— Он причинил тебе боль…
— Да нет же, вовсе нет, зато я поняла, что мое чувство к нему было только чуть тепловатым и содеем не похожим на любовь..
Василий самодовольно улыбнулся, и Александра решила сменить тему:
— А куда ты, собственно говоря, меня везешь?
— На корабль. Мне не нравится этот чванливый И многолюдный город. Мы отбываем немедленно.
— Нет, это невозможно! Мои люди…
— ..Уже должны быть на борту при некотором, так сказать, дружеском содействии…
— Петровский, ты слишком на меня нажимаешь.
— Учитывая все те неприятности, в которые ты меня ввергла, мне кажется, я имею на это право.
Глава 34
Возвращение в Кардинию показалось Александре таким стремительным, будто время мчалось вскачь. Правда, она была настолько поглощена своим несчастьем, что почти не замечала его течения. На корабле Алин почти целую неделю не отходила от ведра, и ей казалось, что она вот-вот умрет. Хотя, судя по рассказам других женщин, Александре, по-видимому, еще повезло, потому что она чувствовала себя неважно только на море, а как только девушка снова оказалась на суше, к ней сразу же вернулся цветущий вид. По правде говоря, Александра никогда не чувствовала себя лучше — разумеется, физически, и даже не подцепила простуды, как ее спутники, непривычные к снегопадам и ледяным ветрам. И только у самой границы ее настроение немного улучшилось, потому что Александра вспомнила о скорой встрече со своими драгоценными «детками». Именно тогда она стала замечать, что Василий бросает на нее какие-то странные взгляды, словно сожалеет о чем-то.
Она могла только гадать, что бы это могло значить.
Сегодня днем он сказал, что дает ей время привыкнуть к мысли о том, что они скоро поженятся. Теперь граф казался совершенно уверенным в этом и, должно быть, решил, что привычка выработается быстрее, если они сведут общение между собой до минимума — впрочем, им редко удавалось поговорить друг с другом без того, чтобы беседа не переросла в ожесточенную ссору.
В первый же раз, когда им случилось пообедать вместе, Александра решила, что уже нет смысла продолжать свои деревенские хитрости. На Василия и раньше это не действовало, а теперь, когда она согласилась выйти за него замуж ради ребенка, — зачем нужно стараться разорвать помолвку?
Василий и так пребывал в постоянном недоумении, видя, что Александра продолжает носить платья — даже покинув Англию, хотя и не спрашивал больше, нет ли под ними брюк для верховой езды. Но когда он впервые увидел, что она ест, как все нормальные люди, Александра подумала, что Василия хватит удар. Глаза его сузились, и он подозрительно уставился на нее:
— Так эти чудовищные манеры — просто розыгрыш ради меня?
Александра и не пыталась уйти от ответа:
— Конечно.
— А брань?
— Мне помогали, а кое-что я придумала сама… — похвасталась она.
— А твоя ловкость в обращении с кнутом — не подделка?
— Федька научил меня, когда мы были еще детьми.
— А угрозы насчет ушей? Александра пожала плечами:
— Сожалею, но они были искренними. Я так и не научилась делить то, что считаю своим. Василий нежно улыбнулся:
— Оказывается, и я такой же, по крайней мере, когда речь идет о тебе.
"Это не всерьез, — подумала Александра. — Вероятно, он понял, что не имеет права сердиться на меня за то, что я делала из него дурака, потому что сам он делал то же самое».
Таня предупреждала ее, а на обратном пути Александра и сама узнала истинный характер Василия. Он больше не позволял себе язвительных и циничных замечаний, не бросал на нее презрительных взглядов, зато посылал ей такие чувственные улыбки, что Александра при всем желании не могла остаться к ним равнодушной.
Граф нашел путь к ее сердцу без малейших усилий, и девушку это пугало. Она очень живо представляла себе, как будет мучительно, если он вдруг начнет ею пренебрегать, а это, судя по всему, не за горами, потому что она уже носит его желанного наследника и скрывать это становится все труднее. А хуже всего было то, что он, как выяснилось, на самом деле был обаятелен, когда не старался строить из себя мерзавца, — в точности, как говорила Таня.
