которая лед способна растопить, а не только маленькое упрямое сердечко. Мария тяжело
дышала, им пришлось отойти в сторону, чтобы не мешать танцующим, она боролась с
самыми сильными чувствами, которые обуревали ее душу когда либо – любовью и
совестью. Сердце просило уступить, потому как, не могут эти красивые карие глаза
однажды наполниться безразличием, но совесть твердила, что подобная вольность может
бросить в пучину отчаяния, когда она осознает, что ее место намного ниже.
– Я не могу вам сказать, что что-то не так, все просто прекрасно, и от этого мне
больно, потому, что я не создана для сказки, мистер Батлер. Поймите это и чем скорее, тем
легче будет потом, – она отвернулась, справляясь со слезами, а молодой джентльмен не
мог понять, что успел такого натворить, почему она его сторонится. Может отец что-то
такое проронил, он никогда особо не следил за языком, а трепетное создание приняло на
свой счет. Было решено серьезно переговорить с отцом, а завтра встретиться с
преподобным Уэнсли и спросится у него, он же ее брат.
Больше Мария не танцевала, сильные вихри чувств настолько ею овладели, что она
рада была юркнуть под крылышко миссис Хэнкинс, которая не умела танцевать, а ее муж
отлучился поговорить с господами, дама радо приняла молоденькую девушку под свою
опеку. Джордж не решался подойти и заговорить с нею снова, понимая, что при
посторонних такой разговор лучше не начинать. Он засел неподалеку и печально
посматривал со своего укрытия на красивую головку Марии. И хотя распорядитель
праздника намекал принять участие еще в танцах с молодыми девушками, он заявил, что
больше танцевать не будет.
А вот Фраю пришлось нелегко, оттанцевав положенное с Фрейлин, он кожей
почувствовал, как за ним следят два хищных глаза мисс Кэтрин Уорвик, которой не
хватило кавалера, поскольку Джорджа Батлера теперь и огнем со стула не сгонишь. Она
горела от злости, когда увидела, как он премило прыгает с «миссис Олдбрук» и как
улыбается ей. Теперь он просто обязан ее пригласить, поэтому она внимательно следила,
кого следующего он пригласит. Неподалеку Эндрю стоял в окружении сестер Весли и
Ханы Стоксон, барышне теперь пришлось довольствоваться вниманием младшего
Батлера, который не особо это внимание и проявлял. Дам много и если Эндрю выберет
лишь одну, трое останутся свободными, а они на близком расстоянии. Нет, уж точно, если
сидеть далеко, он не пойдет за ней через весь зал. Девушка в прямом смысле пошла в
атаку, выпрямив плечи, она двинулась грациозно словно кошка, ловко лавируя среди
прогуливающихся парочек, но вот незадача, именно с Фраем Уэнсли она столкнулась, так
ненароком, просто хотела подойти к подругам, такая жалость. А молодой человек отошел
от дамы по танцам, ох, как некрасиво получилось.
Тут снова началась музыка, а Кэтрин все еще стояла подле Фрая и он не мог просто
уйти, и на свою голову спросился не приглашена ли дама на следующий танец, та
замотала головой и печально произнесла:
– Мои танцы сегодня, видимо, предрешены, у нас так мало кавалеров.
– Тогда позвольте пригласить вас… – даже фразу не дала закончить, сразу в него
вцепилась и потащила в круг танцующих.
Фрейлин со своего места отчетливо увидела ее ловкие увертки, и как эта девица
буквально выбила из молодого человека приглашение, ох уж вертихвостка, так и стелется
вокруг пастора. Она нервно теребила свои перчатки, готова была кусать их от досады – как
только закончится танец, она ей устроит, уж точно устроит.
А Кэтрин просто сияла улыбками и заводила такие милые беседы. Она похвалила
Марию, назвала ее прелестным ангелочком, таким чистым и чутким созданием. Потом
восторгалась воскресными богослужениями, как нравится ей теперь церковь и что она
будет приходить в храм почаще, хоть каждый день, Фрай устыдился, сказав, что он не
бывает каждый день, много времени посвящает личным встречам с прихожанами или в
борьбе с нечистью. Дама тяжело вздохнула, пожаловалась, что ее духовное просвещение
настолько скудно, что можно легко превратиться в грешницу. Фрай пообещал, что если ей
так надобно общение с ним, то он исповедает и выслушает ее в любое удобное время.
Глазки Кэтрин мгновенно заблестели, она снова рассыпала золото своих усмешек и так
смотрела на Фрая, что Фрейлин чуть не выронила бокал, когда пила.
Танец закончился, но нахалка продолжала занимать пастора беседой, вот тут в атаку
пошла «миссис Олдбрук». Они беседовали о всяких пустячных мелочах, пастор
рассказывал, как пришлось съездить на фермы и переговорить с встревоженными
работниками, но в основном, вследствие принятых мер, нападения больше не повторялись.
Мисс Уорвик слушала его так, будто он рассказывал, где отыскал мешки с золотом.
– Преподобный Уэнсли, мисс Уорвик, – Фрейлин просто завораживала своими
нежными речами. – А я вот ищу Марию, бедняжки негде не видно, не знаете, куда она
могла пойти.
– Сидит подле миссис Хэнкинс, – ответила Кэтрин, даже не отрывая взгляд от
преподобного отца.
– Но где сидит миссис Хэнкинс, не могу найти, в зале столько людей, не покажите ли
мне, мисс Уорвик?
Кэтрин взглянула на Фрейлин так, будто хотела сейчас раздавить, чего она постоянно
путается под ногами, эта замшелая вдовушка, вот бы и сидела возле своей воспитанницы,
а не лезла в глаза с мнимыми поисками.
– Действительно, в зале много людей, нужно найти Марию, она может потеряться и
испугаться, – проснулся Фрай, обыскивая взглядом всех присутствующих.
– Ах, преподобный Уэнсли, не переживайте, сейчас я покажу миссис Олдбрук где ее
воспитанница и вы мне поведаете, почему же старик Данкс побоялся отправиться в
курятник, такая занимательная история.
– Старик Данкс, – вмешалась в разговор Фрейлин. – Ох, я кажется что-то о нем
слышала, преподобный отец, видимо вы рассказывали мне о нем раньше, а я сидела за
работой Марии, ой, не могу вспомнить, у него какая-то болячка, кажется.
Она безмятежно заглядывала Фраю в глаза, пытаясь перебить собеседника у наглой
вертихвостки. Но та тоже не сдавалась:
– Старик Данкс, верно, перенес страшную потерю близких, вы с ним об этом
разговаривали? – Кэтрин так же взглянула собеседнику в глаза.
Фрай уже не знал, на какой вопрос отвечать впервой, он начал отступление:
– Что-то я не вижу моей сестры, пойду, пройдусь и найду ее сам.
– Ох, тогда я покажу вам дорогу, я знаю, где она сидит.
– Тогда я тоже пойду, она же моя подопечная, я должна следить за ней должным
