Роберта с удивлением уставилась на него. И тут же услышала слева тоненький голосок:
— Пап, а у нас будет маленькая сестренка? — спросил у отца Гэвин.
— По мне, это было бы прекрасно, сынок, — ответил Гордон с лукавой улыбкой, мелькнувшей на лице. — Но этот вопрос вы должны выяснить с моей женой.
Роберта бросила на мужа недовольный взгляд.
— Не хочешь ли после ужина поиграть в шахматы, дорогая? — как ни в чем не бывало спросил он.
— От игры в шахматы мы сестренку не получим, — заявил Дункан. — Это все знают.
Роберту начал душить смех. Она совсем не ожидала, что разговор примет такой оборот. Она пристально посмотрела на мужа и сказала:
— Нет, благодарю, милорд.
И прежде чем он смог возразить, поднялась с места и, взяв щенка на руки, сказала:
— Я все еще чувствую себя немного усталой после путешествия. Пойду немного прогуляюсь со Смучесом, а потом поднимусь к себе. — Затем повернулась к Гэвину и добавила: — Мы увидимся завтра утром?
Малыш расплылся в улыбке и кивнул.
— И с тобой тоже? — спросила она его брата.
Дункан с готовностью кивнул головой.
— Ну, завтра и начнем дрессировать Смучеса.
Не оглядываясь на главный стол, Роберта медленно двинулась сквозь толпу воинов и вассалов и исчезла за дверью. Все четверо мужчин за столом, от старших до младших, молча наблюдали, как она уходит.
Как только она скрылась за дверью, герцог Магнус весело хмыкнул.
— Ну вот она и поставила тебя наместо, — сказал он сыну.
— Ты говоришь так, словно рад этому, — бросил Гордон, круто повернувшись к отцу.
— Ну, в Инверэри было скучно, пока она здесь не появилась, — признался герцог. — А теперь я смогу развлекаться до конца своих дней. На твой счет, разумеется.
— Не вижу в этом ничего забавного, — хмуро ответил Гордон отцу.
— Запомни вот что, сын, — предостерег его герцог Магнус, — излишняя гордость часто ведет к падению.
— Не могу поверить своим ушам, — поднимаясь со стула, ответил Гордон. — Сатана ссылается на Священное писание. — И с этими словами вышел из зала.
Герцог Арджил посмотрел ему вслед и громко расхохотался. Потом взглянул на внуков, которые с изумлением глазели на него.
— Над чем ты смеешься? — спросил Дункан.
— Над вашим отцом, — ответил им дед.
— А почему? — спросил Гэвин.
— Потому что у вашего отца здравого смысла не больше, чем у осла, — все еще улыбаясь, ответил им герцог Магнус. — Но если вы будете повторять другим то, что я сказал, то не получите пони, которых я обещал вам на день рождения.
— Я ничего не слышал, — сказал Дункан.
— Я тоже, — повторил за ним Гэвин.
Покинув зал, Роберта торопливо прошла по длинному коридору и по винтовой лестнице спустилась на нижний этаж. Выйдя в сад, она спустила Смучеса на землю.
— Ну-ка, беги, — приказала она. — Сделай свои дела.
Поджидая отбежавшего в сторонку щенка, Роберта стояла, глядя на вечернее небо. Западный ветер унес дневные облака, и теперь, окруженная мириадами сверкающих звезд, прямо над головой, на черном бархатном небе, висела полная луна.
Ужин прошел хорошо, подумала Роберта, двинувшись по каменной дорожке. Так почему же она не чувствовала удовлетворения? Почему не оставляло щемящее чувство какой-то утраты, засевшее глубоко в душе?
Постепенно темная красота ночи и спокойствие, царившее в саду, подняли ее упавшее было настроение. Ей не терпелось дождаться весны, когда этот заповедный уголок превратится, наверное, в рай земной.
— Роберта?
Она медленно повернулась, услышав голос мужа.
— Да, милорд?
Гордон стоял в пяти футах от нее. Даже в темноте он был красив и статен — один из тех, о которых мечтает каждая женщина. Неудивительно, что он был таким волокитой и имел у женщин такой успех. Какой же выдержкой должен обладать подобный мужчина, чтобы не увлечься, не согрешить? Даже Адам в состоянии изначальной безгрешности был не в силах отказаться от печально известного яблока.
— Прости, что я не рассказал тебе про Дункана и Гэвина, — сказал он ей хрипловатым от волнения голосом.
— А ты извини за то, что я ударила тебя, — сказала Роберта. — Я была не права.
Гордон подошел ближе — улыбка осветила его красивое лицо. Он протянул руку и взял ее за локоть.
— Мы могли бы откликнуться на просьбу Гэвина, скрепив наше взаимное прощение поцелуем, — предложил он тем же обольстительно хриплым голосом.
— Какую просьбу?
— Ему хочется сестренку. Помнишь, он за столом говорил.
Роберта отступила на два шага и подхватила на руки Смучеса. Потом, вздернув повыше свой носик, заявила:
— Готовые на все любовницы слишком избаловали вас, милорд. Доверие имеет свои границы, а прощение не означает забывчивость. Может, вам и трудно это понять, но я из другого теста, чем они.
С этими словами Роберта двинулась по дорожке к дому и исчезла за дверью.
«Ангел, ты еще ничего не знаешь о плотском желании, — подумал Гордон, глядя ей вслед. — Но ты непременно узнаешь. И очень скоро. Уж я об этом позабочусь, моя строптивая любовь».
Роберта открыла глаза и поняла по царившему в комнате полумраку, что еще очень рано. Она никогда не просыпалась на рассвете. Что же потревожило ее сон?
Повернувшись в сторону мужа, она увидела, что его половина постели пуста. Но его шаги и легкий скрежет на другой стороне комнаты привлекли ее внимание и, приподняв голову от подушки, она посмотрела, что он там делает.
Стоя к ней спиной, Гордон ворошил угли в камине. Он был обнажен. Только вокруг бедер обернулся полотенцем, видимо, не желая оскорбить ее стыдливость.
Глядя сквозь полуприкрытые веки, Роберта восхищалась игрой хорошо развитых мускулов его плеч и спины, его стройными, покрытыми золотистым пушком ногами. Незнакомый трепещущий жар разлился у нее внутри. Первобытное ощущение, что они — единственные мужчина и женщина на свете, пронзило ее, и ей захотелось… чего?
Оживив пламя, вновь заполыхавшее в камине. Гордон выпрямился, и Роберта тут же быстро закрыла глаза. Она не хотела, чтобы он заметил, что она за ним наблюдает.
Когда же ее ушей достиг звук плещущейся воды, она вновь открыла глаза. Муж стоял на другом конце комнаты возле туалетного столика и, склонившись над тазом с водой, умывался.
Слегка повернув голову, она прекрасно могла разглядеть его мощные мускулистые бедра, бедра воина, развитые от многочасовых изнурительных скачек и, возможно, от другой, более интимной деятельности. Что бы она почувствовала, если бы эти мускулистые бедра прижались к ее ногам…
Гордон взял в руки полотенце и вдруг обернулся в сторону постели, словно почувствовав на себе ее взгляд.
