15
— О, какой восхитительный любовник! Помогите мне затянуть корсет, дорогой Флорис… Я буду ждать вас этой ночью в моей гостинице… — ворковала обладательница красивого контральто.
Батистина усмехнулась. Оказывается, здесь слышно все, что говорится в соседней комнате. Она вскочила на ноги. Эрнодан пытался ее удержать.
— О, отпустите же меня! — воскликнула она, окончательно выходя из себя.
— Но, Батистина… Батистина… Что случилось, моя душенька? — умолял ошарашенный Эрнодан, устремляясь за маленькой злючкой.
— Я больше ни минуты здесь не останусь! Здесь бывают дурные люди! Я ухожу! — в бешенстве кричала Батистина.
— Нет, нет, Батистина! Это какое-то ужасное недоразумение! — жалобно причитал Эрнодан, пытаясь помешать Батистине выйти в коридор. — Не бойтесь!
В соседней комнате возник страшный шум, и дверь распахнулась.
— Батистина? Бог мой! Батистина, что ты тут делаешь? — завопил Флорис, выскакивая из соседней комнаты, словно черт из табакерки.
— О! Ну уж это слишком! Что я тут делаю? Занимаюсь тем же, чем занимаешься ты с этой старой рыжей отвратительной коровой! — зарычала Батистина, стараясь отпихнуть Флориса прочь с дороги.
— Что? Как? Тем же самым? Ты соображаешь, что говоришь? А вы, сударь, наглец! Бесстыдник! И вы мне за это заплатите! — орал во все горло Флорис.
Он оставил в покое Батистину и набросился на Эрнодана. Хотя молодой рейтар и был довольно крепким и высоким парнем, Флорис сгреб его в охапку и поднял в воздух, словно щенка.
— Нет, нет, сударь!.. Клянусь честью воина и офицера королевской армии, я с уважением отношусь к мадемуазель! Я не нанес урона ее чести!.. — хрипел Эрнодан, полузадушенный Флорисом, а тот все сильнее и сильнее сжимал шею несчастного, сверкая глазами от мстительной радости.
— Что это вы лепечете? Как вы смеете клясться?! Жалкий лгун! Гнусный соблазнитель молоденьких девушек! — рявкнул Флорис.
— Отпусти, отпусти его! Ты же его задушишь, проклятый убийца! — завопила Батистина, изо всех сил колотя кулачками по широкой спине Флориса.
В дверях по всему коридору появились до смерти перепуганные лица. Двери хлопали даже наверху, в мансардах. Обеспокоенные люди окликали друг друга, спрашивали, что случилось и нет ли пожара. Было как раз то время суток, когда многочисленные усталые придворные могли ненадолго найти здесь покой и сон, но на этот раз им не повезло.
— Что происходит, маркиз?
— Ах, графиня, какой-то ревнивый муж застал, должно быть, свою жену с другим!
— Как это глупо и пошло — устраивать скандалы из-за такого пустяка! Старый дурак! Он отстал от жизни!
— Да нет, барон, это один из братьев Вильнев-Карамей…
— А! Вот как! Один из представителей этого сумасшедшего семейства! Бешенство у них в крови!
Флорис огляделся. Через несколько минут о скандале станет известно всем на свете. Он разнял руки.
— Хорошо, сударь, мы будем драться с вами в другое время и в другом, менее людном месте. Но знайте, если я еще раз встречу вас на своем пути, то не упущу подобного случая!
— Столько шума из-за какой-то дурочки! — бросила герцогиня де Грамон, покидая поле битвы.
— Ах, мерзавка! — воскликнула Батистина и устремилась за ней вслед, желая отомстить нахалке.
Флорис железной рукой удержал Батистину на месте.
— Остановись! Итак, мы устроили комедию на потеху всем. Я не раскланиваюсь с вами, сударь, вы этого не достойны. Идем, Батистина! — с властной силой он повлек ее за собой, она повиновалась, не произнеся ни единого звука. Они долго блуждали по лабиринту лестниц и переходов, направляясь к парадным апартаментам.
По дороге они встречали пажей с факелами, освещавших путь знатным вельможам, гвардейцев и пожарных, обходивших дворец с дозором, знатных дам в сопровождении галантных кавалеров. Флорис крепко сжимал тонкое запястье Батистины. Он уверенно двигался вперед в полумраке.
— О, теперь мне стало ясно, ты, наверное, частенько бродил здесь с такими же отвратительными старыми рыжими коровами! — съязвила готовая возобновить ссору Батистина.
Флорис благоразумно хранил молчание. Он посторонился, пропуская двух гвардейцев, разгуливавших по дворцу в поисках воришек, которыми кишмя кишели темные закоулки. Он еще крепче сжал тонкую руку и зашагал быстрее.
«Неужели она ревнует? — подумал он, внезапно приходя в волнение. — Нет, это невозможно! Она же была с этим юношей, у него довольно честная физиономия… Похоже, он не лгал… Может, он ее только поцеловал? Нет, даже эта мысль мне ненавистна! Даже этого я не могу вынести! Но, в конце концов, кого же она сама-то любит, черт бы ее побрал?! Жеодара? Рейтара? Или… короля? Я готов заложить голову, наш Возлюбленный Жеребец приложил к этому руку!»
— Флорис, ты идешь слишком быстро! Я не могу… Я не успеваю… Мне фижмы мешают! — задыхалась от злости Батистина, но Флорис не обращал внимания на ее яростные вопли.
Адриан выказывал признаки нетерпения, ожидая их в большой галерее. Умный юноша тотчас же понял, что между молодыми людьми что-то произошло, и почти с подозрением посмотрел на них. Действительно, оба выглядели странно и нелепо.
— Поторопитесь-ка привести себя в порядок! Ты, Флорис, поправь жабо, оно съехало набок, а ты, Батистина, расправь кружева у декольте и рукава, — ограничился коротким замечанием Адриан.
— Что происходит? — спросил Флорис.
— Король ждет нас. Да, знаешь, я нашел двух фрейлин… ну, тех, что привлекли мое внимание… Это действительно наши старые знакомые — Генриетта и Филиппа. Это просто потрясающе! Они должны тебе поведать об удивительных вещах… — говорил на ходу Адриан, увлекая за собой брата и сестру.
— Ну, разумеется! Они найдут, что ему сказать, как и эта старая рыжая корова! Все — пустая болтовня! — выпалила Батистина, как рассерженный и обиженный ребенок.
— Я запрещаю тебе так говорить о герцогине де Грамон! — проворчал Флорис, склоняясь к Батистине.
— Да прекратите же ссориться! И следуйте за мной! — сухо промолвил Адриан, останавливаясь перед гигантом-швейцарцем, стоявшим на страже у дверей королевских покоев — единственного места во дворце, куда нельзя было входить без разрешения. Адриан прошептал на ухо сей могущественной персоне свое имя. Швейцарец взглянул в список и произнес:
— Проходите, господа, и вы, мадемуазель, его величество вас ждет.
Молодые люди пересекли большой зал, совершенно пустынный в тот час. По углам стояли пажи и лакеи. Один из них отделился от стены и подал знак следовать за ним. Он отворил дверь, даже не постучав.
