углублений:
– Это бандиты. Если они признаются, что видели меня, то обвинят себя
в своих преступлениях.
Бабушка осторожно прошла по грязи и остановилась передо мной. С
минуту она молчала. Затем протянула мне перчатку, которую я сбросила,
теперь уже грязную. Гнев исчез с ее лица и сменился глубокой, бесконечной
печалью, печалью, от которой всегда болело мое сердце.
Я была недостаточно хороша для своих родителей. Мой недостаток
всегда разочаровывал их. И я знала, что бабушка тоже разочарована. Я
ждала, что она продолжит свои упреки, понимая, что заслужила каждое
слово. Не было ничего смешного в том, чтобы прослыть ведьмой. Меня
могут затравить. Меня могут публично унизить. Или даже еще хуже. До сих
пор только несколько доверенных слуг, вроде тех, что сопровождали нас, знали о моих пятнах. Именно поэтому бабушка и хотела сохранить это в
тайне. По понятным причинам, я тоже хотела этого. Но я не смогла стоять в
стороне и смотреть, как этот бандит убивает дорогую для меня маленькую
птичку.
– Обещай мне одну вещь, – тихо сказала бабушка.
– Что угодно.
– Когда мы прибудем в Мейдстоун, дай мне слово, что ты не будешь
снимать перчатки. Ни при каких обстоятельствах.
– Конечно, миледи. Вы же знаете, что я ненавижу их снимать. Я
никогда их не сниму, разве что при самых тяжелых обстоятельствах.
– Ни при каких обстоятельствах, – настаивала бабушка.
Я колебалась.
– Обещай мне, Сабина.
Зачем мне снимать перчатки перед Виндзорами? Это был простой и
короткий визит. Я буду смотреть и покупать произведения искусства. Это
все. Но если бабушка почувствует себя лучше, заручившись моим словом, тогда я его дам:
– Очень хорошо. Я обещаю.
Глава 3
– Прошу прощения, сэр Беннет. – Наклонившись, прошептал мне на
ухо лысеющий слуга с потным лицом, прерывая мой разговор с одним из
местных торговцев мясом.
Я сидел в передней части большого зала в почетном кресле Олдрика.
По обеим сторонам длинной комнаты стояли столы. На стенах висели
хоругви, яркие цвета которых контрастировали с серым камнем.
Послеполуденное солнце лилось сквозь высокие, узкие, арочные окна и
освещало людей, собравшихся кучками в ожидании разговора со мной. Запах
жареного гуся вместе со сладким запахом тушеных яблок и меда просочился
в Большой зал, заставляя мой желудок урчать. Писец стоял рядом, делая
записи и призывая людей к порядку.
Я открывал двери замка, чтобы выслушивать дела и вершить
правосудие почти каждый день. Хотя это было утомительно, а иногда даже
казалось бессмысленно, но очевидно, что люди в Хэмптоне нуждались в
руководстве. Они слишком долго обходились без него.
Я начал с самого важного: с просроченных налогов и арендной платы.
Однако вскоре понял, что в нашей ситуации – это бесполезно. Просто
невозможно было собрать деньги с людей, у которых почти ничего нет. Их
оживленная болтовня, вперемежку с блеянием козы и кудахтаньем кур, говорили, что крестьяне стремятся угодить мне и отдавали то немногое, что у
них есть, даже если это означало, что им придется расстаться с оставшимся у
них скотом. Но как я мог требовать от них платы, когда на себе
прочувствовал их положение? Беспомощный и без гроша в кармане. И через
какое-то время я обнаружил, что улаживаю споры, выношу приговоры за
преступления и пытаюсь навести порядок на землях моего брата.
– У вас гости, – прошептал слуга. – И ее светлость просит вашего
присутствия, чтобы встретить их.
– Спасибо, – ответил я, напряженно выдохнув. – Можете передать леди
Виндзор, что я приду, как только смогу.
Слуга приподнялся лишь на самую малость:
– Сэр, – настаивал он нерешительно.
