— Чему ты улыбаешься? — спросил Гордон.
— Разве не слышишь, как поют лесные феи? — весело ответила Роберта.
Гордон остановил лошадь и слегка наклонился вбок, словно прислушиваясь.
— Ах да, теперь я тоже слышу, — сказал он, заставив ее рассмеяться. — Но, кажется, они пока еще не спелись и не совсем попадают в тон.
К полудню они въехали в полную молчаливого величия долину Глен-Эрей, окруженную вздымающимися ввысь горными вершинами. Полуденное солнце ярко отражалось в поверхности заводи, образованной двумя слившимися речками. И вся долина вокруг них пестрела весенними цветами.
— А что это такое? — спросила Роберта, указав на желтый цветок с красными усиками.
— Это горная росянка, — ответил Гордон. — Ее так приятно пахнущие усики привлекают насекомых, а потом ловят их. Так это растение добывает себе пищу.
— Ужасно, — сказала Роберта, удивленная такой жестокостью невинного на вид цветка. — Разве может красота быть губительной?
— У нее нет другого выхода. Росянка умерла бы голодной смертью, если бы пахла, как навоз, — шутливо сказал Гордон.
— Посмотри, как красиво сливаются те две речки, образуя тихую заводь, — показала Роберта на водоем.
— Да. Сорроу и Кэа. Печаль и Забота — так у нас называют эти речки — сливаются здесь вместе, как происходит и в жизни, — кивнул Гордон. — Потом они снова разделяются и продолжают свой путь вниз, к озеру Лох-Файн и Инверэри.
Роберта оглядела этот идиллический пейзаж. Какие-то крошечные лачужки, сложенные из камня и дерна, словно ульи, усеивали склоны близлежащих гор.
— А это что такое? — спросила она.
— А это, ангел, хижины, где живут летом женщины и дети, пасущие скот, — объяснил Гордон. — Мужчины же спят снаружи, завернувшись в пледы. Все соберутся здесь завтра на праздник костров . А разве у Макартуров нет летних пастбищ?
— Есть, конечно, — сказала Роберта, хотя сама на них не бывала — никто не хотел видеть ее там. Люди боялись, что она сглазит им скот.
Доскакав до конца долины Глен-Эрей, Гордон и Роберта въехали в чудесный девственный лес, состоящий из сосен, высоких елей, белоствольных берез и лиственниц. Земля вокруг вся заросла папоротником.
Доехав до поляны среди леса, Гордон остановил лошадь. Искоса он взглянул на Роберту, которая удивленно смотрела на маленький охотничий домик, расположенный рядом с конюшней.
— Здесь живет кто-то из Кэмпбелов? — спросила она.
— Здесь будем жить мы, — пробормотал Гордон, не глядя на нее.
Роберта резко вскинула голову:
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Гордон спешился и помог сойти с лошади ей.
— Это наше место назначения, ангел, — мягким тоном сказал он. — В Данридж мы не поедем.
— Ты мне лгал? — Голос Роберты зазвенел от гнева и обиды.
Гордон взял ее за руку, подвел к ближайшему поваленному дереву и мягко, но настойчиво усадил на него. Потом встал перед ней на одно колено.
— Ты была несчастлива в Инверэри, хоть я и не мог понять почему, — убежденно заговорил он. — У нас с тобой не совсем обычный брак. С прошлого декабря, как только мы познакомились, мы почти не были наедине. А я очень хочу этого, хочу провести с тобой лучшую часть лета здесь. Разумеется, если ты согласна. Прости мне мою ложь, дорогая, но я не мог придумать иного способа, чтобы заманить тебя сюда. Если ты не захочешь остаться, я отвезу тебя дальше, в замок Данридж, к твоей матери. Но я бы хотел, чтобы ты осталась здесь со мной.
Ничего не ответив, Роберта опустила глаза и уставилась на свои руки, сложенные на коленях. Муж был прав: их брак действительно был какой-то странный, и совместная жизнь совсем не сблизила их. Она вовсе не собиралась рассказывать ему, отчего почувствовала себя несчастной в Инверэри, ведь эта боль была ее личным делом, а ему был неведом страх отчуждения. Она была одинока там. Только Гэбби и Бидди относились к ней по-дружески. И все же она понимала теперь, что любит этого красивого мужчину, который стоит сейчас на коленях перед ней, и, возможно, если бы она провела с ним часть лета в этом домике среди леса, то познала бы настоящее, полное счастье.
— Ну, что ты скажешь, ангел? — спросил Гордон голосом, дрогнувшим от затаенной надежды. — Ведь ты дашь нам этот шанс?
Роберта подняла на него глаза и улыбнулась. Пусть будет так. Пусть несколько недель полного счастья принесут ей удовлетворение на всю жизнь.
— Я останусь, — сказала она. — Но мне придется наложить на тебя епитимью за твою ложь. Ты должен обеспечить мне сияние солнца, свежие цветы и приветливую улыбку каждый день без исключения.
— И на сколько лет?
— Это ты узнаешь потом, когда я решу.
Лицо Гордона озарилось его неотразимой улыбкой. Он бережно поцеловал ее правую руку, а потом приник губами к родинке на левой. Этот жест напомнил ей то время, когда она была его восьмилетней невестой. Галантный, нежный и добрый, Гордон Кэмпбел был прекрасным принцем Арджила. Жаль только, что ему выпала доля жениться на принцессе с изъяном.
Сделав по направлению к стоявшему на поляне охотничьему домику широкий приглашающий жест, Гордон объявил:
— Прекрасная дама, ваш замок ждет вас.
Роберта приняла протянутую руку, и церемонно, словно придворные на королевском приеме, они прошествовали к своему новому жилищу. Гордон открыл дверь, но прежде чем она успела войти, он подхватил
ее на руки и перенес через порог. Потом поцеловал в щеку и мягко поставил на ноги.
Роберта с любопытством огляделась. Весь охотничий домик состоял из одной-единственной, но очень просторной комнаты. Справа у стены стояла большая незаправленная кровать. Она казалась чем-то чуждым здесь, словно поставили ее лишь недавно. Поверх матраса на ней в беспорядке были свалены простыни, а сбоку от кровати, возле изголовья, стояла небольшая ширма. На стенке возле очага висели кастрюли и сковородки. Слева между окон стояли крепкий дубовый стол, два стула и две табуретки. На полках рядом со столом громоздилась разнообразная посуда.
— Тут лучше, чем в охотничьем домике моего отца, — заметила Роберта, вынимая Смучеса из сумки и опуская его на пол. Взгляд ее задержался на кровати.
— Я не хотел, чтобы ты испытывала неудобства в лесу, — ответил Гордон.
Роберта улыбнулась:
— Очень заботливо с твоей стороны, Горди.
— Подожди, я только внесу в дом припасы, — сказал он, поворачиваясь. — А потом помогу тебе здесь привести все в порядок.
Когда он вышел, Роберта принялась стелить постель. Неужели ее муж думает, что она сама не способна ничего сделать? Да, она была дочерью главы клана Макартуров, но не настолько избалована, чтобы не уметь таких простых вещей.
