— Конечно, — подтвердил Дункан.
— Моя семья живет неподалеку, — сказала Марша. — Поскольку мы теперь будем друзьями, сможем навещать друг друга. Я хотела бы, чтобы ты приехал к нам в гости.
Дункан послал ей ледяной взгляд. Ей нельзя этого делать!
Она ответила ему невозмутимым взглядом, затем снова посмотрела на Джо.
— И моей маме хотелось бы познакомиться с тобой. Я показала бы тебе наш сад.
— Правда? — Джо сел на корточки точь-в-точь как Марша.
— Да. — Она улыбнулась ему. — А теперь почему бы тебе не пойти со мной вниз, на кухню? Хочу проверить, нет ли там чего-нибудь вкусного. Ты сегодня ел что-нибудь?
— Нет, — ответил он, спрыгивая с постели. — Хочу есть!
— Думаю, что и папа твой проголодался, — сказала она.
— Да, — признался Дункан. Хотя, по правде говоря, он желал скорее ее тела, нежели телесной пищи.
Марша протянула руку, и Джо взял ее без колебаний.
— Идемте, — велела она, оглядываясь через плечо на Дункана. Вид у нее был просто сияющий.
Он позволил себе скупо улыбнуться в ответ. Хорошо, что она здесь!
— Очень скоро мне придется уйти, — сказала Марша Джо, когда они спускались вниз. — Я буду думать о тебе, пока мы не встретимся снова, а это случится, и очень скоро.
— Ладно, — сказал Джо.
В целом Джо вел себя спокойно. Он смирился.
Впервые за долгое время Дункан почувствовал в душе мир и покой. Кто-то пришел ему на помощь. Разделил его заботы. И кажется, радости тоже — судя по тому, как переглядывались Джо с Маршей.
Кто знает, долго ли это продлится?
Глава 22
Беспокойство из-за Финна стало постоянным спутником Дункана, хотя он редко это признавал. Какой в том смысл, если в его жизни есть свои радости? И это Джо, разумеется.
Но были и другие яркие пятна: добрые друзья, которые заходили, чтобы поздороваться; музыка — его песня «Поцелуев цвет» быстро распространялась по Лондону; слуги и их любовь к «Приключениям Гулливера», а также страсть к урокам игры на фортепиано — у всех, кроме Уоррена, разумеется, который начинал делать успехи в шахматах.
А еще была Марша. За четыре дня он ее ни разу не видел.
Но она не забыла про Джо. Каждый день присылала ему книгу, или игрушку, или сладости. К подарку обязательно прилагалось письмецо, обычно с рассказами об их старой овчарке по имени Тигр, которая жила в их ирландском поместье и ничего так не любила, как дремать перед камином и видеть сны о днях своей собачьей молодости. Письма Марши были полны описаний щенячьих эскапад, что остались в далеком прошлом бедного Тигра.
Дункан понял, что с нетерпением дожидается этих писем. А Джо, в конце концов, начал умолять его о собаке.
И Дункан не знал, благодарить ему Маршу за это или проклинать. Собака в городе — это прогулки, то есть им придется выбираться в парк дважды за день. Не то чтобы Дункан возражал против прогулок, однако собака ведь могла сорваться с поводка и сбежать в запретную часть парка. Тогда мальчику пришлось бы туда идти.
Собака внесет в их жизнь некоторую сумятицу, и волей-неволей придется делать шаг навстречу светской жизни, чего Дункан старался по возможности избегать. Поэтому он, как умел, развлекал Джо, лишь бы тот не просил собаку.
Сегодня им предстояло увидеться с герцогом Бошаном. Отличное развлечение, не только для Джо, но и для Дункана тоже. Он не мог дождаться того момента, как увидит леди Маршу!
Она приехала к нему в сопровождении горничной Кэрри, взволнованная и раскрасневшаяся, изо всех сил стараясь, чтобы их беседа казалась легкой и непринужденной.
Старался и он.
По дороге в Кенсингтон, где обитал герцог, все четверо распевали песни, так что совершенно выдохлись и успокоились к тому моменту, когда подъехали к воротам имения.
Кэрри сказала, что предпочтет не входить в дом, а полюбоваться садом, так что Дункан, леди Марша и Джо поднимались по широкой лестнице, ведущей в особняк герцога, уже без нее. Дункан подсадил Джо, чтобы он смог взять сверкающий начищенной медью дверной молоток в форме львиной головы.
