— Что же, сэр, я согласен: Абигайль милая девушка, зеница ока моего, в жизни не встречая ей равной. Вот что я вам скажу: после разговора с ее матерью мы посмотрим…
Это было не совсем то, что надеялся услышать генерал. Он пригубил кларета.
— Я надеялся поговорить с мисс Саттон, и с миссис Саттон, разумеется.
— Конечно! Моя дочь не будет разговаривать с джентльменом наедине, — кивнул Уильям, удивленный, что об этом уместно вести речь.
— Что же, не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — заметил он, отодвигая стул. — Пойдемте наверх, к дамам. Я слышал, что Абигайль приехала с полчаса назад. Мне сказали, что она навешала леди Серену.
— Мне повезло встретить ее в вестибюле, когда она уезжала, — сообщил генерал, вставая вместе с хозяином.
— Миссис Саттон хочет, чтобы девочка отдохнула и как следует подготовилась к сегодняшнему обеду. Не знаю, почему девушка должна обязательно выглядеть как картинка, просто для того чтобы посидеть за столом, но когда моя жена приказывает — значит, так и должно быть.
Ухмыльнувшись, он повел гостя наверх и без всяких церемоний вошел в дамскую гостиную:
— Моя дорогая, я привел сэра Джорджа Хейуорда. Ему не терпится повидать Абигайль.
Он огляделся.
— Где дорогое дитя?
— Переодевается, мистер Саттон.
Марианна протянула генералу руку и кивнула, как подобает матроне, принимающей джентльмена.
— Генерал, какое удовольствие!
Он склонился над ее рукой, поднес к губам и поцеловал воздух над ее пальцами.
— Вы очаровательны, мэм, простите за дерзость.
Марианна кокетливо улыбнулась и поправила элегантный кружевной чепец, прикрывавший ее седеющие волосы.
— Благодарю вас, вы слишком добры.
— Не трудно увидеть, от кого дочь унаследовала красоту, — беззастенчиво фантазировал Хейуорд.
Марианна, улыбаясь, захлопала ресницами.
— Вы льстите мне, дорогой сэр.
Она бросила взгляд на мужа, в глазах которого пряталась язвительная усмешка.
— Мистер Саттон, позвоните, чтобы гостю принесли вина.
— Конечно, дорогая.
Уильям дернул за шнур сонетки. Абигайль выходила из спальни, как раз когда Моррисон нес вино и бокалы в гостиную матери.
— У нас гости, Моррисон?
— Сэр Хейуорд, мисс Саттон. Он там вместе с мистером Саттоном и вашей матушкой.
— О!
Абигайль сморщила носик. В Брюсселе ей одно время льстили ухаживания генерала, но ее мнение сильно изменилось со времени прибытия в Лондон. Ей больше не хотелось слушать его цветистые комплименты, поэтому она повернулась, чтобы уйти в спальню.
— Скажите маме, что мне нужно написать несколько писем. Я приду ко второму завтраку.
— Да, мисс Саттон.
Моррисон вскинул брови и продолжил путь. За свою долгую карьеру он повидал немало таких генералов и учуял в Хейуорде крысу еще с первой встречи в Брюсселе, поэтому был более чем счастлив помочь своей молодой хозяйке отделаться от него.
Поставив поднос на буфет, он вполголоса сказал миссис Саттон:
— Мисс Саттон, мэм, просит извинить ее. Ей нужно написать несколько писем.
Марианна кивнула.
— Спасибо, Моррисон. Можете идти. Генерал, боюсь, Абигайль не сможет к нам присоединиться. У нее что-то срочное.
Хейуорд был разочарован, но принял бокал вина и заговорил о предполагаемом посещении театра. По правде говоря, генерал не смог раздобыть подходящую ложу в «Ковент-Гарден». Он надеялся, что один из друзей или клиентов-игроков одолжит ему ложу на один вечер, но это оказалось не так легко.
— Я пока еще не нашел подходящей пьесы, мэм, — солгал он. — Нужно принимать в расчет деликатную чувствительность мисс Саттон. И конечно, пьеса должна быть классической, как вы и говорили. — Он промокнул губы надушенным платком. — Я бы не стал предлагать что-то другое.
— Разумеется, нет, сэр.
Марианна безмятежно воткнула иглу в вышивание.
— Мы вполне можем подождать. К чему спешить?
Посчитав, что пробыл у Саттонов достаточно времени, Хейуорд попрощался и ушел, скорее раздраженный, чем удовлетворенный сегодняшним визитом. Он не увидел Абигайль, его предложение хотя и не отклонили, но и не приняли сразу. И хотя Марианну наверняка можно убедить согласиться на этот брак, у него не было иллюзий относительно Уильяма.
Себастьян парировал удар, сделал ложный выпад, лезвие скользнуло под гарду противника и вжалось в мягкую незащищенную плоть под мышкой.
— Туше.
Лорд Харли отступил, вытирая лоб рукавом сорочки.
— Похоже, ты зол на меня, Себ. Что я тебе сделал? В чем провинился?
Себастьян опустил рапиру вниз. Похоже, он позволил эмоциям взять над собой верх, что абсолютно непростительно в таких поединках.
— Скверная ночь, Харли. Но извините меня, это было с моей стороны неосмотрительно. Каюсь.
Друг сочувственно оглядел его.
— У всех бывают такие ночи, Себ.
— Все равно я виноват. Простите, ради Бога. И если откажетесь снова фехтовать со мной, я пойму.
Лорд Харли рассмеялся и крепко пожал Себастьяну руку.
— Вздор, дорогой друг. Со всеми случается. Так чем вы расстроены, если не секрет?
— Женщины, — признался Себастьян, зная, что одно это слово удовлетворит Харли. Ни один джентльмен не ступит на эту территорию без приглашения, и кроме того, он сказал правду, ухитрившись не поведать подробностей.
— Вино! — провозгласил Харли. — Вот лекарство от таких болезней.
Себастьян покачал головой.
— Только не в этом случае, Чарлз.
Он положил рапиру на расположенную вдоль стены полку.
— Позволь мне во искупление своих грехов пригласить тебя отобедать. Сегодня вечером в «Лебеде»… О нет, не сегодня, черт возьми.
Он поморщился. Совсем забыл о приглашении на обед к Саттонам! А в нынешних обстоятельствах это совсем не тот дом, в котором он хотел бы оказаться. У него не было желания прилюдно встречаться с Сереной после ночного скандала, но ведь неприлично отказываться от обеда в последнюю минуту.
Лорд Харли пожал плечами.
— Когда пожелаешь, Себ, я с радостью, если ты действительно чувствуешь в этом необходимость.
Себастьян делано усмехнулся.
— Ты не совсем точно выразился, дружище. В твоем обществе я испытываю душевный подъем, — заверил он, накидывая плащ. — Давай завтра вечером.
— Значит, «Лебедь», — рассмеялся лорд Харли, следуя его примеру. — Учти, я дорого тебе обойдусь.
Себастьян покачал головой:
— В девять.
— В девять.
Они распрощались на улице, и Себастьян направился домой, размышляя, что если едва не ранил лучшего друга, то, по-видимому, в данный момент никому не может составить достойную компанию.
