– Может быть, расскажете нам все за обедом? – предложила Катриона. Она не покажет себя плохой, негостеприимной хозяйкой только потому, что ей хочется удушить Бретта! – На стол скоро накроют. – Она кивнула Ангусу. Судя по его виду, мальчика так обрадовало возвращение Бретта, что он готов был пуститься в пляс, и это сильно раздражало Катриону. – Ангус, пожалуйста, покажи нашим гостям, где они могут смыть дорожную пыль, а я велю принести для них тарелки. – «И побольше еды», – подумала она, повернулась и зашагала к замку, надеясь, что это не похоже на отступление.
– Ну во всяком случае, она вышла безоружной, – заметил Аркур, – а то, боюсь, мне бы сейчас пришлось отмывать сапоги от твоей крови.
Бретт сердито посмотрел на Макфингалов, стоявших позади Аркура, но те продолжали хохотать.
– По крайней мере она не приказала скинуть меня со стены и не захлопнула перед моим носом ворота. – Он вздохнул. – Вот я болван, даже не подумал, что она прибережет гнев до моего возвращения, а ведь мог бы, зная женщин нашего семейства.
– Да уж. Ведь у тебя было полно времени придумать, как этот гнев смягчить.
«Да, это будет непросто», – думал Бретт, идя вслед за Ангусом. Вполне возможно, что Катриона постарается не оставаться с ним наедине ни на минуту, а все его лучшие идеи о том, как смягчить ее гнев, требовали уединения. Тут он увидел Элисон, и радостная улыбка девочки немного согрела его, прогоняя холод, оставленный матерью. Бретт протянул к Элисон руки, но она шла медленно, странной шаркающей походкой. Бретт торопливо подошел к ней, присел на корточки и поцеловал Элисон в щечку, мельком отметив какой-то тихий урчащий звук – неужели у девочки бурчит в животе от голода?
– Ты поранилась, Элисон? – спросил Бретт и отклонился назад, чтобы посмотреть на ее ноги.
– Нет, у меня котенок, – ответила она и задрала юбку до коленок.
Между пухлыми ножками был зажат один из котят, с которыми она раньше играла в конюшне, только сейчас он сильно вырос. Интересная расцветка – черный, коричневый и медный с отдельными пятнами белого. Котенок смотрел на Бретта глазами, неприятно похожими на глаза Аркура, его черный хвост с белым кончиком ходил взад-вперед. Все еще глядя на Бретта, он вытянул лапу с острыми когтями (Бретту показалось, что их как-то чересчур много), зацепил подол Элисоновой юбки и сильно потянул. Девочка быстро опустила юбки, спрятав котенка. Бретту показалось, что это кошачий способ захлопнуть дверь прямо у него перед носом, а почти неприкрытый смех спутников дал понять, что он это себе не вообразил.
– Ему нравится там сидеть, – объяснила Элисон, потянулась вперед и неуклюже обняла Бретта за шею.
Бретту показалось, что из-под юбки раздалось грозное рычание.
– А как ты его назвала?
– Клайд, – ответила Элисон. – Мне нравится, как это звучит. Клайд. Хорошее имя.
– О да, хорошее.
– Теперь ты останешься с нами?
– Таков мой план.
– Мне кажется, мама на тебя немножко сердится. Я принесу тебе цветов, подаришь ей.
– Спасибо, Элисон, это мне очень поможет. – Она зашаркала прочь. – Может, попытаешься научить Клайда ходить самостоятельно, а не вот так – с тобой? Ты можешь упасть. – На этот раз он не сомневался, что Клайд зарычал на него.
– Нет, я привыкла, и потом, это же не всегда. Иногда он сидит у меня на плече.
Бретт выпрямился и посмотрел девочке вслед. Из-под юбки то и дело выглядывал белый кончик хлещущего хвоста. Бретт взглянул на Ангуса.
– Ты уверен, что этот Клайд – в самом деле кот?
Ангус вздохнул.
– Бывают дни, когда мы в этом не очень-то уверены. Идемте, милорд, скоро подадут еду.
Обед стал для Бретта пыткой. Катриона была сама любезность, еда вкусная, и все с благодарным интересом слушали его историю о том, как он стал лэрдом. Да только Катриона вела себя так, словно никогда не лежала в его объятиях, не выкрикивала в упоении страсти его имя. Просто сесть рядом с ней и то удалось с трудом, потому что она изо всех сил старалась этого не допустить. Должно быть, ему оставалось лишь радоваться, что она недооценила его упрямство.
Но когда подали фрукты и пироги, Бретт решил, что с него довольно. Они должны поговорить, хотя ему не хотелось изливать свою душу перед всеми. Конечно, все знают, зачем он здесь, или по крайней мере догадываются (все, кроме Катрионы), но это не значит, что ему хочется позволить всем слушать то, что он должен сказать ей.
– Позволь поговорить с тобой наедине, Катриона, – произнес Бретт и едва не вздрогнул, увидев, какой взгляд она на него метнула, не потрудившись скрыть свой гнев.
– Не думаю, что нам есть о чем разговаривать, сэр Бретт Марри, – ответила она.
Если она назовет его так еще раз, он скажет или сделает что-нибудь такое, что смутит их обоих, решил Бретт и придвинулся к ней ближе, зашептав прямо в ухо:
– Ты пойдешь куда-нибудь со мной прямо сейчас, девочка, или я перекину тебя через плечо и отнесу в местечко по собственному выбору.
Катриона чуть повернула голову и посмотрела ему в глаза. Не так-то просто сидеть рядом с ним, изображая хладнокровие и отстраненность. От одного запаха этого мужчины ее внутренности завязывались в узлы давно выстраданного желания. Но все равно она не хотела разговаривать с ним наедине. Остальные люди служили ей своего рода щитом, а без них сдерживать собственные плотские порывы будет слишком сложно, а это уже опасно. Однако стоило заглянуть ему в глаза, и она поняла – он сделает именно то, чем угрожает.
– Как пожелаете, сэр Бретт Марри, – сказала Катриона и увидела, как он прищурился. Видимо, сильно разозлился. – Если вы не против, пойдемте в мой рабочий кабинет.
Не дожидаясь ответа, она встала и пошла к двери. Бретт медленно поднялся и последовал за ней. Он понимал ее гнев и пытался обуздать свой. Но пусть он не ждал, что его встретят с распростертыми объятиями, было трудно выносить такое ледяное отношение. Оно пугало, а значит, подпитывало его растущую ярость.
– Приготовить побольше повязок? – поддел его Аркур.
Бретт схватил кусок хлеба и швырнул в голову брата, а затем вышел из большого зала вслед за Катрионой. Мучительно обдумывая все, что непременно должен ей сказать, он одновременно смотрел по сторонам. В Банулте все стало еще лучше. За этим местом всегда тщательно ухаживали, наводя чистоту и порядок, но сейчас тут все просто блестело. Странно, зачем Катриона так тяжело трудилась, если в этом не было особой необходимости?
Войдя в свой небольшой рабочий кабинет, Катриона села за стол и посмотрела на Бретта. Ему хотелось сгрести ее в охапку и заняться любовью прямо здесь. Если усмирить ее гнев таким способом, возможно, не потребуются слова, которых у него нет. Сначала Бретт надеялся прибегнуть к соблазнению, но очень сложно соблазнить пылающую гневом женщину, если к ней даже прикоснуться невозможно.
