— Давайте попробуем, дорогая Джоанна, — он с легкостью позволил ей отвлечь себя. В конце концов, убийство не входило в его планы. Он в жизни никого не убивал и сильно сомневался, что смог бы.
Они молча шли по светлому коридору, все дальше и дальше удаляясь от шума музыки и сотен гостей. Коридор был освещен газовыми светильниками, но, открыв одну из дверей, граф обнаружил за ней небольшую темную гостиную. Пустую.
В свете, проникавшем в комнату из коридора, граф разглядел несколько свечей на столе. Он зажег их.
Закрыв двери, граф подвел жену к кушетке. Она села, он же остался стоять.
— О чем так слезно умолял тебя твой собеседник?
— Знаете, милорд, это даже странно. Я привыкла, что меня просят показать мое искусство или рассказать какие-нибудь мерзкие подробности о моем браке…
При этом вскользь сделанном признании граф передернулся в отвращении.
— … но мистер Белмонт просил меня уехать с ним, — с удивлением сказала Джоанна. Щадя чувства молодого человека, она не стала говорить мужу, что Белмонт признавался ей в любви. Ей, конечно, было приятно это, но говорить об этом она не видела смысла. — Он хотел спасти меня. Это так… мило. Мне даже жаль, что я так резко разговаривала с ним, но я не видела другого способа раз и навсегда оборвать его бесплодные надежды. Как вы думаете?
— Мне было крайне приятно услышать твою резкую отповедь Белмонту, — медленно сказал граф.
— О…
Он подошел к ней и взял ее ладони в свои руки.
— Иногда я спрашиваю себя, помнишь ли ты, что можешь отказать мне. Неприятно думать, что я заставляю делать тебя какие-то омерзительные вещи.
— Поверьте, я помню, — она с нежной улыбкой пожала его руки.
— Помнишь? — он жестом показал ей, чтобы она встала, сам сел на ее место. — В таком случае, покажи мне свою грудь. Здесь. Сейчас.
Он отпустил ее руки и приготовился смотреть.
— Вы хотите, чтобы я отказалась? — ей даже стало смешно. С трудом снимая верхнюю половину платья — а оно совсем не было приспособлено для того, чтобы снимать или надевать его без помощи горничной, — она глядела на мужа и улыбалась. — Я не желаю отказываться. Милорд, — добавила она после короткой паузы и опустила глаза, показывая, что игра начата.
— Дверь не заперта, — бесстрастно сказал он.
— Желаете ли вы, чтобы я закрыла ее?
— Нет. Я хочу, чтобы ты помнила, что дверь не заперта. Сними платье совсем.
Джоанна нервно сглотнула и с опаской посмотрела на дверь. Она вспомнила пустой коридор, по которому они проходили. Кажется, эта половина дома не пользуется популярностью гостей, так что ей нечего опасаться. Но даже если кто-то и войдет, то увидит ее с собственным мужем. О, какой будет скандал: леди застали с ее собственным мужем! Возможность быть застигнутыми лишь подбавила жару в костер, разгоравшийся внутри нее, и Джоанна принялась мучиться с застежками корсета. Раздевание заняло у нее довольно много времени. И все это время муж молча смотрел на нее.
Когда она, полностью обнаженная, если не считать драгоценностей в ушах и на шее, встала перед ним, он сказал:
— Надень обратно перчатки. И чулки. Потом опустись на колени и убери руки за спину.
О да, давно он не ставил ее на колени. В животе сладко ныло, а дыхание стало неровным. Джоанна бросила быстрый взгляд из-под ресниц на незапертую дверь и выполнила приказание.
— Раздвинь ноги.
Джоанна выполняла приказы не спеша, доставляя удовольствие своей медлительностью и ему, и себе, а граф не торопился отдавать следующий приказ
— Возьмись руками за ступни и выгнись. Покажи мне себя.
Джоанна выгнулась, как он приказал.
Он подошел к ней и присел рядом. Его рука нырнула ей между ног. Там было горячо и очень влажно. Его пальцы сначала пробежали по внутренней стороне ее бедер, и она почувствовала, как там скользко. Она была такая мокрая, что из нее совершенно бесстыжим образом текло.
— Тебе нравится… — констатировал он.
— Да, мне нравится.
— На кушетку, — приказал он, поднимаясь на ноги. — На четвереньки.
Джоанна сделала несколько шагов. Оказывается, при передвижении сосущая пустота внутри ощущалась гораздо сильнее. Она даже мысленно молилась: «Скорее, пожалуйста, скорее…»
Он встала на четвереньки и вновь раздвинула ноги, желая показать, как жаждет его.
Когда она шла спиной к нему, он опять увидел ее шрамы. Почему-то он всегда забывал о них и, вспоминая о Джоанне или представляя ее себе, всегда представлял себе чистую кожу. Увидев это безобразие, он почувствовал мгновенный укол совести. Как обычно, вынужден был напомнить себе, что это не его вина. Не его, но такого как он. Нет…
Джоанна в неприличной позе стояла на кушетке, он видел ее бесподобную грудь с напрягшимися сосками. …А дыхание жены с каждой секундой все больше и больше походило на нервные всхлипы. Он подошел к ней и нежно погладил грудь. Джоанна не стесняясь подалась вперед, стараясь прижаться к его рукам покрепче, и ее странные всхлипы сменились стоном неприкрытого облегчения и удовольствия. Несколько минут он уделял внимание ее груди, жаждавшей его прикосновений.
— Чего ты хочешь? Скажи мне, — спросил он, убрав руки.
— Я хочу вас. Пожалуйста. Сейчас. Я пуста без вас.
Он положил руку на ее круглую попку, и Джоанна вновь с наслаждением застонала и подалась навстречу его прикосновениям.
— Прошу вас, Грим… — прерывистым шепотом молила она, ибо он медлил и не спешил взять ее. Собственное имя он не ожидал услышать в такой момент. Он не стал раздеваться, просто приспустил штаны и одним мягким движением овладел ее телом, вызвав новые стоны удовольствия. Каждое его движение вызывало новый стон, и каждый стон звучал музыкой в его ушах.
Обжигающая волна удовольствия накрыла их одновременно, после чего наступила блаженная тишина. Схватив ее в объятия, он упал вместе с ней на узкую кушетку. Вдвоем они с трудом поместились, но несказанная близость друг к другу перевешивала все неудобства.
— Благодарю вас, милорд, — прошептала Джоанна совершенно искренне. Ему же хотелось попросить у нее прощения за то, что он так бесстыже поступил с ней в чужом доме, в незапертой комнате. Но поскольку она казалась абсолютно счастливой сейчас, он не стал все портить извинениями. Вместо этого поцеловал ее в растрепавшуюся прическу и сказал:
— Ты назвала меня Грин.
— Я просто… не смогла договорить, — смущенно объяснила она. — Простите.
— Нет, — решительно прервал он ее извинения, вновь поцеловал и обнял покрепче. — Это лучше, чем постоянно слышать «милорд».
Через несколько минут он поднялся, помог подняться Джоанне и стал помогать ей одеваться.
