– Как это? – спросила она.
– Позволь, я покажу тебе.
– Это… это неприлично.
– Луиза, ты моя жена. И можешь забыть обо всех приличиях, вместе взятых, раз и навсегда.
Очень медленно и нежно он прижался бедрами к ее бедрам, и твердый фаллос уперся ей прямо в поясницу. Луиза тихо ахнула.
– Но как…
– Позволь мне думать об этом, Луиза. – Его рука легла на завязки ее ночной рубашки. – Только сначала я должен избавить тебя от этого кокона.
– Не смей!
Но Сомертон уже развязал ленточки, и рубашка скользнула по плечам вниз. Луиза вскрикнула, когда груди оказались ничем не прикрытыми, и закрыла их руками.
– Нет. – Он поцеловал ее шею и осторожно убрал руки. Ночная рубашка опустилась на бедра. Сомертон на мгновение отстранился, чтобы не мешать процессу падения, и она оказалась на полу. – О мой Бог! – воскликнул он, отпустил ее руки и накрыл ладонями груди. – Луиза, и ты так долго прятала от меня все это?
Она опустила глаза и увидела, как его загорелые руки ласкают ее белую кожу, подушечки больших пальцев теребят соски. Она судорожно вздохнула и ощутила дрожь в коленках.
– Не бойся, – шепнул он, – я тебя поддержу.
И он сделал, что обещал. Его мускулистые бедра прижались к ее бедрам, поддерживая ее ослабевшее тело, а живот стал как колыбель. Она откинулась назад, прислонилась к широкой груди и почувствовала опору, прочную и надежную, словно скала.
– Вот так. Прислонись ко мне. Позволь мне касаться тебя. Дай рассмотреть, какая ты красивая.
Его голос звучал в ухе, пальцы ласкали груди, и она таяла под его ласками.
– Ты только посмотри, как заходящее солнце ласкает твою кожу, Луиза. – Он провел рукой по ложбинке между грудями. – Знаешь, как сильно я тебя хочу? Как давно я тебя хотел? Мне кажется, я хотел тебя с той самой ночи, когда ты пришла ко мне в комнату в туго завязанном халате, посмотрела серьезными глазами и попыталась успокоить свою чертову собаку. Уже тогда я чуть было не поцеловал тебя.
Его рука опускалась все ниже, описывая ленивые круги на гладком плоском животе, а другая рука продолжала ласкать ставшие необычайно чувствительными соски.
– Но ты же считал меня мужчиной!
– Ты была тобой. Под чужими одеждами ты была Луизой. Я хотел тебя, что бы ни было на тебе надето, кем бы ты ни была. Я хочу тебя утром. Я хочу тебя в полночь. Я хочу тебя на своем письменном столе, в кресле и в купе поезда. Как только ты входишь в комнату, я думаю лишь о том, чтобы войти в тебя. – Он наклонился и провел языком по ее плечу. А его рука, лежавшая на животе, опустилась еще ниже, и теперь пальцы играли кудрявыми волосками. – Ты здесь, со мной, Луиза, и готова принять меня, я это чувствую. Если я опущу руку еще ниже…
Его рука скользнула между ног. Луиза ахнула и смущенно сжалась. Но другая рука мужчины обхватила ее туловище под грудями и удержала на месте. Его фаллос сильно упирался в ее поясницу.
– Тише, любовь моя. Всему свое время. Прижмись ко мне. Позволь мне касаться тебя. Впусти меня внутрь.
Он шептал ей в ухо нежные слова, баюкая, как ребенка.
– Вот так, милый Маркем, всегда такой сильный и храбрый. Позволь мне стать твоей силой, разреши взвалить на себя твою ношу. Я хочу заботиться о тебе. Это мое самое большое желание. И именно это тебе нужно, не так ли?
Его палец с потрясающей медлительностью стал раздвигать нежные складки.
– Ах! – вскрикнула она. Ей следовало устыдиться, не позволить такие неслыханные вольности. Но как же это было приятно! Луиза млела под его смелыми ласками и в конце концов поняла, что сейчас взорвется, если не получит большего.
– Ты такая влажная, – шептал Сомертон. – Влажная и мягкая. И ты хочешь меня. Скажи это вслух.
– Я хочу тебя.
Его палец медленно скользнул между складками и коснулся такого чувствительного местечка, что она, не сдержавшись, громко выкрикнула его имя. Ощущения были ни с чем не сравнимыми.
– Вот так, – сказал Сомертон и снова поцеловал ее шею. – Прекрасно. – Он убрал палец.
– Нет! Пожалуйста!
– Что именно ты хочешь, дорогая?
– Пожалуйста, продолжай… – Она не могла найти походящих слов.
– Продолжать трогать тебя там? С удовольствием.
Сомертон снова нащупал маленький бугорок чувствительной плоти, средоточие восхитительных ощущений, и Луиза выгнула спину, радуясь новым открытиям. Она никогда не думала, что может чувствовать нечто подобное.
– Дорогая, разве ты никогда не трогала сама себя? – спросил он. – Неужели ты себя не знаешь?
– Няня говорила, что это дурно и безнравственно, – прошептала Луиза. – Она утверждала, что я могу заболеть.
Сомертон легонько прикусил мочку ее уха.
– Ты сама видишь, что это очень приятная болезнь, дорогая. Но в любом случае теперь у тебя есть я, абсолютно безнравственный муж, негодяй без стыда и совести, который будет тебя трогать там каждую ночь.
– О! – Сказать она ничего не могла. Слишком велико было напряжение и слишком сильно наслаждение.
В тот момент, когда Луиза уверилась, что сейчас воспарит ввысь или растворится в неземном блаженстве, Сомертон убрал палец от чувствительного комочка плоти. Она разочарованно заворчала.
– Терпение, дорогая. Чем дольше ждешь, тем больше награда.
Луиза едва не плакала от желания. Она прижималась бедрами к его пальцу и молила, но Сомертон только рассмеялся. Он опять медленно раздвинул складки и скользнул внутрь.
– Сомертон! – ахнула она.
– Ты такая тугая и влажная. Сожми мой палец. Сможешь?
Мышцы Луизы сжали палец, который стал двигаться вперед-назад, вперед-назад…
– О, моя девочка, мой страстный Маркем. Да!
Она ни о чем не могла думать, только о пальце мужчины, который был в ней, дразня ее, даря блаженство.
– Дорогая, я больше не в силах ждать. – Его голос стал хриплым, создавалось впечатление, что мужчина испытывал мучительную боль. – Я должен оказаться внутри тебя.
Палец исчез, сильные руки взяли ее за талию и подняли. В нее уперлось что-то, намного большее, чем палец. Мир сместился, Луиза ничего не понимала. Сомертон что-то делал за ее спиной, удерживая на месте сильными руками.
– Раздвинь ноги, дорогая. – Хриплый шепот стал едва слышным. – Откройся для меня.
Луиза послушно раздвинула ноги и ощутила нечто очень твердое, обтянутое бархатистой теплой кожей. Это нечто сильно прижималось к ее нежным складкам.
– Боже… – пробормотал Сомертон.
Какое-то время он стоял, прижавшись к ней. Его фаллос уже был готов войти в ее тело, но Сомертон медлил. В момент, предшествующий соединению их тел, Луиза смогла прочитать его мысли. Она почувствовала, что он собирает остатки самоконтроля, оттягивая финал, сдерживаясь из последних сил.