Затем началось настоящее приключение. Массивная дверь отворилась, и дворецкий впустил их в обширный холл.
— Желаю удачи, — тихо сказал Дункан леди Марше, когда слуга провел их в кабинет герцога.
— Благодарю, — шепнула она в ответ.
Джо, не ведая важности момента, вышагивал по великолепно убранному коридору. Восхищенно таращил глаза то на рыцарские латы на одной из стен, то на портрет черного жеребца на другой.
И вот перед ними герцог. Дункан очень удивился. Герцога он помнил как крупного, внушающего робость человека. Но пожилой вельможа в очках, сидящий в покойном кресле, казался намного ниже ростом, чем по его воспоминаниям, и настроен был весьма приветливо.
— Садитесь, если хотите. — Его светлость указал на ряд стульев и диван. — Можете представиться после того, как подадут чай. Если, конечно, к тому времени я вас не напугаю окончательно.
Итак, он само радушие, решил Дункан. Марша села на диван и расправила юбки, и он заметил красноречивую дрожь ее пальцев, что означало — бедняжка очень волнуется.
— Благодарю вас, ваша светлость, — негромко сказала она.
— Мы очень благодарны за прием, — сказал Дункан, намеренно садясь подле Марши. Может быть, и она, и герцог поймут, что он хочет оказать ей любую поддержку, какая только будет ему под силу.
Джо сел на ковер перед камином, рассматривая герцога огромными глазами.
Его светлость наклонился к мальчику:
— Дерните вон за тот шнур, молодой человек, и закажите нам чаю с пирожными. Да смотрите, будьте повежливее.
Глаза Джо просияли, и он сделал то, что было велено. На вызов явился лакей.
— Чаю с пирожными, пожалуйста, — сказал Джо едва слышно. — С вишнями наверху, если они у вас есть.
Дункан застыл.
— Если вы любите вишни, герцог, — любезно добавил Джо.
Герцог, хмурясь, рассматривал Джо.
— Я люблю вишни. Но никто, кроме тебя, никогда меня об этом не спрашивал.
Джо радостно улыбнулся, а герцог повелел сурово лакею:
— Проследите, чтобы у нас всегда были вишни на пирожных.
— Очень хорошо, — сказал лакей. — Что-нибудь еще, ваша светлость?
— Не забудьте принести мой невидимый меч. — Услышав этот приказ, слуга вытаращил глаза. — И его надо получше наточить.
— Очень хорошо, да, ваша светлость, — запинаясь, повторил лакей и, пятясь, вышел из кабинета.
Герцог взглянул на Джо:
— Принесли свой?
Джо схватил себя за пояс.
— Он висит у меня сбоку. И он острее острого.
— Тогда покажите мне.
Джо подошел ближе, взмахнул невидимым оружием. Герцог рассматривал воздух.
— Да он совсем тупой, — решил герцог. — Я разрублю тебя на куски.
— Никогда! — Джо отскочил.
— Ха, — сказал старик и указал на полку справа от камина, на которой возвышалась небольшая коробка. — Сейчас, молодой человек, я буду разговаривать со взрослыми, а вы терпеливо ждите. Если обещаете хорошо себя вести, можете поиграть с солдатиками, что вон в той жестяной коробке. Я сам с ними играл — когда-то давным-давно. Мы с вами сразимся на мечах лишь после того, как будет окончен наш разговор. Готовьтесь к смерти.
— Нет, это вы готовьтесь, ваша светлость, — сказал Джо. Его щеки порозовели от возбуждения, когда он бросился на поиски жестяной коробки.
Герцог ворчливо сообщил Джо, какие из солдатиков, по его мнению, самые хорошие и как их правильно расставить.
Дункан склонился к Марше.
— Кажется, он перешел границы, — шепнул он ей на ухо.
— Кто? — прошептала она в ответ. — Джо или герцог?
В ее глазах плясали огоньки. Дункан чуть не рассмеялся. Жаль, нельзя ее поцеловать!
Устроившись на ковре, Джо осторожно откинул крышку коробки, и Дункану вспомнился тот день, когда они ходили в дом Финна смотреть зуб акулы. Воспоминания испортили ему настроение. Но к чему печалиться о брате и размышлять, как бы сделать его образцом добродетели — одной или двух добродетелей хватило бы за глаза. Лучше сосредоточиться на том факте, что ему повезло прийти с Джо сюда, в такое интересное место, да еще с леди Маршей, которая хотела попытаться сделать нечто очень важное не только для себя — для своей школы.
