спрятаться на земле Гудрича довольно легко – стоило только залечь на дно –
а это было именно то, что Бульдог приказал мне сделать. И Тэтч был прав: его отец будет вне себя из-за того, что мы подвергли себя большой
опасности. Но я не могла сдержаться, особенно когда увидела Коллина
Гудрича, так спокойно прогуливающего поодаль от остальной части
охотничьего отряда. Нельзя было упускать такую возможность. Это казалось
так легко, весело и просто идеально.
Тэтч передернулся от холода, его костлявое плечо коснулось моей
руки. Я отодвинулась от корявого ствола дуба и стянула с себя плащ.
– Вот. Завернись. – Я накинула на него плащ.
– Нет! – В негодовании он сбросил его. – Я не слабак.
– Ты замерз. И в этом виновата я.
– Мне не очень холодно.
Но даже когда он говорил, слова спотыкались о его стучащие зубы.
Я натянула на него теплую шерстяную накидку:
– Не заставляй меня связывать тебя.
– Вы не посмеете.
– Хочешь проверить?
Его тонкое тело напряглось. Перед моим взглядом встало его
веснушчатое лицо с пробегающими волнами эмоций, когда он размышлял, достаточно ли я серьезна настроена и выполню ли угрозу. Я улыбнулась, радуясь темноте, которая скрывала мою улыбку.
– Хорошо, – наконец сказал он, тяжело вздохнув.
Он знал меня достаточно хорошо – я не давала пустых угроз.
Движением плеч он поправил на себе плащ.
Ветер пронесся сквозь толстые ветви над головой, потряс сухие листья
и скользнул вокруг меня, подлезая под тунику и вызывая мурашки. Я обняла
себя руками, чтобы хоть немного согреться. Если кто-то и должен был
пострадать, то только я. Тэтч не виноват. Ему вообще не за что мучиться.
Сильная боль и гнев стеснили мою грудь, как и всякий раз, когда я
думала о несправедливости жизни по отношению к нему и многим другим, которые были изгнаны из своих домов из-за высоких налогов и
несправедливых законов лорда Уэссекса.
Мои пальцы нащупали мешок из-под зерна, и я на ощупь стала
исследовать предметы внутри. Вот он – маленький обруч, к которому я
мысленно возвращалась снова и снова. Кольцо Коллина Гудрича. Он отдал
мне свое кольцо. Отдал.
С момента ограбления я постоянно думала о нем. Выбившиеся из-под
шапки пряди, лежащие на лбу непослушными волнами – они были такими же
светлыми, как в детстве, когда я последний раз видела его. Его глаза были
такими же ярко-зелеными, как и тогда, когда смотрели на меня, на
маленькую девочку, ехавшую рядом с отцом. Но теперь он не мальчик.
Совсем не мальчик. Он лишь напоминал того мальчика, которого я помнила: все так же высокомерно красив, но теперь сильнее и увереннее. Коллин
выглядел очень внушительно. Его мышцы рук и ног перекатывались под
плотно облегающей одеждой. Я даже начала сомневаться, стоит ли
запрыгивать на его лошадь. Но когда он начал беззаботно свистеть, я не
смогла устоять. Беззаботность трели, его жизнерадостность и вальяжность
позы в противовес напомнили мне, почему я жила в лесу, как животное.
Именно из-за таких богатых дворян, как он, семьи крестьян прятались, жили
в грязных хижинах и пытались добыть еду. Он заслуживал это нападение. Ни
один предмет, который я отобрала, не вернется к нему. В городе или морском
порту Бульдог найдет знакомых, которые с радостью обменяют эти
драгоценности на предметы первой необходимости: на более теплую одежду
и одеяла для моих друзей. Надеюсь, их будет достаточно, чтобы не мерзнуть
в наступающие зимние дни. Я ничего не сделала, за что мне было стыдно.
Почему же мои пальцы продолжали держать его кольцо? И почему
вдруг проснулся этот давно забытый призрак совести и теперь насмехается
надо мной? Почему внутренний голос нашептывал мне найти другой способ
обеспечивать людей, которые зависели от меня? Я считала, что похоронила
свою совесть в тот же день, когда похоронила куски тела замученного отца, собранные после того, как его выпотрошили и четвертовали.
