У него не было ответов на эти вопросы. Он лишь испытывал сильную боль, распространявшуюся от сердца. Сознание мучила лишь одна мысль: если он по-настоящему любит Фелисити, то должен ее отпустить.
За спиной открылась дверь. Не оглядываясь, он знал, что это Мэдди. Он уже давно ожидал ее появления.
Найджел тяжело вздохнул:
– Мэдди, я знаю, не надо ничего говорить. Я просто глупец. Самый глупый из всех. Я не знаю, что делать. Я не знаю, что мне следует сделать.
– Найджел. – Голос сестры прозвучал как-то странно и напряженно.
Найджел повернулся и взглянул на нее. Сестра была бледна, в глазах – ужас.
– Что такое? Что-то случилось с Фелисити?
– Не с Фелисити. С отцом. Он умер.
Глава 14
По-настоящему мужчине нужно, чтобы рядом с ним всегда находилась любимая женщина. Он может лишь надеяться, что будет достаточно сообразителен, чтобы понять это.
Найджел, виконт Кавендиш
– Найджел, – серьезно проговорила Мэдди, открывая дверь библиотеки и входя, – нам нужно…
– В чем дело? – Найджел поднял голову от документов, разложенных перед ним на столе отца, то есть на его столе.
Сестра смотрела еще мгновение, потом тряхнула головой.
– Никогда раньше не видела, чтобы ты сидел за отцовским столом.
– Как видишь, у меня много дел. Что ты хочешь?
– Не надо говорить таким тоном. – Мэдди подошла к столу и уселась в кресло, в котором обычно сидел Найджел, когда разговаривал с отцом. А теперь за столом отца сидел Найджел. Новый виконт Кавендиш.
– Найджел, прошло десять дней. Нам надо поговорить.
– Надо ли? – Он опустил перо. – По-моему, за прошедшие десять дней мы разговаривали много раз.
– О смерти, делах, связанных с этим, и тому подобном. – Мадлен решительно заглянула брату в глаза. – Но есть и другие вещи, которые нам следует обсудить.
– Например?
Мадлен несколько мгновений рассматривала брата изучающим взглядом.
– Во-первых, у меня не было возможности извиниться за то, что ты, возможно, рассматривал как предательство…
– Мадлен, в этом нет необходимости. Как ты тогда сказала, ты могла лишь подготовить почву, а действовал я исключительно сам. Кроме того… Теперь это не важно.
– Очень важно. – Она наморщила лоб и подалась вперед. – Ты понимаешь, что Фелисити была здесь во время похорон и всего остального.
– Разумеется, я понимаю, что она была здесь. Я же не умер! Прости. Я не хотел…
Он прекрасно осознавал, что Фелисити была в Кавендиш-Хаусе, рядом с ним. Но меньшего он от нее и не ожидал. Он переехал обратно в этот дом сразу же после смерти отца, чтобы уладить семейные дела. Фелисити вернулась к своим родителям. Дом, в котором они жили, стоял пустой и безжизненный. Еще один символ, на котором Найджелу не хотелось останавливаться.
– Я не была полностью уверена, что ты это заметил. Ты был – не знаю, подходящее ли это слово, – думаю, «занят» подошло бы. – Она вздохнула. – С другой стороны, мы все были заняты.
– Время было трудное.
Слово «трудное» также никак не отражало события последних десяти дней, как и слово «занят», употребленное по отношению к поведению Найджела или кого-то другого.
Покойный виконт Кавендиш мирно скончался во сне, из чего врач заключил, что у него остановилось сердце. Если не брать во внимание шокирующую внезапность смерти, было странно думать, что отец умер так тихо и кротко. Найджелу рисовалась совершенно иная кончина Эдмунда Кавендиша.
Он беспомощно развел руками:
– Я не знаю, что делать.
– Это ты про отца? Или про Фелисити?
– Для отца я могу сделать лишь одно – продолжить его дело. Ты видишь все это. – Он указал на документы перед собой. – Подробности, сопровождающие уход человека с разнообразными интересами, слишком многочисленны, чтобы о них упоминать. Если бы я не находился под его опекой эти последние несколько недель, сейчас мне пришлось бы туго. При нынешних обстоятельствах у меня нет времени разбираться с чем-то, кроме этого.
