– Я серьезно, Оливия. Это именно такой набросок, какой мне нужен. Ты даже описала почву и песок. – Он в изумлении покачал головой, как будто ничего столь же гениального в жизни не видел, а она должна была признать, что его восхищение было ей крайне приятно.
– Я просто записала те сведения, которые, как мне подумалось, ты захочешь запомнить, как то: время в соответствии с положением солнца на небе, приблизительное расстояние от места раскопок до границы деревьев. – Она и вправду ужасно гордилась собой. Возможно, ее рисовальные способности лучше, чем она думала о них.
Джеймс поочередно переводил взгляд с нее на набросок, словно никак не мог решить, чем больше восхищен.
– Набросок идеален. Можно, я возьму его на время? Потом обязательно верну, разумеется, но хотел бы показать Хэмфри. Твой рисунок даст ему представление о дальних уголках его земель. Уверен, у него имеются какие-то предположения по поводу этих камней.
Страшно довольная признанием ее примитивных трудов, Оливия великодушно заявила:
– Блокнот твой.
И тут ей пришла в голову мысль, которую она выпалила прежде, чем та успела оформиться до конца:
– А нельзя ли и мне с тобой в Египет? То есть я понимаю, конечно, что мало что могу предложить в плане…
– Нет! – отрезал Джеймс, хотя глаза его и выражали сожаление. – Это опасно, и, кроме того, в группе не будет женщин.
– Но когда-то все бывает впервые. Почему мне не стать той самой первой женщиной?
– Ты привыкла к пуховым перинам и шелковым простыням. Я не могу представить тебя среди скорпионов и взбесившихся верблюдов.
Тут он был прав, но она не собиралась так легко сдаваться.
– Я готова отказаться ото всех удобств, лишь бы путешествовать с тобой, быть рядом. И потом, ты же меня защитишь.
Джеймс взъерошил волосы, шумно выдохнул и заглянул ей в глаза.
– С этого момента я всегда буду тебя защищать: отдам жизнь, если понадобится.
Сладостный трепет пробежал по ее телу.
– Но в экспедиции тебе не место: люди умирают от болезней и обезвоживания…
– Джеймс! Я и не представляла, что эта поездка сопряжена с такими опасностями. Мне страшно за тебя. – Ее сердце уже перепуганно заколотилось.
Он взял ее за руку и погладил тыльную сторону ладони пальцем.
– Не надо так переживать: я хорошо усвоил опыт предыдущих экспедиций в Египет, так что уже подготовлен, но тебя такому риску подвергать не могу.
– Я… я понимаю, но все равно буду беспокоиться.
– Со мной ничего не случится, – сказал он так уверенно, что она ему почти поверила. – И если о Египте не может быть и речи, то здесь для исследований и раскопок обширное поле – если, конечно, ты хочешь проводить время со мной.
– Конечно, хочу. – Она будет наслаждаться каждым оставшимся у них днем. – И с удовольствием буду делать для тебя зарисовки.
– Это было бы чудесно! – Он лучезарно ей улыбнулся и присел рядом, положив блокнот на одеяло.
А потом снял рубашку.
Наверное, от жары у нее все смешалось в голове и Джеймс с обнаженным торсом всего лишь плод ее воображения, фантазия, которую она представляла сотни раз за последние десять лет.
Но эта картина поражала яркостью и абсолютной реальностью.
Кожа его плеч и груди, чуть светлее, чем на шее, покрылась испариной и блестела. Соски, плоские и темные, напоминали шкурку спелого персика. Широкие плечи, рельефный живот и узкие бедра так разогнали полет ее фантазии, что пришлось вытащить из сумки веер и начать энергично обмахиваться.
Когда душевное равновесие было немного восстановлено, она заметила:
– Эй, мне кажется, ты забыл, что здесь не твоя гардеробная, а я не камердинер.
Джеймс расхохотался, вытер грудь снятой рубашкой и бросил ее на берег.
Оливия еще энергичнее заработала веером.
– И что ты делаешь теперь?
Одним легким движением он стащил сапог и поставил рядом на песок.
– Собираюсь искупаться. – Он снял второй сапог и ухмыльнулся. – Хочешь со мной?
– Искупаться? – переспросила она тупо.
– Ну, скорее, пожалуй, поплескаться.
– Но нам ведь уже не по двенадцать! – напомнила она, как будто кто-то из них в этом сомневался, да и доказательство стояло перед ней: шесть футов мускулистой загорелой мужской плоти.
– Что может быть приятнее, чем окунуться в прохладную водичку? Или ты предпочитаешь жариться на берегу?
Нет, конечно. Но дабы защитить свое уязвимое сердце, она попытается сохранить между ними некоторые барьеры, хотя бы в виде одежды.
Словно прочитав ее мысли, он заметил:
– Можешь не раздеваться, если хочешь. Или оставить часть одежды, или… не оставлять.
Она подумала, не раздеться ли догола, чтобы посмотреть, так ли небрежно он будет реагировать, как пытается ей показать, но поняла, что не настолько смела.
– Я думала, это официальная экспедиция. Так что, купание разрешается?
– Безусловно. Даже приветствуется.
Ей было ужасно жарко. Локоны обвисли, ситцевое платье прилипло к телу, прохладная чистая вода в нескольких ярдах так и манила…
– Впрочем, мне и здесь хорошо, – солгала она, обмахиваясь веером.
Он пожал плечами, словно не знал, что от малейшего движения мускулы у него на плечах и груди перекатываются, заставляя ее глотать слюнки. Черт бы его побрал!
– Как хочешь. Можешь сидеть тут и любоваться видом.
– Полагаю, ты имеешь в виду зеленые холмы и безоблачное небо. – Она замахала веером с удвоенной силой, когда он зашел в воду, а потом нырнул, скрывшись с головой. Когда же с плеском вынырнул, разбрызгивая вокруг себя искрящиеся на солнце капли, мокрые волосы облепили голову, отчего он выглядел еще более мужественным и, пожалуй, чуть-чуть опасным. Боже милостивый, жара явно действует на нее отупляюще.
– Ты не представляешь, как это здорово! – крикнул он и улегся на спину, раскинув руки и ноги и закрыв глаза, словно в экстазе. Мокрые плечи и внушительные бицепсы, едва видневшиеся над водой, блестели на солнце.
Как бы ей хотелось быть с ним там, в реке, наслаждаться прохладой и тихим плеском воды!
Оливия поерзала, поскольку попа онемела от долгого сидения, и притворилась, что песок в туфле ее ничуть не волнует, как и пот, стекавший между грудями.
– А какое там дно?
Джеймс открыл глаза и бросил на нее озадаченный взгляд.
– Дно?
– Ну да, дно, у реки.
Он на секунду задумался.
– Просто твердый, спрессованный песок и редкие гладкие камни.
– Ничего скользкого?
– Нет, если не считать угрей.
Оливия передернулась.
– Не смешно.
– Если составишь мне компанию, обещаю защищать тебя от всего скользкого. Где же твой дух авантюризма?
О, пребывает в добром здравии. И благодаря ему она нажила себе кучу неприятностей.