Я приподнял бровь, надеясь ясно выразить свое раздражение. Его лицо
покраснело:
– Ваша мать предупредила, что вы можете задержаться, но я должен
быть уверен, что вы придете как можно скорее.
– Пожалуйста, передайте ей, что я приду как смогу. – Твердость моего
тона не оставила слуге иного выбора, кроме как уйти.
Мне не хотелось огорчать маму, но она знала, как неохотно я
принимаю нынешнюю схему брака – по расчету.
Я кивнул кровельщику, чтобы он продолжал свои жалобы, но, при
повторном рассказе о подробностях пожара, уничтожившего половину
соломенной крыши, мои мысли вернулись к попыткам моей матери в течение
последнего месяца найти мне богатую невесту. Ее планам пока не суждено
было реализоваться, как я и подозревал. Какая богатая женщина в здравом
уме захочет выйти за меня замуж, когда я так мало могу предложить ей?
Мама уверяла меня, что эта новая гостья лучше остальных, и что она
идеально подходит мне. Но я сомневался, что она захочет выйти за меня
замуж, особенно когда узнает об угрозе Мейдстоуну.
Я послал лорду Питту и двум другим соседним лордам несколько
прошений, умоляя их об отсрочке. Но я не получил ни одного ответа, и у
меня было ужасное чувство, что время уходит у меня, у Олдрика и у
Мейдстоуна.
Я уже продал пару картин, заставив себя расстаться с ними, как ни
мучительно это было для меня. И сумма, которую я выручил за них, была
ничтожна, по сравнению с тем, чего они стоили. Похоже, слух о нашем
тяжелом финансовом положении распространился, и теперь покупатели
полагали, что мы достаточно отчаялись, чтобы принять их жалкие гроши.
Это было воровство, и я не хотел иметь к нему никакого отношения.
Какое-то движение у боковой двери привлекло мое внимание. При виде
матери, скользнувшей в комнату, я встал и, извинившись, вышел из комнаты.
Пока я шел навстречу к ней, мне пришлось сдержать растущее разочарование
от беспомощности нашего положения. Я вернулся домой, чтобы
восстановить честь семьи, но до сих пор ничего не смог сделать.
– Сэр Беннет, вы срочно нужны, – сказала мать тоном, в котором
слышался упрек, хотя черты ее лица излучали доброту и почти сочувствие.
В конце парадного зала мы были в некотором уединении, за
исключением лысеющего слуги, который стоял по другую сторону двери, отказываясь встретиться со мной взглядом и виновато опустив глаза.
Я поцеловал руку матери:
– Я надеялся, что вы согласитесь поприветствовать гостей без меня, чтобы я смог закончить дела здесь.
Лишь легким подъемом бровей она дала понять мне, что приняла мои
оправдания, и очень снисходительна, чтобы высказать это вслух.
– Мы не можем позволить себе оскорбить вдовствующую леди
Шерборн или ее внучку.
– Если мое отсутствие уже оскорбляет их, то у нас нет никакой
надежды.
– Пожалуйста, Беннет. – Прекрасные глаза матери умоляли меня.
Я не мог устоять перед ней, и она это знала. Я сделаю для нее все, что
угодно, даже стерплю очередной отказ от очередной молодой леди. Я
поклонился в знак согласия, и получил от нее награду в виде улыбки и
ласкового прикосновения к щеке. Затем она взяла меня под руку и вывела из
большого зала в приемную.
– Обещай мне, что на этот раз ты ничего не скажешь об угрозе лорда
Питта. – Прошептала она, когда мы приблизились к двери в маленькую
комнату, находившуюся сбоку от просторного входа в замок.
– Я только хотел быть абсолютно честным в нашем щекотливом
положении, – сказал я.
– И мы будем честны, – ответила мать, – но только после того, как ты
сможешь очаровать эту девушку.
– Ты думаешь это справедливо по отношению к ней?
– Вдовствующая леди Шерборн уже осведомлена о нашем финансовом
положении. – Мама заставила меня остановиться. – И она все еще очень
хочет этого брака для своей внучки.
Я взглянул на полуоткрытую дверь в приемную:
