сглотнула и расстегнула вышитый воротничок мантильи: в комнате оказалось безбожно жарко. Спрашивается, где веер, когда он так нужен?
– Я пришла, потому что… – Она сглотнула очередной комок в горле. – Мой дед умирает.
Себастьян, мгновенно вздернув голову, ответил с искренней теплотой, от которой на глаза у Вероники едва не навернулись слезы:
– Мне очень жаль.
Она тряхнула головой, избавляясь от излишних проявлений чувств, напоминая себе о своей задаче.
– Он тяжело болен, и мама говорит… – Вероника прикусила губу. Сколько ни произносила она сегодня эти слова в карете – мысленно – обнаружилось, что по-прежнему не может произнести их вслух.
– Что он едва ли долго протянет? – сочувственно подсказал Себастьян.
Вероника была ему благодарна за то, что вместо нее выговорил вслух самые страшные слова, и только кивнула.
– И?.. – поторопил он, заметив ее состояние.
Боже правый, ну как тут сосредоточишься, когда он стоит перед ней в одном полотенце? Вероника вздрогнула и отвела глаза.
– И… я подумала, что тебе стоит об этом знать.
Черт возьми, ну почему никак не получается сказать то, зачем пришла? Она снова метнула на него сердитый взгляд.
Он взъерошил мокрые волосы на затылке и ответил ей прищуренным взглядом.
– Мне кажется, что ты приехала с другой целью, а вовсе не для того, чтобы сообщить о болезни деда: об этом я узнал бы и от Джастина. Что тебе нужно?
Ну вот опять! Да что же она никак не соберется! Вероника плотно сжала губы и втянула воздух. Настал решительный миг. Стоит ей неверно сформулировать просьбу, и Себастьян откажется. От этого зависит, как пройдут последние часы ее умирающего деда. Вероника глубоко вздохнула и, не обращая внимания на подступающую к горлу горечь, сказала так спокойно и ровно, как только могла:
– Я прошу тебя поехать на Рождество в Уитмор… со мной.
Себастьян вскинул черные брови, но удивление на его лице тут же сменилось подозрением. Склонив голову набок, он спросил:
– Но зачем?
Вероника, скрестив руки на груди, нервно забарабанила пальцами по локтям и раздраженно поинтересовалась:
– Разве Джастин тебе не говорил?
– Что именно? – сощурившись, уточнил Себастьян.
Она расправила плечи и неловко переступила с ноги на ногу.
– Мы так и не сообщили деду, что ты и я… – Она осеклась и умолкла: не хватило духу продолжить.
– Что ты обвинила меня в неверности и не пожелала выслушать правду? – с усмешкой закончил Себастьян.
Вероника повернулась на каблуках и протянула руку к дверной ручке.
– Не вижу смысла опять поднимать эту навязшую в зубах тему! Если ты решил только поспорить со мной, я ухожу. По этому вопросу мы, кажется, уже сказали друг другу все что могли.
– Подожди!
Вероника застыла. По-прежнему не поворачиваясь к нему лицом, на миг прикрыла глаза и вознесла краткую благодарственную молитву за то, что Себастьян ее остановил: уйди она сейчас – и все пошло бы прахом.
Рука ее соскользнула с дверной ручки. Старательно сохраняя бесстрастное выражение лица, Вероника повернулась к мужу.
Себастьян смотрел на нее с таким же непроницаемым лицом, когда ответил он ровным голосом:
– Согласен. Несомненно, мы сказали друг другу все, что требовалось. Но объясни, почему ты не рассказала своему деду о… о нас?
Вероника отвернулась и наткнулась взглядом на кресло. Тут же пришло отчетливое воспоминание о том, как одной умопомрачительной ночью они любили друг друга до изнеможения прямо на этом кресле. Невыносимо было сознавать, что даже сейчас, когда этот человек стал ей ненавистен, Вероника не отказалась бы повторить. Полуголый Себастьян вызывает у нее телесные реакции, противостоять которым не получается. В конце концов, она всего лишь слабая женщина, и ей трудно, к несчастью, противостоять такому мужчине.
Она откашлялась и, по-прежнему глядя в сторону, заговорила:
– Тогда он уже был слаб здоровьем, вот мама и решила, что лучше не расстраивать его такими… новостями.
Ну слава богу: наконец-то ей удалось договорить и выразить свои мысли связно.
– Значит, твой дед не знает, что мы живем раздельно? – Себастьян покачал головой и сухо, невесело усмехнулся.
– Именно так.
Не в силах удержаться, Вероника вновь окинула его взглядом с ног до головы, а затем поспешно опустила глаза и принялась щипать оборку своей мантильи. Почему же здесь так жарко?
– Так вот в чем дело! – расплылся в широкой улыбке Себастьян. – Хочешь, чтобы я поехал на Рождество в Уитмор и сделал вид, что мы по-прежнему любим друг друга?
– Нет!
Ответ слетел с губ со скоростью пули. Себастьян, разумеется, был прав, но его слова словно резанули Веронику по сердцу. – особенно одно: «по-прежнему». Он просто смеется над ней! Это она его любила, страстно и безумно, но он… нет, никогда он не любил ее! Просто использовал для своих целей – титулованную леди с прекрасными манерами, из безупречной семьи, идеальную жену, в перспективе, и мать его наследников. В его представлении о браке не было места эмоциям: он никогда не поддавался чувствам, – но она скорее умрет, чем позволит над ней посмеяться, а уж притворяться, что он тоже ее любил, – тем более.
Однако ответила она слишком быстро. Так нельзя, надо следить за собой.
Вероника расправила плечи и, заставив себя улыбнуться, уточнила:
– Я хочу, чтобы ты поехал на Рождество в Уитмор и сделал вид, что мы с тобой счастливы вместе.
Он не спускал с нее глаз, явно обуреваемый подозрениями.
– Зачем?
Вероника ответила не сразу. Здесь требовалось тщательно подбирать слова.
– Дело в том, что дедушка… – Она кашлянула. – Мама считает, что хорошо бы нам провести это Рождество вместе, оно, похоже, последнее для него. – Все-таки она не удержалась: голос дрогнул.
– То есть это не желание твоего деда? – Себастьян потер свежевыбритый подбородок, по-прежнему не сводя глаз с Вероники. – Так хочет твоя мать?
– Ну… да, – пробормотала она и прикусила губу.
Мысленно Вероника кляла его почем зря, но внешне только сжала губы и моргнула, изо всех сил стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Ну почему Себастьян так проницателен? Это просто невероятно! Неужто природе трудно было, создавая этого мужчину, наградить хоть какими-то недостатками? Вероника молчала и обдумывала свою следующую фразу. Если ответить, что это последнее желание дедушки, пожалуй, это он не поверит, хотя и знает, что ради деда Вероника готова на все.
Похоже, ее молчание только подтвердило догадку Себастьяна, и он поинтересовался, снова расплывшись в широкой улыбке:
– Я прав, верно?
Как ей хотелось стереть эту наглую улыбочку с его лица пощечиной!
– Рождество было любимым праздником деда, – тихо ответила Вероника. Это все. Большего он от нее не получит.
Он по-прежнему нагло усмехался.
– Понятно. Значит, вопрос в том…