Кроме уханья совы и болтовни Тэтча тишину ночи ничего не
нарушало. Я оглядела тени леса, оценивая опасность, поскольку все еще не
избавилась от ощущения, что сделала что-то не так. Да, воровать нельзя. Я
знала это. Но какой у нас был выбор? Я с Бульдогом искала другие способы
бесчисленное количество раз. И правда оказалась в том, что, если мы
надеялись сохранить всем жизнь, нам придется нарушить закон. «Мы только
забираем у лорда Уэссекса то, что он у нас взял. – Говорили мы. – Мы бы не
пошли на воровство, если бы он первым не украл у нас».
Мои пальцы обвели кольцо Коллина. Тогда почему я обокрала
Коллина? Он ничего не забирал у меня.
– О, Отец Небесный, – прошептала я и уткнулась лицом в ладони.
Что со мной происходит? Я утратила чувство добра и зла? Оправдание
своих грехов заставляет меня все глубже и глубже увязать в порочности? В
итоге я могу стать не лучше лорда Уэссекса. Именно этого боялся мой отец?
Поэтому он оставался таким благородным до самой смерти?
До меня дотронулся Тэтч:
– Все будет хорошо.
Я сунула руку в мешок и погладила холодный серебряный металл, ощутив все выгравированные линии вокруг креста, инкрустированного
алмазами. Затем я надела кольцо на свой палец. Оно было слишком большим, и это волей-неволей заставило меня представить ладонь Коллина, вспомнить
его большие и сильные руки. Я надела кольцо на большой палец.
Может вернуть ему вещи? Может быть, на рассвете я смогла бы
подкрасться к сторожке его замка и бросить сумку одному из его
охранников? И все же…
Я откинула голову назад и уставилась на ветви над головой, ветви, которые скоро станут голыми и покроются инеем. Что-то внутри меня
упорно сопротивлялось этой идее. Губы сложились в твердую линию, и я
отбросила все мысли о раскаянии.
Он смеялся надо мной. В очередной раз.
Воспоминания о его смехе сегодня и тогда заставили меня вздернуть
подбородок. Конечно, тогда на его смех пятилетняя девочка и отреагировала
по-детски, и заслужила упрек отца. Когда я, уезжая с отцом, сквозь жгучие
слезы посмотрела на Коллина, он также широко улыбался мне, как и сегодня.
Это был последний раз, когда я видела его. Позже я узнала, что он уехал
жить к герцогу Ривенширскому. По крайней мере, сегодня я выглядела
достойнее. Я сдержала свой гнев, хотя искушение сбить улыбку с его лица
было сильным.
– Что это за человек, который охотно дарит грабителям свои
драгоценности? – Пробормотала я.
– Может очень богатый? – Спросил Тэтч, натягивая плащ на мою руку
и пододвигаясь.
– А что за человек, который дает разрешение ограбить его снова?
– Очень, очень богатый человек?
– Он дерзкий и гордый и считает, что осчастливил этот мир собой.
Услышав едва уловимый хруст позади, я застыла, замолчав. Я сняла
кольцо Коллина и сунула его в карман. Пальцы скользнули к ножнам на
поясе. Но вместо того, чтобы обхватить резную ручку ножа, они схватили
воздух.
– Мой нож, – прошептала я, хлопая по земле, ощупывая листья и ветки.
– Где он?
Потеряла? Но я отбросила эту мысль. Мое оружие слишком плотно
входило в ножны, чтобы я могла не заметить этого.
– Ты взял мой нож?
Я начала подниматься, но прежде чем успела среагировать, рука в
перчатке обернулась вокруг моего лица и плотно легла на рот, лишая
малейшей возможности крикнуть.
– Да, это я взял твой нож, – раздался низкий голос возле моего уха.
Я дернулась к руке, пытаясь освободиться, но хватка была железная.
Мой похититель уже оттаскивал меня от Тэтча.
– У меня тоже нет ножа, – сказал Тэтч.
Я могла слышать, как он шарит в сухих листьях, ползая в поиске.
– И мой лук и стрелы тоже исчезли.
