В глазах Марка эта перспектива выглядела достаточно заманчиво.
— Эй!
Голос позади был им более чем знаком — и в то же время услышать его здесь и сейчас было невероятно.
Смайт обернулся. К ним направлялся высокий и крепкий мужчина; он двигался быстро, но в то же время не суетливо, как будто совсем не торопился. В руке он держал кожаный саквояж. Едва обращая внимание на сновавшие мимо телеги и коляски, мужчина решительно перешел дорогу и приблизился к ним.
— Я надеялся, что вы двое все же достаточно цивилизованные люди и у вас хватит ума подкрепиться в трактире, прежде чем отправляться в дальние странствия, — заявил он без каких бы то ни было предварительных приветствий.
— Ты ошибся, — невозмутимо ответил Смайт. — И мы не отправляемся ни в какие дальние странствия. Мы просто… гуляем.
Марк уставился на новоприбывшего.
— Эш, — глупо спросил он, — что ты здесь делаешь?
— Я получил письмо Смайта вчера поздно вечером, — ответил старший брат. — И не могу допустить, чтобы вы двое метались по проселочным дорогам сами по себе.
— Мы не мечемся. Мы… гуляем. С достоинством.
Призрак, полностью опровергая это утверждение, прыгнул на Эша и поставил лапы ему на колени, оставив две пыльные отметки.
Эш всегда волновался за них — иногда даже слишком. Уже по тому, что он не ответил на письмо Смайта длинной лекцией на тему опасностей пеших путешествий, можно было заподозрить что-то неладное. Будь все как обычно, Эш непременно предложил бы им вооруженную охрану или еще какую-нибудь глупость, которая могла прийти в голову только ему.
Должно быть, он добирался сюда целое утро. И все только затем, чтобы провести с ними час?
У Эша, однако, был совсем не утомленный вид. Он переложил саквояж в другую руку.
— Итак, — сказал Смайт. — Полагаю, мы должны отложить свои дальние странствия и метания по проселочным дорогам и сделать короткую остановку.
— Ни в коем случае. Не стоит менять свои планы из-за меня. — Эш ухмыльнулся. — Я могу идти в одном темпе с вами.
Смайт с Марком обменялись взглядами. Эта замаскированная просьба доставила ему не меньше удовольствия, чем слезные мольбы.
— Идти в одном темпе?
— Я иду с вами, — объявил Эш. — Если только… — Он поджал губы и отвернулся.
— Но разве ты можешь так надолго оставить свои дела? — воскликнул Марк.
— Разве ты можешь так надолго оставить свою жену? — коварно поинтересовался Смайт.
Эш вздохнул.
— Маргарет предложила… то есть настояла, чтобы я отправился с вами.
Марк и Смайт снова переглянулись. Маргарет и Эш были женаты уже пять лет и абсолютно счастливы вместе. Марк не мог себе представить причину, по которой Маргарет могла бы отослать мужа подальше.
Он попытался придумать, как бы повежливее спросить у Эша, что случилось, но Смайту такая деликатность была не свойственна.
— Господи, Эш, что ты сделал?
— Ничего! — быстро ответил Эш. — Во всяком случае, ничего особенного. Я просто вел себя как обычно.
В этом месте дорога, ведущая через поле, была достаточно широкой, и они могли свободно идти рядом друг с другом.
— Ничего особенного?
— Ну… хочу вам сообщить, что мы ждем прибавления в семействе, — важно сказал Эш.
— О, поздравляю! — Марк хлопнул брата по плечу.
Смайт молча пожал ему руку. Эш приосанился.
— Но теперь я удивлен еще больше, — заметил Марк. — Разве ты не должен неотлучно находиться рядом с женой?
Эш слегка напрягся.
— Она говорит… она говорит, что я слишком над ней порхаю, — пробормотал он. — Что я… нависаю.
Марк подавил смешок; Смайт быстро отвернулся.
— Я не нависаю, — добавил Эш. — И не порхаю. Разве я нависаю?
— Конечно нет, — чересчур вежливо ответил Марк.
— Никогда! — слишком горячо возразил Смайт.
— Даже представить такое трудно.
— Я бы сказал, вообще невозможно.
— Кроме того, слово «порхать» вызывает в памяти некое воздушное создание, перелетающее с цветка на цветок, невесомое и хрупкое, готовое исчезнуть при малейшем дуновении ветерка, — сказал Марк.
— А это совсем не похоже на тебя, — закончил Смайт. — Я полагаю, что ты скорее кружил над ней, как жуткий стервятник.
— Высматривая незащищенные места.
Эш упер руки в бока и изумленно-весело покачал головой.
— Жалкие клоуны! Я не…
— Разумеется, только чтобы помочь, — перебил его Марк. — Ты самый добрый стервятник, какого мне только приходилось встречать на своем веку.
— Хотя и не самый вежливый, — усмехнулся Смайт.
— Вы двое — два самых неблагодарных негодяя, когда-либо топтавшие эту землю, — сухо заметил Эш.
В первый раз с тех пор, как Джессика отвергла его предложение, Марк поймал себя на том, что улыбается во весь рот. Будущее больше не казалось ему серым и безрадостным. Братья были рядом, и, что бы ни ожидало их впереди, в жизни не было ничего невозможного.
Эш глубоко вздохнул.
— Но в самом деле — я не буду вам мешать?
Марк ничего не ответил. Это решение зависело не от него.
Он сказал Джессике, что Смайт с трудом заводит друзей. Это была даже не половина правды, а жалкая ее крупица. Смайт не разрешал слугам ночевать в его доме. Он не соглашался останавливаться в гостинице, где его могли бы потревожить с разговорами вечером. Приезжая в Лондон, он никогда не жил в доме Эша; специально для этой цели Смайт держал за собой квартиру. Всего три человека на свете понимали почему. И Эш к ним не относился.
Смайт сжал губы и тоже вздохнул.
— Не беспокойся, Эш, — сказал он. — Мы — жалкие клоуны и неблагодарные негодяи. Ты как раз впишешься в наше общество.
Пешее путешествие. Идеально. Просто идти вперед по дороге и беседовать с братьями. Ничто не будет напоминать ему о Джессике почти целую неделю. Марк улыбнулся. К тому времени, как он вернется в Лондон, он забудет о ней окончательно.
Заголовок газеты гласил: «СЭР МАРК: ЦЕЛОМУДРИЕ ЗАБЫТО?!»
Буквы были такими крупными, что Джессика могла прочитать их даже через площадь. Мальчишку-газетчика окружала целая толпа; люди совали ему монеты и жадно выхватывали их рук свежие номера. И это был всего лишь первый выпуск из нескольких задуманных. Через неделю или две она получит то, что ей полагается, у Найджела Пэррета и сможет уехать из Лондона. Куда она отправится и что будет делать, Джессика еще не знала.
Оставалось завершить последнюю часть этого дела. Собравшись с силами, Джессика вошла в харчевню, из окон которой когда-то впервые увидела сэра Марка. Этот разговор она откладывала так долго, как только могла. Сейчас она собиралась сообщить Джорджу Уэстону то, что нужно было сказать еще много месяцев назад. Чтобы он проваливал в ад к дьяволу.
