Каждое его слово жгло, словно огнем. Дамиан использовал ее. Ее отец не умер. Он жив, и он убийца. Ее отец убийца.
Хизер стала отодвигаться от него все дальше и дальше. У нее тряслись плечи, по щекам текли слезы.
– Зачем ты остался со мной в ту ночь? Выяснить, что мне известно?
– Нет! – Дамиан схватил ее за плечи и повернул к себе лицом. – К нему это не имело никакого отношения! Это касалось только нас с тобой!
– Вот как? Я не верю тебе. Ты не устоял перед искушением соблазнить дочь убийцы своего брата?
– Не надо так, Хизер, – глухо сказал Дамиан. – Не порочь того, что было между нами. Я клянусь тебе, что та ночь – самое дорогое, что было в моей жизни.
Затуманенные слезами фиалковые глаза с мукой смотрели на него.
– Я не знаю, что и думать. Господи, я действительно не знаю!
Дамиан нежно коснулся ее дрожащих губ.
– Хизер, я понимаю, как ты потрясена, как тебе сейчас тяжело…
– Нет, ты не понимаешь! – выкрикнула она, захлебываясь слезами. – Да и как ты можешь понять? Все эти годы я думала, что все о себе знаю… что мой отец француз… Зачем он лгал мне? Зачем папа мне лгал? – Она резко поднялась на ноги. – Я хочу вернуться домой.
– Только не так, Хизер. – Дамиан снова обнял ее, прижал к своей груди, чувствуя, как напряжено все ее хрупкое тело.
– Отпусти меня! Мне нужно домой! У тебя нет никакого права держать меня здесь!
– Хизер, послушай меня… Подожди…
Она совсем потеряла голову, неистово вырываясь из его рук. Но Дамиан еще крепче обнял ее. Руки Хизер оказались плотно прижатыми к телу, и она поняла, что не справится с железной хваткой графа.
Очень осторожно он развернул ее лицом к себе, перехватил тонкие запястья. Хизер вся напряглась, готовая в любую секунду рвануться на свободу.
– Хизер, пожалуйста, выслушай меня.
Она с презрением отвернулась в сторону.
– Черт возьми, Хизер, да посмотри же на меня наконец!
Она медленно подняла голову, и Дамиан ужаснулся мертвенной бледности ее лица, с которого смотрели огромные, полные боли глаза.
– Что тебе нужно от меня? – закричала она. – Тебе мало? Надо еще что-то?
С этим отчаянным криком, казалось, ушли и последние силы. Хизер покачнулась и начала оседать на землю. Дамиан подхватил ее, и она повисла на его руках, как тряпичная кукла, уронив голову на крепкое мужское плечо.
Всю обратную дорогу Хизер молчала, безвольно привалившись к нему. Это безразличие начало тревожить Дамиана. «Лучше бы она плакала», – обеспокоенно подумал он, глядя на застывшее бледное личико Хизер. Дамиан с радостью взял бы себе ее боль, но это было невозможно, и молодой человек мучился от полного своего бессилия.
Карета остановилась у парадного подъезда дома графа Стонхерста. Дамиан открыл дверцу, взял Хизер на руки и осторожно поставил на землю. Руки его обнимали тонкую талию девушки, одновременно защищая и заявляя права на нее. Он еще раздумывал, не отнести ли Хизер в дом, как она сама разрешила его сомнения.
– Я могу идти, – проговорила она, тщательно избегая его взгляда, и заглянула в карету в поисках своей трости. Дамиан торопливо подал ей трость.
Не сказав ни слова, Хизер повернулась к нему спиной и начала подниматься по широким каменным ступенькам. Он шел чуть позади, осторожно поддерживая ее под локоть. От его прикосновения она снова напряглась, но Дамиан не убрал руку.
Дверь открыл дворецкий.
– Спасибо, Нельсон, – слабым голосом поблагодарила Хизер. – Мама и папа дома?
– Они в гостиной, мисс Хизер.
Хизер повернулась к Дамиану.
– Нельсон проводит вас, милорд.
– Я хотел бы немного задержаться, – твердо сказал Дамиан. – Графу потребуются объяснения. Да и у меня есть к нему несколько вопросов.
Хизер сжала губы и, громко стуча тростью по мраморному полу, направилась в гостиную. Дамиан следовал за ней по пятам.
Майлз и Виктория пили чай. Увидев Хизер и Дамиана, они удивленно переглянулись. Хизер не стала тратить время на всякие тонкости:
– Мама, папа, позвольте представить вам Дамиана Льюиса Тремейна, графа Деверелла.
При других обстоятельствах их вытянувшиеся от изумления лица могли бы вызвать улыбку. Майлз поднялся навстречу графу с холодным и настороженным выражением лица.
– Полагаю, вы должны объясниться, молодой человек.
Дамиан выдержал его пронзительный взгляд.
– Вы правы, милорд, – он кивнул в сторону дивана. – Может быть, мы присядем? Разговор предстоит долгий.
Все были напряжены до предела. Тем не менее, Дамиан говорил спокойным, размеренным голосом. Он повторил все, о чем недавно рассказывал Хизер: об убийстве брата Джайлза, о своих поисках Джеймса Эллиота. Когда он закончил, в комнате повисла оглушительная тишина.
Пока Дамиан говорил, Хизер сидела, низко склонив голову и отрешенно глядя на свои лежащие на коленях руки. Теперь она подняла голову и в упор посмотрела на Майлза.
– И что ты можешь сказать по этому поводу, папа?
Смертельно бледный, Майлз, словно не слыша вопроса дочери, обратился к Дамиану:
– Почему мы должны вам верить? Есть ли у вас доказательства того, что отец Хизер Джеймс Эллиот и что он жив?
– Милорд, – серьезно ответил Дамиан, – если бы у меня были хоть малейшие сомнения, я не сидел бы здесь. Не знаю, за что он убил Джайлза, но не успокоюсь, пока этот человек не понесет заслуженного наказания.
Майлз перевел взгляд на Хизер. Лицо его было исполнено неподдельной муки. Виктория утешающе положила ладонь на руку мужа.
– Любимый, пришло время сказать ей правду.
Майлз понимал, что жена права. Переведя взгляд с Хизер на Дамиана, он тяжело вздохнул:
– Граф Деверелл, прошу простить меня, но нам необходимо остаться одним! Это чисто семейное дело, вы же понимаете.
Дамиан поднялся.
– Конечно, сэр. Но я хочу задать вам один вопрос. Вы знали, что погибший в карете человек не отец Хизер?
Майлз отрицательно покачал головой:
– Уверяю вас – и тебя, Хизер, – что я ничего не знал о Джеймсе Эллиоте. В карете ехало трое. Кучер умер, не приходя в сознание, и все эти годы я искренне полагал, что второй погибший мужчина – отец Хизер, ведь Джустина называла его по имени – Бернар. Умирая, она все просила привести его к ней. Я был убежден, что они муж и жена, иное мне и в голову не приходило.
Дамиан удовлетворенно кивнул. Майлз проводил его до холла и там, понизив голос, сказал:
– Еще одно, граф. То, что вы сегодня услышали, должно остаться в этих стенах. Я могу на вас положиться?
Дамиан протянул ему руку:
– Слово чести, милорд.
Майлз вернулся в гостиную с тяжелым сердцем. Он сел в кресло, сложив руки на коленях, и посмотрел на Хизер.
