошло? Или просто предпочла не видеть его утром? Так или иначе, ему не понравилось просыпаться без нее. Несмотря на вынужденный брак, Эван не мог отрицать, что между ними существует сильное притяжение. Ночью они занимались любовью с таким неистовством, что сомнений не было: ей нравилось. Все пошло не так, как он ожидал, но оказалось лучше, чем в самых необузданных фантазиях и мечтах.
Эван откинул одеяло, выбрался из постели и, не утруждаясь звонком лакею, что-то на себя накинув, отправился к Филиппу. Несмотря на ранний час, ему требовалось выпить и получить совет. Именно
