— Эван, я просто не знаю, как себя вести.
Молодой человек едва не рассмеялся. Она была еще хуже чем девственница! Ему придется соблазнить ее, словно она была перепуганной незнакомкой.
— Что мне сделать, чтобы ты стала доверять мне? — прошептал он, осторожно положив руки ей на плечи.
Кэролин молча покачала головой. Бедняжка не знала, чего хочет. И вдруг Эван почувствовал себя сущим дураком, потому что не многим лучше, чем она, был готов к тому, чтобы провести с нею ночь! Он так долго ждал ее! Конечно, у него бывали женщины, но все связи были непродолжительными. Однако последняя женщина была у него чуть больше года назад.
Ладонь Эвана скользнула по ее шее, и он с нежностью заглянул ей в глаза. А затем, прижимая жену к себе, Эван осторожно поцеловал ее, стараясь не испугать. Он чувствовал возбуждение, но не мог сразу же овладеть ею. Ему придется быть куда более терпеливым, чем он предполагал. Впрочем, Эван уже готовил себя к тому, что ему не удастся удовлетворить свою страсть этой ночью. От его сдержанности зависело их будущее счастье.
Эван поцеловал ее еще раз и почувствовал, что она изнемогает от его прикосновений. Когда она начала отвечать на его поцелуи, молодой человек запустил пальцы в ее роскошные волосы и стал осторожно вынимать из них шпильки и заколки, распуская пышную массу.
За спиной Эвана в камине потрескивало пламя, вокруг них приплясывали золотистые отблески огня, которые освещали лицо Кэролин таинственным светом и играли в ее блестящих кудрях. Она была такой прекрасной, такой беззащитной! Эван терял голову, ему хотелось быть нежным и мягким с нею. Он жаждал беречь ее как драгоценность, которую ему так долго не удавалось заполучить.
Прошло некоторое время, и Эван с удивлением понял, что жена вовсе не противится его ласкам. Его руки сначала робко, а потом все настойчивее гладили ее груди. Кэролин потерлась носом о его грудь, а затем одним рывком развела в стороны полы его рубашки.
Взглянув ей в глаза, он понял, что она забыла обо всех своих опасениях и воспоминаниях. Она отдавалась его рукам с такой страстью, которой он от нее и не ждал. Когда ее горячее дыхание коснулось кожи на его груди, Эван понял, что долго терпеть не сможет…
Он осторожно повел ее к кровати. Встав рядом с нею, он обнажил ее груди. Даже в самых смелых своих мечтах он и представить не смел, что они будут такими прекрасными, нежными и теплыми. Погладив ее волосы, он жадно поцеловал ее розовые соски.
А потом… Потом все мысли улетучились у него из головы, осталось лишь жгучее желание, и он стал срывать с себя одежду, а Кэролин лихорадочно избавлялась от пышных юбок и белья. Обратного пути не было.
Глаза Кэролин сияли, все ее тело томилось страстью. Эван вытянулся на ней, а затем одним рывком резко вошел в нее, утверждая себя мужем этой прекрасной женщины.
Весь мир перестал существовать для него, он думал лишь о том, что добился долгожданного. Его движения становились все стремительнее, и вот наконец Кэролин громко закричала под ним, ее тело сотрясли конвульсии…
Она была такой теплой и мягкой… Ее лицо, казалось, светилось в слабом свете, пышные кудри рассыпались по подушке. Кэролин, словно в забытьи, стонала и задыхалась, и Эвану не верилось, что она может так отдаваться страсти.
Неужели эта женщина принадлежала ему?
— Кэролин, я люблю тебя! — выкрикнул он, переворачиваясь на спину, но не отпуская ее.
— Ох, нет! — смеясь, вскричала Кэролин. упираясь ладонями в его грудь.
Но Эван не отпустил ее, и, когда Кэролин заглянула ему в глаза, молодой человек понял, что ни один мужчина прежде не дарил ей наслаждения, подобного тому, что подарил ей он. Затрепетав, жена прижалась к нему.
…Но вот Эван выбрался из-под Кэролин. Обнявшись, они уснули на кровати, согретой их долгими любовными утехами. Но не успели и дрова в камине выгореть, как их снова бросило в объятия друг друга. Если они и спали в эту ночь, то не более часа, а утром, забывшись в томной неге, они не услышали стука горничной, пришедшей сообщить, что завтрак подан и лошади готовы к дороге.
* * *
Они задержались в гостинице на три дня, став объектом сплетен всей гостиничной прислуги. Молодой Томас, которому пришлось выслушивать большую часть насмешек, то и дело заливался краской стыда и смущения.
Но Кэролин и Эван должны были утолить сильную жажду, мучившую их долгие годы, поэтому никак не могли оторваться друг от друга. Когда они были наконец готовы продолжить путь в Филадельфию, обоим казалось, что они пережили второе рождение и для них открылся новый мир.
Кэролин успела забыть, каким огромным был дом Эвана. Построенный в джорджианском стиле, он стоял на заснеженном склоне горы, окруженный густым лесом.
Утреннее небо было бледно-голубым, когда они подъезжали к усадьбе. Еще накануне Эван послал в дом весточку об их скором приезде. Волнуясь, Кэролин смотрела на роскошный портик и широкие ставни, прикрывающие окна нижнего этажа.
— Как красиво, — прошептала она, взяв мужа за руку.
Последний раз она была здесь еще с Форрестом, когда Эван пригласил их на скромный семейный обед два или три года назад.
— Что бы ты хотела получить в подарок на Рождество? — поинтересовался Эван.
Его жена весело рассмеялась:
— Теперь у меня есть все, о чем только можно мечтать — умиротворенное сердце и новая, счастливая жизнь. — Ей пришло в голову, что волнующие ее мысли со временем перестанут ее тревожить.
— Признаться, я думал о том, чтобы подарить тебе элегантный дамский экипаж и подходящую к нему упряжку лошадей. Тебе бы хотелось этого?
Кэролин похлопала его по руке, ошеломленная его щедростью:
— Господи, меня никто никогда не спрашивал, чего я хочу. Откуда ты такой взялся?
Эван усмехнулся:
— Если ты забыла, я напомню тебе, что я — весьма удачливый адвокат. Но, честно говоря, я получил большое наследство от своего деда. Отец умер, когда я был еще мальчишкой, а мать — когда я достиг юности. Впрочем, она тоже оставила мне кое-что. Я был молодым романтиком и пустил наследство на то, чтобы купить этот дом для моей невесты.
Кэролин обескураженно поглядела на него:
— Но ты никогда не говорил, что…
— Я лишь мечтал… Ни одна женщина не была мне по нраву до тех пор, пока я не встретил тебя… А ты была так юна…
У Кэролин не было ни малейшего желания снова говорить о том, какую глупость она совершила, выйдя замуж в первый раз.
— Ты, кажется, обещал мне какой-то праздничный вечер? — сменила она тему разговора, прижимаясь к мужу. Воспоминания о Тимберхилле, о трудном времени в Филадельфии, о долгих, пустых годах в доме на Дьюберри-лейн оставляли ее…
