– Совершенно верно. – Мадлен решительно кивнула. – Позволь задать тебе один вопрос. Что предпочел бы ты?
Найджел встретился с сестрой взглядом.
– Я предпочел бы всю оставшуюся жизнь провести в поисках ответа на вопрос, как сделать ее счастливой настолько, насколько это возможно.
– Великолепно! Это приводит нас к началу разговора.
Он вернулся к своему креслу, уселся и покачал головой:
– Я все еще не знаю, что предпринять.
– Тебе нужно что-нибудь придумать. Какой-нибудь план. Помни, что Кавендиши никогда не разводились. Как правило, супругов пристреливали.
Брат поморщился.
– Это ты сейчас про тетушку Марию, да?
– Да, среди прочих, хотя намеренно стрелять в супругов не рекомендуется.
– Я всегда думал, что дядя Чарлз умер в результате досадного несчастного случая.
– О таких вещах предпочитают не говорить, – тихо сказала Мадлен. – А теперь обещай мне, что не откажешься от Фелисити, как бы много времени для этого ни потребовалось.
– Даю слово.
– Найджел, я понимаю, тебе никогда раньше не приходилось ухаживать за женщиной серьезно. Не позволяй себе остановиться, если встретишь сопротивление.
– Мне следует попросить тебя о той же помощи, какую ты оказала ей. Это будет справедливо.
– Мой дорогой Найджел! Я только что сделала это.
– Дорогая, ты собиралась прожить всю жизнь с нами? – поинтересовалась мать Фелисити, расположившись в комнате дочери.
– А я могу это сделать?
– Конечно, этот дом всегда будет твоим, пока ты будешь нуждаться в нем. Только как долго это продлится?
Фелисити пожала плечами:
– Не знаю.
– Понятно. Значит, ты ничего не придумала? Никаких планов?
– Нет, никаких особенных планов у меня нет. Я думала, может быть, мне отправиться путешествовать? Может, поехать в Италию?
– Думаю, твой муж не сможет сейчас уехать. Из-за траура и всего, что с этим связано.
– Я не собиралась ехать с ним.
Матушка да и отец тоже отнеслись к ней с большим пониманием и старались выяснить, почему именно их дочь вернулась в ночь перед смертью свекра. И почему Фелисити, находившаяся рядом с Найджелом во время похорон и всего того, что связано с похоронами горячо любимого родственника, не переехала в Кавендиш-Хаус с мужем, не вернулась в дом, в котором они жили.
– Мой брак был огромной ошибкой…
– Дорогая, временами каждый брак представляется огромной ошибкой. Особенно вначале.
– Я любила Найджела за то, каким он был. Вызывающим волнение и деятельным, совершено нескучным и нереспектабельным. А потом я ожидала, что он изменится. С моей стороны это было совершенно неправильно. И ужасно глупо.
– Глупость часто присутствует в том, что касается мужчин. И любовь.
– Я люблю его. Отчаянно. Но я могу сделать его счастливым, лишь будучи вдали от него.
– Ерунда. Этот мужчина просто не может быть счастлив без тебя. – Мать усмехнулась. – Он посылал тебе записки каждый день в течение недели. А ты даже не распечатала ни одной.
– Это не имеет значения. Он… он хочет быть великодушным. И гордится своим великодушием. Очевидно, он не может просто оставить меня.
– Мужчины, которые пожелали бы продемонстрировать собственное благородство, посчитали бы, что одной записки вполне достаточно. Примечателен тот факт, что он вообще написал тебе. Ты же знаешь, ему нелегко сейчас.
– Конечно, знаю. – Фелисити встала и принялась расхаживать по комнате. – Мне хотелось бы помочь ему, но мое присутствие дела не улучшит. Я – постоянное напоминание о браке, которого он не желал. О решениях относительно его жизни, права принимать которые его лишили.
– Ни один мужчина вначале по-настоящему не желает брака. Они рассматривают его как конец беззаботной жизни, полной удовольствий и всевозможных излишеств. Твой отец тоже не горел желанием жениться, когда мы познакомились.
– Я всегда считала ваш брак союзом по любви.
– В конце концов все так и оказалось. Но началось это скорее как союз… Из-за скандала. Из-за страсти, если хочешь.
– Страсти?
