Широкоплечий темноволосый джентльмен, задевший мимоходом графиню, обернулся, как бы собираясь извиниться.
– Боже, Изабель! – воскликнул он. – Какая приятная встреча. Два бала в один сезон! Это для вас рекорд, не так ли?
Обменявшись с ним любезностями, леди Кертон сменила тему.
– Я забыла представить мою подругу, – защебетала она. – Мадам Сен-Годар – племянница Гравенеля, недавно вернувшаяся из-за границы, и щедрая покровительница общества «Назарет». Сидони, это сэр Джеймс Сиз, один из наших губернаторов.
Покровительница общества «Назарет»? А впрочем, можно сказать и так.
Но сэр Джеймс уже поклонился и с улыбкой пригласил ее на танец. Графиня кивнула в сторону бального зала, и Сидони, улыбнувшись в ответ, приняла руку партнера.
Во время танца она искала глазами Девеллина. Тот опаздывал. Когда музыка закончилась, сэр Джеймс вернул ее графине, которая быстро подтолкнула локтем второго джентльмена. Он был представлен и отправлен за шампанским. Молодые джентльмены, высокие джентльмены, полные, лысые, красавцы. Леди Кертон знала всех.
Кого-то она подзывала жестом или манила пальцем. И все, казалось, были счастливы, исполнить любые приказания ее милости.
– Если вы продолжите в том же духе, к утру мой локоть потемнеет от синяков, – сказала Сидони, когда отошел последний красавец.
– Мне это не потребуется, – ответила графиня. – Все! уже глядят в нашу сторону. Теперь они сами придут к нам. Вместе со своими женами, любовницами, мамашами. Общество не выносит тайн, а вы, моя дорогая, полная для них загадка.
– Я чувствую себя самозванкой, – призналась Сидони. – Племянница герцога! Все уже наверняка удивляются, почему они до сих пор не слышали обо мне.
Графиня пожала плечами.
– Гравенель много лет избегает общества, а вы были за границей, – возразила она. – И вы действительно его племянница.
– Его светлость впервые увидел меня. Я была просто ему навязана.
Тем временем леди Кертон, встав на цыпочки, продолжала изучать толпу.
– Он делает то, что хочет его жена. Гордость не довела его до добра. Посмотрите, не ваш ли брат сейчас рядом с ним? Там, в коридоре?
Сидони посмотрела и облегченно вздохнула. Джордж все-таки приехал! Он стоял, заложив руки за спину, но явно испытывал неловкость во время беседы с Гравенелем. Одет безупречно, как всегда. Сегодня на нем был черный вечерний сюртук идеального покроя и шелковый жилет цвета слоновой кости, похоже, стоивший целое состояние. Герцог что-то говорил ему, оба выглядели мирно беседующими.
Тем не менее, взгляд у Джорджа был отсутствующий. Видимо, ему пришлось отвечать на множество вопросов. Бедный Джордж. Конечно, сегодня он вышел в свет только ради нее. Теперь не избежать сплетен насчет их происхождения, их незаконнорожденности, образа жизни их матери. Станут говорить, что Сидони всего лишь возвеличенная гувернантка, а ее брат и того хуже. Он, какой ужас, занимается торговлей. И ради чего все это? Чтобы она могла войти в мир Гравенеля?
Нет. Чтобы она могла быть рядом с человеком, которого любит. Герцог вдруг положил руку на плечо Джорджа, словно желая ему доброй ночи, после чего направился в бальный зал. Он шел сквозь толпу, изредка приостанавливаясь, чтобы выслушать поздравления. Наконец он добрался до Сидони.
– Я бы пригласил вас на танец, дорогая. Но мой доктор запрещает мне напрягаться. Хотите вместо этого пройтись посаду?
Когда она под руку с герцогом покидала зал, ее провожала сотня любопытных взглядов. Гравенель держался с некоторой властностью, но она чувствовала его слабость. И цвет лица нехорош, да и шел он медленно. В конце портика герцог остановился, чтобы перевести дух.
– Полагаю, вам сказали, что я нездоров?
– Нет, ваша светлость. Мне очень жаль.
– Ерунда. Только хорошие умирают молодыми. Кстати, сегодня мне семьдесят.
– И ваши доктора не могут ничего поделать? Герцог покачал головой.
– Но я собираюсь подержаться за обломки кораблекрушения еще несколько месяцев, а возможно, год или два, – бесстрастно сказал он. – В конце концов, все умирают.
– Мне очень жаль, – повторила она. – Элерик не упоминал об этом.
– Хотя она должна была ему сказать. Я имею в виду свою жену. Должна была. Иначе бы он не приехал.
– Элерик здесь? – Сидони чуть не подпрыгнула от радости. – Я не видела его.
– Полагаю, мать заставила его пройтись с ней по бальному залу. Конечно, он рвется к вам, но мать, без сомнения, напомнила ему об этикете. – В тоне герцога Сидони не почувствовала ни одобрения, ни осуждения. – Итак, они говорят, я умираю, и моя жена просит выполнить ее желание. Когда я умру, ей не на кого будет опереться, жалуется она. Поэтому она хочет мира для всех нас.
– Мне кажется, ее светлость очень любит вас обоих.
– Теперь мы с моим сыном чужие друг другу, – просто сказал герцог. – Для нас это предпочтительнее.
Сидони отнюдь не была уверена, что это предпочитает Элерик, но решила промолчать. Отдохнув, Гравенель снова предложил ей руку, и они спустились в сад.
– Мой сын попросил вашей руки, мадам Сен-Годар? Моя жена думает именно так.
– Да. Просил.
– Тогда он по крайней мере ведет себя с вами честно. Сидони постаралась задушить гнев в зародыше.
– Я никогда еще не видела, чтобы Элерик вел себя бесчестно.
– Некоторые могут с вами не согласиться, – возразил герцог. – Вы скажете «да»?
С минуту слышался только скрип гравия у них под ногами.
– Я не уверена, – ответила Сидони.
– Выдумаете, он недостаточно богат для брака? – Герцог бросил на нее странный взгляд.
– Напротив.
– Говорят, исправившийся распутник становится лучшим из мужей. Вы не любите его?
Сидони чуть не сказала, что это не его дело.
– Очень люблю. Но я вдова и привыкла сама решать. Я также думаю о том, что скажет общество.
Гравенель выглядел слегка удивленным.
– Конечно, обстоятельства вашего рождения не слишком удачны, – холодно произнес он. – Но это позор вашего отца. Если вы с Элериком поженитесь, то на пару недель вы, разумеется, станете пищей для сплетников. Но мы – Хил-ларды, и никакой скандал не сможет нас погубить.
Сидони не понравился его тон.
– Старые пересуды вряд ли имеют значение. Наверное, вам следует продолжить этот разговор с Элериком. Дайте ему свое благословение, а если не можете, то дайте ему совет.
Сидони хотела уйти, но герцог тронул ее за плечо, и она увидела в его глазах печаль.
– Я не собираюсь отказываться от сына, мадам, если вы имеете в виду это. Сделаю ли я, как вы говорите? Возможно. Но мы столько уже лет идем этим путем. Спрашивается, есть ли смысл поворачивать назад?