Если бы только Александра могла возненавидеть Василия! Тогда брак с ним не казался бы ей таким тяжким испытанием, тогда она могла бы вынести его равнодушие. Но ситуация была так далека от желаемого» что просто смешно. Сколько раз уже Александра была вынуждена забывать о гордости и умолять его о любви, по крайней мере, о телесной любви.
И так как плотские желания, в последнее время не давали ей покоя, Александра надеялась, что их брак будет заключен до того, как Василий узнает о ее беременности, потому что девушка твердо решила получить свою первую брачную ночь, которая, возможно, окажется и последней. А если что, она просто потребует ее, потому что, после того как Василий открыл Александре радости тела, а потом оставил ее томиться и ждать большего, он просто обязан подарить ей хотя бы одну ночь.
Когда они прибыли в столицу Кардинии, шел ДОЖДЬ.
Василий и Лазарь пожелали сопровождать Александру в коляске, любезно предоставленной в ее распоряжение Василием три недели назад, когда он увидел, что Александра сходит с корабля в платье, а не в штанах для верховой езды. Дело в том, что, предаваясь печальным раздумьям, она не успела сообразить, что ее любимый балахон уже не годится.
Но девушка не стала возражать против коляски еще и потому, что для нее не нашлось подходящей верховой лошади, а кроме того, она не была уверена, что ей полезно ездить верхом на третьем месяце беременности. И Александра предпочла не рисковать, пока не посоветуется с доктором на этот счет, хотя давно уже скучала по ежедневным прогулкам верхом, До последней минуты Василий не говорил Александре, что ей снова предстоит остановиться в доме его матери, а когда наконец признался, его интонации ясно говорили, что он ждет возражений. Однако Александра не стала спорить, несмотря на то, что с ужасом ожидала встречи с графиней.
Она решила, что обязана извиниться перед ней, и приготовилась сделать это, когда они приедут, но Мария встретила их на пороге, и Александре предстояло сначала услышать то, что скажет матери Василий.
— Значит, ты ее нашел, — начала Мария.
— Я же говорил, что найду, мама. Завтра состоится наша свадьба, так что Александра проведет здесь всего одну ночь, и прошу тебя не упоминать о ее прежнем поведении. Это было сплошное притворство, поэтому ты можешь не беспокоиться, что…
— Да, да, я уже все знаю, — перебила Мария, и Василий с Александрой застыли с открытыми ртами.
— Но откуда? — воскликнул Василий.
— Вскоре после твоего отъезда приехал барон и объяснил мне, что хотя его дочь кое в чем непохожа на других девушек — он имел в виду лошадей, — но во всем остальном она вполне светская дама. Я была просто в шоке, и барон тоже, когда я рассказала ему…
— Оставим это, мама, если не возражаешь. Он вернулся в Россию?
— Когда его дочь неизвестно где?! — воскликнула Мария, всем своим видом показывая, что уж ему-то, как рыцарю, следовало им лучше разбираться в родительских чувствах. — Он сам собирался ее искать, но я убедила его, что ты привезешь Александру, и, конечно, предложила ему свое гостеприимство.
— Так он здесь?
— Да, наверху, и тебе следует кое-что узнать, Василий. Барон признался мне, что никогда не существовало никакой…
Но этого Александра уже не слышала. Она начала пятиться, как только графиня упомянула о бароне, и скоро оказалась уже за дверью, на пути в конюшню.
Как посмел отец приехать сюда после всего, что сделал с ней?
Лицемер, он притворился, что ему есть дело до…
— Алин, что с тобой, дорогая?
Василий нежно удержал ее за руку, но Александра прятала лицо, пока не смахнула слезы. Она не хотела, чтобы граф видел ее плачущей.
— Не знаю, — ответила она. — Но только я никогда больше не хочу видеть своего отца.
