— Вот как? И нет никакого сомнения, что мистер Веджвуд чувствует себя столь же непринужденно в вашем обществе.
— Да… да… думаю, так и есть.
Абигайль подняла чашку, но кофе уже остыл и она поставила ее обратно.
— Но мама…
— Мама не одобрит такую партию, — закончила за нее Серена.
Абигайль кивнула:
— И я не хочу показаться невежливой мистеру Салливану.
— О, пусть это вас не волнует, — заверила Серена с едва заметными язвительными нотками в голосе. — Сердце мистера Салливана довольно быстро излечится. И он нисколько не оскорбится. Значит, вопрос заключается в том, как убедить маму, что мистер Веджвуд — единственный возможный для вас жених?
Абигайль слабо улыбнулась:
— Папа возражать не будет — это я точно знаю.
— В таком случае мы должны склонить мистера Саттона на нашу сторону, — решительно кивнула Серена. — Полагаю, вам следует его подготовить до начала вечера. Упомянуть, что вам нравится мистер Веджвуд, а я со своей стороны попрошу мистера Джонаса проявить стремление особенно всем понравиться. Если ваша мама увидит, какой он обаятельный, образованный и надежный молодой человек да еще умеет держаться в любой компании, ее будет легче убедить.
Теперь улыбка Абигайль стала ослепительной.
— О, вы так дальновидны, леди Серена! Я так и знала, что просить совета нужно именно у вас! Конечно, я должна быть вежлива с мистером Салливаном, но…
— Разумеется, как со всеми гостями, но предоставьте все мне. Я позабочусь о том, чтобы он не питал напрасных надежд.
Абигайль поднялась.
— Я так благодарна, леди Серена. И так давно мечтала о старшей сестре, — застенчиво добавила она. — Теперь чувствую, что мое желание исполнилось.
Серена поцеловала ее в щеку.
— Я счастлива играть эту роль. А теперь поезжайте домой, отдохните, чтобы вечером выглядеть как можно лучше.
Она позвонила Фланагану.
— О, вы говорите совсем как мама, — рассыпалась звонким смехом Абигайль, — хотя совсем на нее не похожи.
— За что я очень благодарна Всевышнему, — пробормотала Серена, поворачиваясь к вошедшему дворецкому.
— Фланаган, мисс Саттон уезжает.
— Да, миледи. Коляска ожидает у входа, а ее горничная — в вестибюле.
Фланаган придержал дверь для Абигайль, которая вышла, помахав рукой на прощание.
Девушка как раз направлялась к выходу, когда с улицы вошел генерал Хейуорд, похлопывая стеком по сапогу. Он был хмур и мрачен и, очевидно, едва скрывал гнев, но при виде Абигайль произошло чудо.
— Моя дорогая мисс Саттон, — улыбнулся он, склонившись над ее рукой. — Какое наслаждение для глаз! Такая честь — принимать вас под моей крышей! Редкостная удача!
Он крепко держал ее руку, и стоило ей сделать робкую попытку освободиться, еще крепче сжал пальцы.
— Я заезжала к леди Серене, сэр, — пояснила она, наскоро приседая. — Но мама велела мне не задерживаться, так что остаться я не могу. Всего хорошего, сэр.
Она наконец вырвала руку, еще раз присела и поспешила к двери. Горничная последовала за ней.
Несколько минут Хейуорд бесстрастно взирал на закрывшуюся дверь, после чего повернулся и вошел в библиотеку. Он нередко оказывался в невыгодном положении, но сейчас ощущал отчаяние острее, чем прежде. Сегодня утром он столкнулся с лордом Бредфордом, и его милость с неприятной улыбкой напомнил о закладной. Он также уведомил генерала, что давал деньги на время, и поскольку Хейуорд не сможет выкупить закладные, у него нет выбора, и он намерен потребовать возвращения долга.
Генерал Хейуорд думал только о словах Серены. Бредфорд собирался отдать закладные ей, если та согласится принять его покровительство. Похоже, граф с самого начала намеревался вести двойную игру. Сознание этого наполнило генерала глубокой яростью, ожиданием неминуемого несчастья. Он едва сумел выдавить в ответ два слова, а вот граф ушел довольный, предвкушая грядущую победу.
Хейуорд налил себе бренди и уставился в огонь. С Сереной ничего не выйдет. Теперь это ясно. Применив насилие, он сжег все корабли. Даже если он сумеет притащить ее к Бредфорду — одурманенной и связанной подобно курице, из которой сварят суп, — граф не пожелает иметь с ним дела. Ему нужна любовница, готовая исполнить все его прихоти, он постоянно об этом твердит. Серена никогда не пойдет на это. Он мог, конечно, вышвырнуть ее на улицу и получить от этого некоторое удовлетворение, но она нужна ему за столами. Они могли бы, наверное, договориться: собраться и удрать под покровом темноты, как делали столько раз раньше, чем не выход, — но он уже слишком стар для таких трюков, да и вряд ли из этой затеи что-нибудь получится.
Нет, остается одно: женитьба на наследнице Саттона. Вряд ли девушка сама упадет в руки как спелое яблочко, но ее мамаша замолвит за него словечко. К тому же генерал был почти уверен, что сможет уговорить и ее папашу, который уже общался с ним как с хорошим другом и казался польщенным его вниманием. Серена сумела завоевать доверие девушки и, по крайней мере в этом, беспрекословно повиновалась отчиму Пора мириться с падчерицей. Нельзя раздражать ее, пока он ухаживает за малышкой Саттон.
Он отставил бокал с бренди и направился в гостиную Серены.
После ухода Абигайль та уселась в кресло и положила голову на спинку. Похоже, что при некоторых усилиях с ее стороны Абигайль скоро и благополучно выйдет замуж за Джонаса Веджвуда, но по какой-то причине это соображение не вызвало у Серены ожидаемого восторга. Этот брак обеспечит и ей свободу, но теперь она не была уверена в истинном значении этой свободы и не знала, почему ее хочет. И что она будет делать с этой свободой, если останется одна?
Ей вдруг захотелось что-нибудь разбить, но в дверь неожиданно постучали.
— Кто там? — раздраженно откликнулась она.
— Твой отец. Можно войти, дорогая? — спросил генерал, появляясь на пороге.
— А вы не вошли бы, скажи я «нет»?
Она даже не пошевелилась, когда он закрыл за собой дверь.
— Это мой дом. И я имею право находиться где пожелаю, — сообщил он, с огромным усилием стараясь не повышать голос.
Серена просто закрыла глаза и пожала плечами. Он подошел ближе, и она едва не содрогнулась, но была полна решимости не заговаривать первой и поэтому промолчала.
Он опустил глаза, прежде чем пробормотать:
— Ну хватит, дорогая, давай мириться. Я прощаю тебя за неблагодарность и ослушание, так что не будем больше вспоминать об этом.
Серену обуял истерический смех. Он прощает ее?
— Но, сэр, я искренне благодарна вам за преподанный урок. А синяки со временем поблекнут.