– У тебя нет времени исправить ситуацию с женой?
– Нет.
Он слишком сосредоточился на горе от потери отца, чтобы сильно переживать еще и из-за потери жены. С того момента, как Мэдди сообщила ему новость, он чувствовал себя так, будто движется сквозь туман. Он только сейчас узнал своего отца. Как человека, не просто как родителя. Это так несправедливо.
– Как ты думаешь, он догадывался, что его дни сочтены?
Мэдди покачала головой:
– Я не…
– Он поэтому хотел передать мне все это? – На губах Найджела появилась нерешительная улыбка. – Он сделал все, что мог, чтобы семейные дела велись надлежащим образом.
– Отец был бы доволен тобой. – Мадлен помолчала. – Хотя не обрадовался бы твоей размолвке с супругой. Ты же знаешь, она ему нравилась.
– А что мне делать, Мэдди? – Он поднялся и направился в другой конец комнаты к столу, на котором еще стояло бренди, любимое отцом.
– Ты мог бы попытаться поговорить с ней. Извиниться за то, что так глупо себя вел.
Найджел налил рюмку и выпил.
– Она не станет говорить со мной.
– А ты пытался?
– Начиная со дня похорон я каждый день посылал ей записки. Они возвращались нераспечатанными.
– Она живет согласно своему обету, всем этим глупостям насчет того, чтобы сделать тебя счастливым, уйдя из твоей жизни.
– Откуда тебе это известно?
– Я кое-что подслушала.
– Кое-что или все?
– Ну не все… – пробормотала Мадлен. – В этой комнате слишком массивная дверь.
Надо было возмутиться, что сестра подслушивает, но Найджел этого не сделал. Сейчас он нуждался в помощи сестры, как никогда раньше. И чем больше она знала, тем большую помощь могла бы оказать.
Найджел опять наполнил рюмку.
– Знаешь, я серьезно думал ничего не предпринимать. Отпустить ее с намерением расторгнуть брак.
– Развестись? Ты сошел с ума? У тебя от горя помутился рассудок? Она лучшее, что произошло в твоей жизни.
– Дорогая сестра, мне это известно. Но вопрос в том, являюсь ли я лучшим, что произошло в ее жизни?
– Разумеется, да.
– Я признателен тебе за сестринскую преданность, но с момента знакомства с Фелисити я только и делал, что думал о себе. Я вел себя эгоистично, высокомерно и… Она заслуживает лучшего.
– Разумеется, она заслуживает лучшего. Большинство женщин заслуживают лучшего. Мужчины вообще эгоистичные, высокомерные животные. К сожалению, ты – типичное явление.
– Вот и вся сестринская преданность!
– Это не имеет никакого отношения к преданности, это просто факт.
– Довольно-таки цинично с твоей стороны.
– Вовсе нет. Это реальный взгляд, основанный на годах брака с эгоистичным высокомерным животным. Теперь он стал довольно милым, но ты же не думаешь, что на момент нашего знакомства Джерард был образцом мужской добродетели?
– Он всегда представлялся мне добропорядочным человеком.
– Так и должно было быть, потому что у вас очень много общего, по крайней мере в том, что касается твоего отношения к женщинам. Есть только одна вещь, которая по-настоящему изменяет мужчину.
– Какая?
– Любовь, Найджел. Ты ведь любишь Фелисити, да?
– Боюсь, что это так. Но если я люблю ее, как я могу обречь ее на жизнь со мной? С эгоистичным высокомерным животным.
– Вот об этом-то я и веду речь. Ты уже думаешь о ней больше, чем о себе. Это очень хорошее начало.
– Этого недостаточно.
– Нет, но это – начало. Ты знаешь, что она тоже любит тебя? Любовь не поддается пониманию. Она не предполагает ни рационального, ни логического, она просто есть. Ты любишь ее и согласен отказаться от нее во имя ее счастья. Конечный результат для вас обоих…
– Счастье? – спросил Найджел.
– Если ты по-настоящему любишь ее, то не можешь допустить, чтобы она стала такой несчастной, какой она неизбежно станет без тебя.
– Значит, ей лучше быть несчастной со мной, чем несчастной без меня?