– Я не собиралась тебе ничего рассказывать. Для дочери это плохой пример, но когда мы с отцом познакомились, он был настоящим повесой, а репутация его была столь же неприглядной, как и у твоего мужа. Я бы сказала, еще непригляднее.
– У папы?! – возвысила голос Фелисити.
– Ну, тогда он не был твоим отцом. Тогда он был… человеком авантюрного склада, волнующим, немного опасным.
– Папа? – с трудом выговорила Фелисити. – Опасным?
– Частично из-за его работы, – сухо заметила мать.
– Какой работы? – Фелисити не верила собственным ушам. – Что это было за работа?
Мать неопределенно махнула рукой:
– Теперь это не важно, и что проку об этом говорить. Кстати, та подзорная труба, которой ты сейчас пользуешься, принадлежала ему. Он доволен, что ты нашла ей применение.
Фелисити насупилась.
– Папа был моряком?
– Господи, нет, – развеселилась мать. – Твой отец не очень хорошо переносит корабли. Он не испытывает ни малейшего желания там находиться. Твой отец был игроком. Он проиграл и выиграл несколько небольших состояний. С другой стороны, тогда… – мать озорно улыбнулась, – я была такой же.
Фелисити открыла рот от удивления.
– Раз уж я делаю такие признания, наверное, тебе следует знать и то, что брак наш планировался не дольше, чем твой. Хотя, думаю, ты стала подозревать нечто подобное, когда отец Найджела высказался насчет того, что история повторяется.
– Я об этом и понятия не имела, – сдавленно произнесла Фелисити.
– Для тебя все это полная неожиданность. Я тебя понимаю, я не собиралась ничего тебе рассказывать. Ты так хорошо жила, изучая звезды, и взгляд твой на жизнь был здравым и практичным. А потом мы отправили тебя посмотреть мир.
– А теперь я тебя разочаровала?
– Вовсе нет. Я давно ожидала, что однажды ты сбросишь оковы приличия. Честно говоря, скандалы случаются такие, что твой скандал такая малость, особенно по сравнению с… Ну, не важно. Голос крови подскажет.
– Подскажет? – слабым голосом произнесла Фелисити.
– Он всегда подсказывает. Эдмунд Кавендиш был хорошим человеком, и я не сомневаюсь, что Найджел – его сын во всем. Ты совершишь огромную глупость, позволив ему уйти.
– Я не хочу его отпускать. Но у меня нет выбора. Этого хочет он.
– Сомневаюсь. Помнишь записки? Несмотря на все то, что произошло между вами, я готова поспорить, что твоему мужу на самом деле нужна именно ты. Предлагаю тебе, когда сегодня придет записка от него, а я уверена, что она придет, ты прочтешь ее, ответишь и согласишься с ним встретиться.
– Не могу. Пока не могу. Я еще не знаю, как поступлю.
– Ты позволишь ему извиниться и умолять тебя о прощении.
– Он ничего не сделал, за что можно было бы простить.
Мать подняла бровь:
– Ну, кое-что он сделал.
Фелисити взглянула на мать:
– Почему ты так уверена, что он хочет, чтобы я вернулась?
Мать заговорила, тщательно подбирая слова:
– Даже при том, что он бывал несколько грубоват, я видела, как он смотрел на тебя. Разумеется, только тогда, когда ты этого не видела. Я не уверена, что он делал это осознанно, но мужчина не смотрит так на женщину, если она ему не нужна. Если он ее не любит.
– Ты думаешь, он любит меня? Мадлен говорила то же самое. Только с тех пор случилось так много всего.
– Я в этом абсолютно уверена.
А что, если матушка права? Внутри пробудилась надежда.
– Ну ладно. Когда сегодня прибудет записка, я отвечу на нее. Если он захочет встретиться со мной, я соглашусь.
– Прекрасно, – просияла мать. – В конце концов, все всегда заканчивается так, как должно закончиться. Такова судьба.
Надо было заключить с матушкой пари. Бесконечный день сменился бесконечным вечером, а записки от Найджела все не было. Никаких известий из Кавендиш-Хауса. К тому времени как Фелисити отправилась спать и рухнула на постель, ощущая внутри ужасную пустоту, ей пришлось осознать, что матушка ошиблась. Найджел не желал вернуть ее. За мгновение до того, как она погрузилась в беспокойный сон, на ум пришла мысль, заставившая ее резко сесть.
