— Вы говорите, они лицедейки, — не сдавалась Джулиана. — Я полагаю, хорошая актриса смогла бы убедить любого мужчину, что он отличный любовник — разумеется, за хорошие деньги.
— Твоя невинность, Джулиана, впечатляет, — усмехнулся Хоук, — но давай продолжим экскурсию по сцене, на которой игрались эти спектакли. Ты можешь в любой момент отказаться. Я, разумеется, пойму, что подобная перспектива может оскорбить твои лучшие чувства.
— Но вы же хотите завершить спектакль, который сейчас играете, не правда ли? Ведь вам хочется шокировать меня. И вы не удивитесь, если вам это удастся?
— Я знаю, что удастся.
— Ну так докажите.
Он недооценил ее. Она была сестрой его лучшего друга, и он, пожалуй, зашел слишком далеко. Если он поведет ее в спальню, то выставит себя последним негодяем.
— Раздумали? — Она подняла брови. — Дайте мне подсвечник, и я сама найду туда дорогу.
И ведь она пойдет. Он знал, что в ней заговорила гордость, но если он ей уступит, в их отношениях навеки появится трещина. Он протянул ей руку.
— Ну, если ты настаиваешь, — сказал он, подразумевая, что это она сделала выбор.
Но когда он повел ее по лестнице, ведущей из убогой прихожей в спальню, его беспощадно грызла совесть. Они прошли короткий коридор, и, подойдя к двери, он остановился.
— Хватит! — бросил он.
— Нет уж, заканчивайте то, что начали.
— Нет, — он покачал головой, — я отвезу тебя к тетке.
Она обошла его и открыла дверь.
— Вот черт! — процедил Хоук сквозь зубы, когда она вошла в комнату. — Джулиана, уходим, — сказал он, входя следом.
Она огляделась вокруг, затем посмотрела на кровать с алым балдахином и таким же покрывалом.
— Признаться, я разочарована, — сказала она. — Я ожидала чего-то более красочного. — Она взглянула на Хоука. — Вы думали, я упаду в обморок, когда представлю себе, что вы вытворяете на этой кровати?
Он поставил подсвечник на прикроватный столик.
— Ты представить не можешь, сколько женщин перебывало в этой постели, — сказал он. — Всех их не сосчитать. Их было столько, что всех я не помню.
Она подошла к изголовью и провела по спинке.
— Как? Вы не делали зарубок?
Он восхищался ею. Она даже не повысила голоса. Но у него был для нее еще один сюрприз.
— А ты не подумала о средствах предохранения?
Она с опаской посмотрела на него, и он понял, что она не имеет ни малейшего представления, о чем он говорит. Он подошел к кровати и похлопал по матрасу.
— Спектакли, которые здесь разыгрывались, могли иметь последствия. Понимаешь, что я имею в виду?
— Да, — ответила Джулиана, судорожно сглотнув.
— Не желаешь ли узнать, как их избежать?
Она промолчала, а он, подойдя к стоявшей у кровати тумбочке, выдвинул ящик.
— Ими пользуются не только чтобы не забеременеть, но и чтобы не заболеть.
Она не отвела глаз.
— Я теперь поняла, но сомневаюсь, понимаете ли вы. Мне кажется, в глубине души вы хотели, чтобы я увидела тех накрашенных женщин. Вы искали повод для ссоры, поскольку хотите избавиться от меня.
— Это твои фантазии, — покачал он головой.
— Не думаю. Это началось еще на балу у Бересфордов.
Он закрыл ящик и сложил руки на груди.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Вы дразнили, а потом отступили, потому что не хотите никого подпускать близко, чтобы не показывать своих шрамов. Вы отталкиваете всех, когда считаете, что вам могут причинить боль. Вот почему вы предпочитаете жить в съемных комнатах, а не у себя в семье. Вот почему вы тогда на балу объявили, что я практически ваша сестра.
— Я сделал это потому, — нахмурился он, — что я твой опекун. А гости могли подумать, что тот вальс значил больше, чем это было на самом деле.
Ее глаза наполнились слезами.
— Что за черт?
Ее губы задрожали, и она бросилась к двери. Он поймал ее и прижал ее запястья к двери.
— Что я такого сказал?
Из ее груди вырвалось рыдание. Он повернул ее, чтобы было видно лицо.
— Джулиана, в чем дело?
Она попыталась высвободиться. Он крепко прижал ее руки к телу.
— Не трать напрасно силы.
— Отвезите м-меня домой, — вздернув подбородок, заявила Джулиана.
— Не понимаю, что особенного я сказал. Может, объяснишь?
— Нет! Сколько можно унижаться?
— Я не отпущу тебя, пока ты все не объяснить.
Она пристально посмотрела на Хоука. В глазах ее стояли слезы.
— Вальс? — догадался он, все еще ничего не понимая.
Она отвернулась.
Он вспоминал ее хрипловатый голос, он звучал так сладко, словно ему пела сирена. Он продолжал стоять с ней, и это длилось слишком долго. Так долго, что раздалась буря аплодисментов. Хоук тогда думал лишь о том, чтобы избежать слухов, будто грядет их помолвка.
Затем он повздорил с Рамзи, а Джулиана побледнела. Он вспомнил резкие выражения, которыми обменялся с Рамзи, и почувствовал себя так, словно открыл портьеры навстречу слепящему солнцу. Хоук погладил ее по волосам.
— Все случилось потому, что я сказал, будто ты мне все равно как сестра?
Джулиана промолчала, и Хоук понял, что так оно и есть.
— Джулиана, я сказал это только для того, чтобы прекратить досужие разговоры о нас в свете.
— Сейчас же отвезите меня домой. — Она уперлась ему в грудь.
— Думаю, нам следует поговорить.
— Нет, отпустите меня.
Хоук еще крепче держал ее.
— И поэтому ты сбежала в комнату отдыха тогда, на балу?
— Я собиралась напиться с подругами, — сказала она, и голос ее дрогнул.
— После вальса ты ждала продолжения, а мои слова причинили тебе боль.
— Я хочу отсюда уйти. — Она снова попыталась освободиться.
— Успокойся!
Она сопротивлялась. Он подхватил ее на руки и положил на кровать. Джулиана пришла в бешенство, но он прижал ее к матрасу и схватил за запястья. Когда она вновь попыталась вырваться, Хоук навалился на нее всем телом.
— Я хочу услышать односложный ответ: да или нет.
— Как вы смеете?!
— Я сделал тебе больно, когда сказал, что ты мне как сестра? Да или нет?
— Отпустите меня, или я закричу.
— Здесь тебя никто не услышит. Повторяю: я сделал тебе больно, когда сказал, что ты мне как сестра? Отвечай: да или нет?
Она не проронила ни слова.
— Ответь, — попросил он.
Джулиана молчала. Хоук попытался ее поцеловать. Джулиана отвернулась, и он уткнулся ей в щеку.
— Я никогда не собирался причинить тебе боль.
Она еще раз попыталась выбраться из-под него.
— Не смейте жалеть меня. Не смейте!
— Я не жалею тебя. И не важно, что я сказал, потому что никогда не думал о тебе как о сестре.
