— О, прекрасно. Я уже упоминала в своих письмах к ее светлости, что графу стало намного лучше. Состояние его здоровья теперь не вызывает опасений.
— Так вы, должно быть, пользуетесь услугами какого-нибудь деревенского доктора? — вкрадчиво спросил поверенный.
— Нет, сэр Ричард. В этом нет нужды. — Миллисент замедлила шаг, давая графине Эйтон возможность перевести дух. — Но граф находится под наблюдением лекаря.
— Что это значит? — резко спросила старая графиня, Миллисент решила, что у нее нет причин скрывать правду.
— Если вы помните, в день нашего с вами знакомства я как раз встретила в Лондоне помощницу одного покойного доктора.
— Старую африканку.
— Да, миледи. К счастью, оказалось, что Охинуа обладает огромными познаниями в медицине. Она не только владеет традиционными методами врачевания, но и прекрасно разбирается в травах. Ей удалось очень многого добиться в лечении вашего сына. — Графиня и ее поверенный снова переглянулись, но Миллисент невозмутимо продолжила: — Как вы скоро сами убедитесь, его светлость сейчас в здравом уме и твердой памяти, он полностью осознает все свои действия. Граф больше не проявляет признаков повышенной возбудимости и не нуждается в успокоительных средствах. Он независим в своих суждениях, способен твердо выразить свою волю. Охинуа надеется, что вскоре к нему вернется возможность двигаться.
Лица гостей выражали явное недоверие. Миллисент сделала знак одному из слуг открыть двери в гостиную и шагнула в комнату, надеясь, что ее муж уже там.
Лайон действительно уже дожидался в гостиной, но Миллисент трудно было поверить, что этот красивый джентльмен, сидевший у камина, ее муж. Уверенным взглядом Лайон обвел гостей и посмотрел на хозяйку Мелбери-Холла. Сердце Миллисент учащенно забилось, она невольно попятилась и отвела глаза, чувствуя противную пустоту в желудке. Случилось то, что она все время боялась.
Лайон не замечал ничего, кроме своей жены. Она была восхитительна. Роскошное платье облегало ее стройное тело, а золотисто-каштановые волосы спадали на плечи пышными волнами, подчеркивая благородные черты лица, высокие скулы и чувственный рот. Но в глубине серых глаз Миллисент таилась растерянность. Больше всего на свете Лайону хотелось бы сейчас остаться с женой наедине, сказать ей, как прелестно она выглядит.
Эйтон неохотно повернулся к гостям.
— Прости, что не могу встать, матушка. — Старая графиня ошеломленно уставилась на сына. — Входите, пожалуйста. — Казалось, графиня и ее поверенный приросли к земле. Миллисент тоже застыла, не в силах двинуться с места. — Мейтленд, вы ничуть не изменились с нашей последней встречи, — непринужденно заметил Лайон. — А ты, матушка, должно быть, тоже чувствуешь себя неплохо, если пустилась в такое рискованное путешествие посреди зимы. Ну что же вы стоите, присаживайтесь поближе к огню. — Он поднял руку, коснувшись гладко выбритого подбородка, и спросил, обращаясь к Миллисент: — Ну что ты об этом думаешь?
— Я… я… — Вместо того чтобы ответить, Миллисент растерянно обернулась к гостям. — Не будете ли вы так любезны составить компанию его светлости? Мне нужно еще отдать кое-какие распоряжения. Я очень скоро к вам присоединюсь.
Лайон заметил волнение жены, но так и не смог угадать его причину. Было ли ее смятение вызвано неожиданным появлением гостей, или же Миллисент расстроил какой-то его поступок? Лайону невольно пришли на ум слова долговязого Уилла и предупреждение Охинуа. Эйтон решил дать жене время успокоиться, а когда Миллисент выскользнула из комнаты, обернулся к матери и поверенному. Они вышли из оцепенения и решили сесть поближе к огню.
— Ты выглядишь немного усталой, матушка. Но примерно такой я тебя и оставил.
Не могу сказать того же о тебе. — Графиня тяжело опустилась в кресло и нетерпеливым жестом отпустила служанок. Дверь в гостиную тихо закрылась. Лайон с матерью и семейным поверенным остались одни. — Ты выглядишь отдохнувшим и полным сил. Похоже, хартфордширская погода идет тебе на пользу.
— Ну, если говорить о моем здоровье, то здесь дело не только в погоде, — возразил Лайон, ловя на себе удивленные взгляды обоих собеседников. — Надеюсь, вы получили мое письмо, Мейтленд?
— Да, милорд. Я привез драгоценности, о которых вы писали. И еще мы захватили с собой Питера Хауитта, молодого человека, прошедшего обучение у Уолтера Траскотта. Он служил секретарем в Баронсфорде, когда…
— Я его помню, — перебил стряпчего Лайон. — Есть какие-нибудь новости от Пирса? — Мейтленд покачал головой, а Эйтон пожалел, что задал свой вопрос. Полгода назад Лайон попытался спасти семью, передав младшему брату право распоряжаться фамильным имением. Он хотел отойти отдел и избавиться от всех тревог и тяжелых воспоминаний: думал, что Пирс возьмет управление поместьем в свои руки, вернет домой Дей-вида, а обитателям Баронсфорда позволит жить мирной жизнью, как в былые времена. Отказываясь от Баронсфорда, Лайон хотел устроить будущее всех членов семьи, но Пирс лишь бросил брату в лицо его щедрый дар. Он остался в Бостоне, предпочитая Шотландии североамериканские колонии.
— А как идут дела в Баронсфорде? — осторожно спросил Лайон, мысленно убеждая себя, что старые раны затянулись. Он боялся, что рассказ Мейтленда вызовет новый приступ мучительной боли.
— Может, нам лучше обсудить это позже, милорд, когда у нас будет больше времени? — Поверенный бросил предостерегающий взгляд на старую графиню, и Лайон кивнул, соглашаясь подождать.
Лорд Эйтон очень давно не получал никаких известий из фамильного имения, и Мейтленд опасался, что беседа о Баронсфорде может затянуться слишком надолго, а графиня, утомленная долгим путешествием, окончательно лишится сил.
Поверенный был прав. Лайону хотелось задать множество вопросов. Он понимал, что братья не разделяют его страсти к Баронсфорду, не скучают по нему так, как он. Думая о поместье, Лайон в первую очередь представлял себе не землю, а живущих на ней людей. Видя внимание и заботу, которыми Миллисент окружила обитателей Мелбери-Холла, он необыкновенно остро ощущал, какими заброшенными должны чувствовать себя жители Баронсфорда.
— Прежде чем вы начнете говорить о делах, я хочу для себя кое-что выяснить. — Вдовствующая графиня окинула сына пронзительным взглядом. — Ты удивительно изменился. Теперь тебя просто не узнать! Ты и вправду близок к выздоровлению?
— Пока я еще не могу ходить, если ты это имеешь в виду. — Лайон медленно вытянул перед собой правую руку и с явным удовольствием поглядел на изумленные лица матери и Мейтленда. — Но я думаю, это всего лишь вопрос времени.
