— И ты его убил?
— Ну это еще неизвестно. Он вроде бы намерен выжить. Ты разве не знаешь, что молодыми умирают только самые лучшие?
— Теперь понятно, почему ты дожил до зрелых лет, — съязвила Эллен. — Ну а мне-то что теперь делать?
— Не быть такой занудой. — В глазах Николаса вдруг вспыхнул опасный огонек. — Может, ты все же решишься презреть все эти условности и остаться? Нельзя познать жизнь, не испытав ее.
— И не надейся, — сердито сказала она. — Ты знаешь меня с малолетства и должен понимать, что мы не подходим друг другу.
Он не стал притворяться, что не понял ее.
— Я не имел в виду брак, Эллен. У меня нет ни малейшего желания залезать в эту клетку. Но это не означает, что я не мог бы познакомить тебя с… э… кое-какими радостями жизни.
— Уймись, — сказала она, очень довольная тем, что даже не почувствовала искушения. — Я хочу, чтобы ты как можно скорее уехал. Но пока ты здесь… пожалуйста, не создавай лишних проблем для моих слуг. Не беспокой моего дворецкого — он слишком стар для твоих фортелей. Не задирай моих служанок. И не трогай моего главного повара! — Последнее она сказала особенно сердито. И как только эти слова слетели у нее с губ, она о них пожалела.
— А, твою знаменитую повариху. — Николас Блэкторн, казалось, вдруг протрезвел. — А разве она не уезжает с тобой?
— Она отказалась. Держись от нее подальше, Ники, или я…
— Все повара, которых мне доводилось видеть, были чудовищно толстыми. Это их товарный знак. В данный период меня к массивным женщинам не тянет.
— Она не… — У Эллен хватило ума остановиться. — Смотри не передумай.
Но Николас Блэкторн, видимо, и в самом деле был не так уж пьян.
— Значит, она не толстуха? — в его голосе появились опасные нотки.
— Оставь ее в покое, Ники! Хоть раз в жизни веди себя прилично!
Лицо его стало жестким.
— Я никогда не веду себя прилично. Именно это делает меня таким обаятельным, — резко сказал он.
— Ники…
— Перечислить тебе мои грехи? Рассказать о служанке из таверны, которая утопилась, узнав, что беременна от меня? О моей матери, которая ушла из жизни после смерти моего брата? Она понимала, что я не стою того, чтобы продолжать жить ради меня. О семье де Лорне, которую я отправил на гильотину? Ты знаешь историю моего рода — она полна безумия и злобы. Может, рассказать о юноше, которого я убил десять лет тому назад на дуэли? Он сел играть со мной в карты и обвинил меня в мошенничестве. Совсем зеленый, почти ребенок, гордость семьи. Я был настолько пьян, что почти не заметил, как вышиб из него мозги. Мне продолжать?
— Нет, не надо, — прошептала Эллен.
— Не надейся спасти меня от моих демонов, Эллен, — сказал он небрежно. — Многие женщины пытались это сделать, но я лишь увлекал их за собой. Беги, Эллен! Скажи поварихе, чтобы не высовывалась из кухни, вели служанкам спрятаться в своих каморках, предупреди отцов, чтобы они запирали дочерей. Прибыл демон — низвергатель всех устоев добродетели!
— Ники, не будь глупым, — сказала мягко Эллен.
Он взглянул на нее. Лицо его разгладилось, только глаза были по-прежнему суровы.
— Это ты не будь глупой, Эллен. Беги!
Она так и сделала, не потрудившись даже никому передать предостережения Ники. Впрочем, с Жаклин это все равно было бы бесполезно. Она никогда не слушала предупреждений Эллен. Просто не слышала их — и все.
Жаклин вообще позволяла своей хозяйке быть ей другом только на собственных условиях. Она избегала мужчин, не желала участвовать в светской жизни. Когда в замке были гости, не выходила из кухни. Лишь когда Эллен оставалась одна со своей компаньонкой Бинни, Жаклин присоединялась к их компании.
Господи, ну как же ей отделаться от этого странного чувства?! Эллен не покидала мысль, что, оставив Жаклин в Эйнслей-Холле, она обрекла ее на гибель. Эллен пыталась убедить себя, что это глупо: Жаклин умеет постоять за себя лучше, чем кто бы то ни было. Она явно что-то скрывала от всех — какую-то страшную темную тайну. Глаза ее всегда были печальны, она редко смеялась, но ни за что не желала поделиться своей тайной с подругой. А Эллен так хотела бы снять часть груза с ее души.
Но, как бы то ни было, эта тайна надежно защищает Жаклин от всех Николасов Блэкторнов на свете. Она когда-то, видимо, заглянула в ворота ада и выжила. Да она в котлету превратит любого, кто посмеет ее обидеть!
Эллен пыталась заглушить в себе тревогу, но все равно совесть ее была неспокойна. Дело в том, что она уехала из замка не только по принуждению. Хотя она любила свою золовку Лиззи, обожала племянников и племянниц, по-настоящему ей был дорог лучший друг Кармайкла Тони, который вдруг ни с того ни с сего решил к нему приехать.
Она была без ума от высокородного сэра Энтони Уилтон-Грининга — следовало признаться в этом хотя бы самой себе! Слава богу, он был слишком ленив, чтобы заметить это. А если все-таки заметил — то слишком добр, чтобы смеяться над ее обожанием. Она крутилась вокруг него в детстве, глядя с благоговейным ужасом, когда он приезжал к ним из университета с ее старшим братом. Лет в тринадцать, в период ее бешеного увлечения лошадьми, она без конца приставала к нему с разговорами: Тони был признанным знатоком лошадей и главным экспертом во всем, что их касалось. И ее сердце буквально разрывалось от щенячьей любви и признательности, когда он танцевал с ней на ее первом балу, когда ей исполнилось семнадцать.
Затем их дружба пошла на убыль, и не он был тому виной. Просто в присутствии Тони Эллен теперь так краснела и заикалась, что начала избегать его. Спрятавшись за шторой, она смотрела на него из окна, когда он приезжал к Кармайклу, следила за ним глазами в переполненном бальном зале, но всегда убегала, оказавшись на его пути. Ночами же, когда она оставалась одна в своей спальне, она мечтала о нем. Эти мечты были прекрасны, но неосуществимы. Безнравственные мечты, в которых он страстно, по-мужски любил ее.
Впрочем, вскоре Эллен стало казаться, что она переросла свою детскую влюбленность. Тони помог ей в этом, хотя она так никогда и не узнала, догадался ли он о ее сердечной тайне. Он был мил с ней, вел себя по-братски, мягко поддразнивал ее. Правда, в день, когда была объявлена его помолвка с великолепной мисс Стенлей, Эллен хотела перерезать себе вены. А на следующий день сказала себе, что пора выздоравливать.
Ну а дружба… Дружба осталась. Она говорила ему то, чего не могла сказать другим, даже брату. Ей стало с ним теперь легко и просто: больше не надо было опасаться, что нарушишь правила света, кодекс отношений между мужчиной и женщиной. Правда, свадьба тогда не состоялась, и вот уже пятнадцать лет за Энтони охотятся все девицы на выданье, красавицы и богачки. Зато она для него нечто вроде сестры, и надеяться на что-то другое смешно и глупо. Но как могла мисс Стенлей расторгнуть помолвку? Отказаться от Тони! Это было выше понимания Эллен — и тогда, и сейчас. В свое время в ответ на ее вопрос он лишь пожал плечами, улыбнулся своей чарующей улыбкой и сказал, что они с мисс Стенлей действительно не подходят друг другу.
