Кузены Ирвина посмотрели друг на друга и почесали свои головы. Ровена в тот момент пожелала бы, чтобы рыцарь затоптал его, положив конец ее смущению.
— Ты способен на красноречивое выступление, парень, — ответил рыцарь, удивив их всех. — Может быть, ты обратишься с подобной мольбой к ее отцу, чтобы в будущем он делал более осмотрительные ставки.
Из-за спины Большого Фредди папа осмелился послать этому человеку взгляд, полный откровенной ненависти.
— Вы не проявите снисхождения? — спросил Ирвин.
— Не проявлю.
— Тогда я обращаюсь к вам во имя того бремени рыцарства, которое лежит на ваших плечах. Я умоляю вас чтить мою нежную кузину. Окажите ей то же уважение, с которым вы относитесь к другим особам прекрасного пола.
У Ровены руки чесались надрать Ирвину уши, что она неоднократно проделывала всякий раз, когда ей удавалось в потасовке сбить его на землю. Драка длилась, пока он не начинал визжать, прося пощады.
Незнакомец, впрочем, не предпринимал никаких попыток наказать дерзкого, ответив ему своим коротким, неприятным смешком.
— Не беспокойся. Я окажу ей такое же уважение, какое привык оказывать любой хорошенькой девушке. А теперь отойди в сторону, а то попадешь под копыта.
Ирвин отступил влево, и рыцарь пустил жеребца рысцой. Ровена побежала следом, чтобы не оказаться сбитой с ног. Она осмелилась лишь на мгновение оглянуться, бросив один последний жадный взгляд на свою семью. И еще успела услышать знакомый крик, свидетельствовавший о том, что Маленький Фредди в слепой ярости и отчаянии в очередной раз отыгрался на Ирвине.
Она больше не видела их. Все свое внимание Ровена сосредоточила на скалистом торфянике под ногами поскольку мир теперь сузился до полоски земли, на которой нужно было очень ловко переставлять ноги, чтобы не споткнуться и не попасть под копыта быстро скачущего коня.
Земля сливалась в одну неотчетливую массу, ускользая из-под ног Ровены с ужасающей быстротой. Спутанные травы торфяника остались позади, и они оказались в лесу. Густая сеть ветвей создавала обманчивую паутину тени и света. То и дело Ровена не замечала предательски торчащих сучков, перескакивая через какой-нибудь иллюзорный камень, оказывающийся на поверку лишь отблеском луны в гладких листьях. В голове осталась только одна мысль: успеть, успеть за этим развевающимся хвостом коня-монстра и за неприступной спиной его демонического всадника и не упасть, ни в коем случае не упасть. Ее уставшие и болевшие ноги стали сбиваться с ритма, и она с трудом удерживалась от того, чтобы, плюнув на все, не рухнуть на землю, чтобы волочиться на веревке за этим чудовищем, уже не дорожа жизнью. Правда, несмотря ни на что, она не бросала изрядно потрепанную шапку, нелепо торчащую в ее связанных руках.
— Послушайте, — задыхаясь, произнесла она.
Широкие плечи не дрогнули.
— Послушайте… сэр!
Ни звука в ответ.
Ровена могла использовать лишь один способ привлечь его внимание. Она села, забросив ноги на веревку, чтобы не перевернуться на живот. Она рассчитывала на мягкий слой сосновых игл, когда приземлилась. Но не думала, что рыцарь будет продолжать тащить ее еще несколько метров, пока она не плюхнется в мелкий ручей с унизительным всплеском.
Ее мучитель наконец остановился и развернул коня. Ровена не знала, кого ненавидит больше — этого самодовольного жеребца или сидевшего на нем черного рыцаря, который молча смотрел на нее, как на ненужную в хозяйстве вещь. Она откинулась в изнеможении на берег ручья и закрыла глаза. Натяжение веревки ослабло, видимо, ее злобный хозяин сошел с коня. Ровена вздохнула с облегчением, наслаждаясь простой возможностью вытянуть свои связанные руки над головой, и медленно открыла глаза. Всадник опустился на колено у ручья, в нескольких метрах от нее, наполняя кожаную флягу водой. Его темные глаза не отрывались от нее.
Одежда Ровены намокала все больше. Это неприятное ощущение только сильнее раздуло пламя ее негодования.
— Вы утопили бы меня, как котенка, милорд, или в вас еще осталась капля сострадания?
— Почему ты не попросила остановиться?
— Можно подумать, вы бы это сделали. — Ровена с трудом перевела дыхание.
— Разумеется, сделал бы.
Ровена отвела глаза и отвернула лицо в сторону, чтобы скрыть свое очевидное недоверие. Зачем зря раздражать этого человека.
— Как этот бойкий петушок, ваш отец, умудрился взрастить такое трусливое потомство? — сказал он вдруг, поднимаясь и затыкая кожаную флягу за пояс.
— Мы вовсе не трусливые, — возразила она. — Вы не имеете права называть нас так.
Рыцарь перешагнул через ручей и присел на корточки перед нею.
— Твой отец сражался когда-то. Разве он разучился владеть мечом?
Глаза Ровены сверкнули.
— Папа пришлось отложить оружие не по своей вине. Он сильно хромает после раны в свирепой битве с дьяволами Уэльса.
— Дьяволы, действительно, — хмыкнул Гарет. — А что же те шесть взрослых парней, твои братья? Они позволили мне уйти, забрав тебя, и даже не попытались освободить сестру. Ты не считаешь это трусостью?
— Вы могли бы убить каждого из них, разве не так?
Он пожал плечами:
— Возможно.
— Значит, это не трусость. Они поступили разумно.
Угрюмая маска на лице рыцаря растворилась в искреннем смехе, смягчившем черты его лица, ставшего на короткий миг по-юношески живым.
— Я боюсь, что разум — единственное качество, которого им не хватает еще больше, чем смелости. Кто был тот пухлый, с трубой? Я боялся, что он заколет меня ею.
— Это Ирвин.
Ровена пыталась найти слова, которые стерли бы самодовольную ухмылку с этих надменных губ, но, начав говорить, поняла, что выбрала не то, что нужно.
— Мы помолвлены с Ирвином. Раздался новый взрыв смеха. Ровена заторопилась, продолжая: — Он — мой двоюродный брат. Отец знал, что не сможет дать мне приданого, вот и решил помолвить нас пораньше, чтобы избавить меня от смущения потом.
— Я чувствую, что ему это не удалось.
Ровена вздохнула, не замечая всей нелепости обсуждения сердечных дел с этим суровым незнакомцем, сидя чуть ли не по пояс в воде.
— Ты любишь этого Ирвина?
— Я чувствую привязанность к нему. Он всегда был рядом со мной…
— Как верная гончая? — подсказал он. Коротко кивнув, она призналась:
— Я скорее полюбила бы жабу.
— Демонстрация его чувств, там, возле замка, показалась мне довольно искренней. Разве это не тронуло твоего сердца?
Она помотала головой:
— Вы не знаете Ирвина. Он, наверное, всю жизнь ожидал такого случая. Почти несбыточная мечта — выразить свои поэтические чувства перед королевской знатью.
