Лучше бы он об этом не спрашивал, подумала Изабел, и не ставил бы ее перед необходимостью сказать ему, что женщина, которую он любил, замужем за другим. Но как можно солгать человеку, если в его глазах столько надежды?
– Это моя мать.
Фергус ничего не ответил, а устремил свой взгляд в землю, будто тропинка была для него важнее, чем воспоминания. Но Изабел знала, что значит любить, поэтому сказала:
– Она вас не забыла.
– Неужели? – отозвался Фергус, не поднимая глаз. – А что она обо мне говорила?
Ответить Изабел не успела. Аласдер неожиданно остановился и выругался. Слева от них по долине шло целое войско людей во главе с Драммондом и его личными охранниками.
– Полагаю, эти люди собрались не для того, чтобы приветствовать мое возвращение домой, – нахмурился Фергус.
– И мое тоже, – буркнул Аласдер. – Но если он хочет битвы, он ее получит.
Прежде чем Изабел успела что-либо спросить, он поцеловал ее и, усмехнувшись, сказал:
– Нам лучше поспешить домой, Изабел. Похоже, твой отец пожаловал к нам с визитом.
– Отец? – пораженно переспросил Фергус.
– Это долгая история, и ее лучше рассказать в другое время.
– У меня только одна нога, но рук – две, так что я встану рядом с тобой.
Когда они миновали перешеек, Аласдер кивнул своим братьям, предоставив Фергусу право представляться самому.
– Сколько у нас людей? – спросил Аласдер.
– Семьдесят три человека, не считая моей команды, но она все еще на борту корабля, – ответил Джеймс.
– А сколько ружей и пистолетов?
Аласдер бросил взгляд в сторону отряда Драммонда. Числом они, возможно, и превосходили силы защитников Гилмура, но вооружены были кольями и железными дубинками.
– Шестнадцать.
– А в деревне есть люди? – спросил Аласдер Брайана.
– Они все здесь, капитан. Сейчас полдень и они пришли обедать.
– Мы отвели женщин и детей в церковь, – сказал Джеймс.
Аласдер кивнул и повел Изабел через двор.
– Я хочу, чтобы ты оставалась здесь, Изабел.
– А ты куда пойдешь?
Он не ответил, она вырвала руку и, сжав кулаки, решительно заявила:
– Когда ты в прошлый раз покинул меня, чтобы совершить свой героический поступок, я чуть было тебя не потеряла. Больше я тебя не оставлю одного.
– Я хочу, чтобы ты была в безопасности, Изабел. Сейчас не время спорить. Ты должна мне верить.
– Тебе я верю. Но я не верю своему отцу. И тому, что он может сделать.
– Я не намерен позволить Драммонду победить, – усмехнулся Аласдер и, поцеловав жену, быстрыми шагами вернулся к братьям.
«Твои поступки важнее, чем твое происхождение» – так, кажется, сказал Аласдер. Он просил ее посмотреть на себя глазами других. Сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы признаться себе, что команда «Стойкого» и все остальные люди вряд ли могли составить себе правильное о ней мнение, если она все время молчала, смирившись с их враждебностью.
Но ведь она не такая.
В отличие от своего отца она хотела тратить свои эмоции, испытывать огромное счастье и глубокую страсть. Она ничего не хотела держать в себе – ни радость, ни печаль. Отныне каждый день она будет не раздумывая расточать свои чувства.
Изабел не хотела быть и такой, как ее мать, со смирением принимать любое несчастье. Нет, она будет бороться с любой несправедливостью.
Она будет сама собой, подумала Изабел, и она знает, что ей надо делать.
Ее встретили с каменными лицами. Люди сгоревшей деревни ничего не хотели прощать.
Изабел наклонилась и одной рукой взялась за подол юбки.
– Если вы ко мне не присоединитесь, я буду воевать одна.
Ответом ей было молчание. Дети стояли возле матерей, держась за их юбки. Один маленький мальчик выглянул из-за ног матери и тут же шмыгнул обратно.
– Пусть кто-то позаботится о детях, а остальным я предлагаю присоединиться ко мне.
Никто не двинулся с места.
– Как хотите, – сурово сказала она и начала набирать в подол камни. – Но я не позволю, чтобы пострадал мой муж, а мой дом был разрушен.
Изабел вдруг поняла, что храбрость состоит не в том, чтобы молча и стоически принимать то, что с тобой происходит. И дело здесь не в отсутствии страха. Сейчас, стоя перед этими женщинами, она была испугана больше, чем когда-либо. Но шум битвы нарастал, и у нее был выбор: либо прятаться здесь, либо быть рядом с Аласдером.
– Я с тобой. – Из толпы вышла одна женщина.
Изабел смотрела на мать, не веря своим глазам.
– Что ты здесь делаешь?
– Слушаю тебя, Изабел. Ты была права. Я слишком многое терпела и слишком долго.
Они обменялись взглядами, и на лице матери отразилось все то, что она пережила за прошедшие дни. Обеим женщинам пришлось пережить горе, гнев, смирение, только страдания матери длились многие годы.
– Прости меня. Я была не права. Мне не следовало тебя ни в чем упрекать.
– Правда может иногда быть горькой, Изабел, но это не значит, что ее не следует говорить. – Она наклонилась и, как и ее дочь, подняла подол юбки, чтобы набирать в него камни.
У Изабел не было времени сообщить матери о возвращении Фергуса, потому что еще одна женщина отделилась от толпы и подняла несколько обломков кирпича, потом еще одна...
– Мы не позволим Драммонду опять отобрать у нас дома, – сказала молодая женщина, не отрывая от Изабел враждебного взгляда. – Ни одному из Драммондов. – Женщины за ее спиной закивали.
– Меня зовут Изабел Макрей. – Изабел повысила голос, чтобы все ее услышали.
Казалось, что прошла вечность, прежде чем женщины, одна за другой, начали выходить из толпы кивая Изабел.
Аласдер был прав. Эти люди судят ее по поступкам, а не по происхождению.
Возможно, их слишком мало, думала Изабел, выходя во двор, но женщины за ее спиной были настроены решительно и вооружены камнями и своей яростью.
Аласдер выстроил людей полукругом лицом к перешейку и раздал им оружие, которое принес Хэмиш. Через несколько минут раздались первые выстрелы со стороны нападавших всадников.
– Это он? – спросил Джеймс, указывая на того, кто возглавлял отряд. Большинство всадников хорошо держались в седле, а Драммонд выглядел нелепо: широкие плечи и грудь странно контрастировали с короткими ногами, торчавшими под непонятным углом.
– Да, он, – подтвердил Аласдер.
– Кто-то должен укоротить ему стремена, – усмехнулся Джеймс.
Завязался рукопашный бой. Некоторые орудовали палками, другие – камнями. Прозвучало несколько выстрелов, но перезарядка оружия отнимала слишком много времени, и никто не стал бы терпеливо ждать, пока противник приготовит его к стрельбе.
Стоял невообразимый хаос. Крики людей, треск палок, лязганье подков о камень, одиночные выстрелы – все слилось воедино.
