— Она не была здесь… четыре или пять лет? — спросил его отец.
— Три года.
— Что ж, хорошо, что она, наконец, вернулась домой! — смущенно проговорил он и поднял свой бокал, чтобы чокнуться с Натаном.
— Всем добрый вечер, — объявила Эвелин с порога и поспешно вошла в гостиную.
— Милая! — вскричала ее мать, вставая и раскрывая объятия.
— Здравствуй, мама. — Эвелин прижалась к ней.
Ее отец тут же подошел к ним и обнял дочь сразу вслед за женой. Когда они, наконец, ее отпустили, она присела в реверансе перед родителями Натана.
Щеки Эвелин пылали, как будто она бегом спускалась из своих покоев. Натан залюбовался ею: золотистые волосы, элегантные манеры, грация… Он вдруг понял, что гордится своей женой.
— Бентон, когда…
— Ужин уже подан, мэм, — откликнулся Бентон с низким поклоном.
Эвелин удивленно взглянула на Натана, но быстро взяла себя в руки и предложила всем перебраться в столовую.
То, что Натан увидел в столовой, потрясло его до глубины души. Конечно, он знал способности Бентона, но сегодня дворецкий превзошел самого себя! Стол был безупречно сервирован. На скатерти красовались изысканные закуски и большая супница.
— Добро пожаловать домой, Эвелин, — сказал маркиз, усаживаясь за стол. — Мы все рады, что ты, наконец, вернулась туда, где тебе и положено быть.
Все четверо обратили к ней сияющие лица.
— Спасибо.
— Как твои дела, милая? — поинтересовалась мать Натана.
— Все прекрасно, благодарю, — вежливо ответила она.
— Вот и хорошо, — произнесла маркиза, и родители обменялись друг с другом быстрыми улыбками.
Натану не понравилось, как они смотрят на Эвелин. До него только сейчас дошло, что это не простой визит вежливости.
— Налей вина, Бентон, — приказал он, хотя бокалы, принесенные из Голубой гостиной, были еще полными. — Прошу тебя, дорогая. — Он выдвинул стул и помог жене сесть.
Она положила руки на колени и сцепила их так сильно, что побелели костяшки пальцев. Натан хотел последовать ее примеру, но этот жест был слишком женским. Он сел во главе стола.
Пока лакей разливал по тарелкам суп, Эвелин расспрашивала родителей, как они добрались. Все четверо весело отвечали, заодно сообщив, что не виделись друг с другом уже два месяца и с восторгом восприняли приглашение миссис Дюполь.
Натан наблюдал за их оживленной беседой. Все четверо дружили с незапамятных времен и давным-давно решили поженить своих детей — когда Натан еще бегал в коротких штанишках, а Эвелин лежала в колыбели.
Впрочем, Натан ничего не имел против. Он редко видел Эвелин до свадьбы, но она ему нравилась — хорошенькая девчушка с выразительными живыми глазами. Когда пришло время жениться и взять на себя ответственность, прилагавшуюся к графскому титулу, он немного поухаживал за невестой, дабы убедить себя и родителей в том, что они подходят друг другу. Он увидел: из нее выйдет хорошая подруга жизни. Помнится, Эвелин тоже благосклонно отнеслась к воле родителей. Таким образом, сделка состоялась, как это бывало бессчетное множество раз до них. Натан заметил, как слегка поёжилась Эвелин, услышав вопрос своей матери о том, как ей жилось в Лондоне. Раньше он не мог и предположить, как сильно изменится его жизнь после свадьбы. Он был молод и задумывался о браке, только когда отец внушал ему, что он должен жениться. В тот день, когда они с Эвелин стояли перед лицом Господа, родителей, короля с королевой и половины Лондона, он еще не понимал истинного смысла произносимых им супружеских клятв.
Потом он размышлял над ними, но все-таки не был до конца уверен, что знает, как именно их следует соблюдать. Эвелин вежливо смеялась над глупыми шутками его отца и кивала, слушая какую-то ужасно скучную историю, а Натан спрашивал себя, как выбраться из той ямы, в которой он оказался.
Когда обед был закончен, Бентон что-то прошептал на ухо Эвелин, и она предложила сыграть в карты в Голубой гостиной.
Вернувшись туда, они сели за круглый стол. Лакей принес их бокалы с вином. Натан сдал карты. Они сыграли пару партий в мушку[1]. Маркиз окинул взглядом присутствующих и прочувствованно произнес:
— Мы все благодарим Бога за то, что ты наконец-то вернулась домой, Эвелин. Ты ведь больше никуда не уедешь?
— Отец… — начал Натан, но отец вскинул руку.
— Я должен это знать, сын, — объяснил он. — Королевство сотрясает грязный скандал, который угрожает существованию монархии. Нельзя допустить, чтобы два наших благородных семейства оказались в него втянуты. Чтобы не вызвать кривотолков, мы должны тщательно следить за своим поведением. Никаких оплошностей, никаких загадочных пожаров.
— Откуда ты знаешь про это? — удивился Натан.
— Мы почувствовали гарь в воздухе, когда проезжали поместье Дюполей, Натан. Ты наверняка знаешь, что относительно этого пожара ходит множество слухов, и это лишь подтверждает мою правоту: вы оба должны быть очень осторожны. Помиритесь, друг с другом и ведите себя прилично, сообразно имени и титулу!
Взглянув на Эвелин, Натан заметил, как блеснули ее глаза, и слегка покачал головой, призывая жену к молчанию. Он слишком хорошо знал своего отца: спорить с ним по этому вопросу было совершенно бесполезно.
— Постараемся, отец, — натянуто сказал он. — Продолжим игру?
Эвелин посмотрела на свои карты. Когда следующая партия была окончена, баронесса обернулась к дочери:
— Как ты себя чувствуешь, милая? Эвелин вздрогнула и подняла глаза.
— Отлично, мама.
— Натан должен ласково с ней обращаться, тогда все у них будет хорошо, — вставила его мать.
— Ради Бога, перестань! — вздохнул Натан.
— Почему? — невинным тоном спросила маркиза. — Жизнь нанесла ей серьезный удар, Натан. Нужно время, чтобы оправиться и продолжать жить дальше. Самое главное — не падать духом! — Она сделала ободряющий жест.
— Послушай, мама… прошло уже несколько лет.
— Да, но все это время она была в Лондоне — залечивала раны.
— Ну, в самом деле, хватит, — сказал Натан и взглянул на жену.
Она сидела бледная и смотрела в свои карты. За столом повисло молчание.
— Что вы будете делать с оранжереей? — наконец спросил Уэйнрайт.
— Ломать, — ответил Натан.
— Восстанавливать, — одновременно с ним произнесла Эвелин.
Ее тон был слишком тверд для женщины, которая всего несколько дней назад требовала развода и всего несколько часов назад утверждала, что их семейные отношения невозможно наладить. Натан удивленно вскинул бровь и посмотрел в ее сторону.
— Мне очень нравилась эта оранжерея, — объяснила она ему.
