Шовен обратил взгляд на Эльвину, которая едва держалась на ногах. Он сознательно не делал никаких выводов. Два человека с такими черными волосами, как Филипп и леди Равенна, не могли произвести на свет мальчика с золотыми волосами и очень светлой кожей, это ясно как день.
— Его крестили, святой отец? — спросила Эльвина. К ее удивлению, ей ответил не Шовен, а Филипп:
— Да, его окрестили Чарльзом Филиппом, в честь моего отца. Я решил, что мой единственный законный наследник должен быть назван в честь деда.
Итак, у ее ребенка есть имя. Сердце Эльвины радостно затрепетало. Он жив! Она попыталась представить себе светловолосого мальчика с зелеными глазами, и улыбка осветила ее лицо. Надеясь разделить свою радость с Филиппом, Эльвина взглянула на него, но его лицо окаменело.
— Ребенок мой. Теперь ты должен это понять.
— Да, похоже, ребенок наш. — Филипп сделал ударение на последнем слове.
— Когда мне вернут его? — спросила Эльвина.
Она слышала, как вздохнул монах, но сделала вид, что ничего не заметила.
— Он мой сын и законный наследник Сент-Обена. Он там, где ему в настоящий момент надлежит быть, — заметил Филипп.
Эльвину трясло от гнева.
— Он мой сын и принадлежит мне! Он должен быть со мной!
Не ожидая ответа, она выскочила из шатра и бросилась к загону со скотом. Быстрый пони — вот то, что ей сейчас нужно. Она и так слишком долго ждала. Пора браться за дело самой.
Мощная рука перехватила ее за талию. Эльвина выхватила из-за пояса кинжал.
— Пусти меня, Филипп! Наш договор расторгнут! Я отправляюсь к своему ребенку!
— Ты будешь делать то, что я тебе велю, девчонка.
Филипп развернул ее к себе, но его искаженное гневом лицо выразило удивление — стальное лезвие мелькнуло перед его глазами. Все произошло настолько стремительно, что Филипп не успел отразить удар и острие вонзилось в его плечо, совсем рядом с недавно полученной раной. Он взревел от ярости и боли.
На крик Филиппа сбежались его люди, и вскоре Эльвину скрутили, вырвали у нее из рук кинжал, а кисти связали за спиной.
Среди шума Эльвина услышала приказ Филиппа:
— Доставьте ее в Сент-Обен!
Потом гнев и горе навалились на нее, и все померкло перед глазами Эльвины.
Она очнулась на миг, когда чья-то рука коснулась ее шеи. Увы, это была всего лишь Тильда. Надевая на шею своей воспитаннице золотую цепь, она прошептала:
— Филипп посылает меня нянькой к ребенку. Не бойся, он будет в безопасности.
Затем Эльвина вновь потеряла сознание.
Но спасительное забытье продолжалось меньше, чем ей хотелось бы. Солнечный свет проникал сквозь смеженные веки, в голове гудело, и Эльвина лежала тихо, надеясь, что скоро снова потеряет сознание. Солома колола запястья, стянутые веревкой. Судя по всему, ее куда-то везли на повозке.
У Эльвины хватило ума лежать тихо, чтобы понять, кто ее везет. Узнав самоуверенный голос сэра Раймонда, она обомлела от ужаса.
— Я буду первым, эта сука отдаст мне должок. Другой голос, незнакомый, ответил:
— Он насчет этого ничего не говорил. Сказал, что она пленница. Не хочется мне испробовать на себе силу его кулаков, когда он узнает, что мы брали ее по очереди.
— Она шлюха, олух ты! Что еще можно делать со шлюхой? Отдав ее нам, он тем самым уже сказал, мол, ребята, давайте, берите ее по очереди.
— Но он не…
— Заткнись, дурак. Сюда старик идет.
Звякнул металл — всадник проехал рядом с повозкой, и разговор прекратился. Эльвина замерла при мысли о том, что ее вверили заботам сэра Раймонда и ему подобным. Как бы там ни было, Раймонд прав в одном: раз Филипп отдал Эльвину им, это означало, что он сбывал ее с рук.
— Там, впереди, есть место, где можно переночевать. Сегодня до Сент-Обена нам не доехать.
Сэр Алек! Все-таки ее не оставили без попечителя! Эльвина задумалась. Если Раймонд затеет драку, а сэр Алек бросится защищать ее, жизнь старика подвергнется опасности. Впрочем, кто сказал, что он станет на ее защиту? Она ведь попыталась убить Филиппа. Едва ли верный вассал Филиппа одобрит ее поступок.
Эльвина передернула плечами, вспоминая тошнотворное ощущение, когда кинжал вошел в тело Филиппа. Гнев иссяк, сменившись раскаянием. Как до этого дошло? Ведь какое-то время им было так хорошо, словно в чудесном сне, а потом все пошло прахом, и виной тому его жестокость. Жестокость породила насилие. Как мог Филипп отказаться вернуть ей ребенка? Сердце Эльвины разрывалось от боли. Все то, что было хорошего между ними, перечеркивалось этим поступком Филиппа. Как она ошибалась, доверяя ему!
Повозка остановилась. Эльвину оставили в ней, а остальные стали разбивать лагерь. Первым делом напоили и накормили лошадей, стреножив их на ночь. Землю окутала тьма. Мелкие насекомые кружились у ее лица, но она не могла их смахнуть. Руки и ноги Эльвины онемели, и на душе было гадко. Все кончено, все. Если повезет, сегодня ночью смерть заберет ее.
— Сэр Филипп сказал, что с тобой надо обращаться как с обыкновенной пленницей, — с сочувствием сказал сэр Алек, подходя к ней. — Но я прослежу, чтобы тебя не обижали.
С этими словами он обрезал веревки и проводил Эльвину к костру.
Эльвине следовало бы обрадоваться, когда она увидела Гандальфа, идущего к ней с хлебом, сыром и вином, но на сердце у нее было пусто.
Гандальф говорил тихо, обращаясь только к Эльвине:
— У меня нет иного оружия, кроме того, что ты оставила в спине своего господина. Едва ли смогу вернуть его тебе. Ты не слишком удачно выбрала время и цель.
— Последнее время я редко делала удачный выбор, Гандальф. Он решил наказать и тебя, отправив вместе с этими свиньями?
Гандальф нахмурился:
— Не знаю, каковы его намерения, но если кто-нибудь тронет тебя, я уж точно его убью. Если сэр Филипп хочет, чтобы Раймонда прикончили, он поступил мудро.
— Тогда, наверное, тебе все же стоит вернуть мне кинжал, поскольку наградой тебе будет лишь петля палача. Моя жизнь ничего не стоит, а твоя нужна другим, так что будь осторожен, Гандальф.
— Я должен быть осторожным, если ты не бережешь себя.
Он встал и вернулся к повозке, дабы не возбуждать подозрений.
За едой Эльвина не спускала глаз со своих врагов. Больше всего она опасалась Раймонда, поскольку он был силен, а ненависть и похоть делали его еще сильнее. Его приятель, молодой рыцарь по имени сэр Вильям, был тоже крепок физически, но характером явно слабее. У Эльвины не хватило бы сил бороться ни с одним из них, но к этому типу, с его обвисшими усами и бородкой клинышком, она нашла бы подход: судя по всему, он легко попадал под чужое влияние. Увы, у сэра Раймонда было для этого больше возможностей.
Почему Филипп отправил сопровождать ее королевских наемников, а не своих людей? Неужели все, что произошло между ними, так мало для него значило? Она знала, что была для Филиппа больше, чем женщина для постели, но ведь хороший хозяин даже собаку не продаст жестокому человеку.
